Сердце дикаря - Дорсей Кристина - Страница 8

— А я не слышала вашего стука.

Волк улыбнулся, и белоснежные зубы блеснули на его смуглом лице.

— Вы ведь спали, — словно случайно, он прикоснулся к воротнику ее платья, — даже не раздевшись.

Кэролайн надеялась, что он не успел почувствовать, как участился ее пульс.

— И сидя у окна, — продолжал Волк, покачивая головой. — Разве вы не знаете, как опасен ночной воздух? Я совсем не заинтересован в том, чтобы вы подхватили лихорадку. Что сказал бы на это мой отец?

— А что, интересно знать, сказал бы он, застав вас в моей комнате? — Кэролайн не ожидала, что у нее достанет отваги произнести эти слова, но Волк лишь улыбнулся в ответ, и на сей раз в улыбке его промелькнуло что-то злое.

— Разве это имеет значение?

Прежде чем Кэролайн успела обдумать ответ на это в высшей степени странное замечание, Волк легонько коснулся ладонью ее волос.

— Вы даже не надели ночной чепец.

Боже милостивый, она должна остановить его, запретить ему прикасаться к ней, потому что... потому что его прикосновения так волнуют ее. Она слишком резко отстранилась, и внезапная резкая боль в шее заставила ее вскрикнуть. Она заснула, сидя на подоконнике, и ее, по-видимому, продуло сквозняком за те несколько часов, что она проспала.

— Что с вами? — спросил Волк и осторожно дотронулся пальцами до ее шеи.

— Ничего... уверяю вас. — Ей некуда было больше отступать. Она и так вжалась в самый угол окна, и его мощная фигура перекрыла ей путь в глубину комнаты.

— Не надо... Пожалуйста, не делайте этого! — Но его пальцы умело и осторожно массировали ее сведенную судорогой мышцу от мочки уха до плеча, забираясь под кружевной воротник платья. Кэролайн почувствовала, что дальнейший протест с ее стороны будет выглядеть глупо и двусмысленно и что вернее и безопаснее позволить этому странному человеку помочь ей избавиться от боли. И она склонила голову набок, грациозно изогнув свою длинную тонкую шею, чтобы Раффу было удобнее массировать ее.

Его сильные руки с жесткими подушечками пальцев двигались легко и ритмично, осторожно и нежно касаясь ее белой кожи.

— Так лучше?

При звуках его низкого, бархатного голоса Кэролайн открыла глаза. Боль в шее утихла. Прикосновение его рук успокаивало и одновременно волновало ее. Она кашлянула, с трудом обретая почти утраченный было контроль над собой и над ситуацией в целом.

— Да, мне гораздо лучше, благодарю вас! — Кэролайн одним движением соскочила на пол и, проскользнув мимо Волка, остановилась посреди комнаты, на почтительном расстоянии от него.

— Вы хотели сообщить мне, в котором часу мы отправляемся в путь нынче поутру. — Говоря это, Кэролайн провела рукой по волосам. Во время «массажа», сидя с закрытыми глазами на подоконнике, она даже не почувствовала, как Рафф случайно или намеренно вынул деревянные шпильки из ее волос, которые теперь свободной волной спускались на плечи.

— Да, верно. — Волк не мог оторвать взора от преобразившегося лица Кэролайн. С распущенными волосами, алевшими от смущения щеками и неистовым огнем, горевшим — от гнева ли или от возбуждения — в ее синих глазах, она выглядела неправдоподобно, сказочно красивой. Неужели он попался в собственные сети? А впрочем, что в этом удивительного? Любой не устоял бы перед женщиной, которую так легко возбудить.

— Вам придется встать очень рано. С рассветом мы должны будем тронуться в путь.

— Это из-за того, что скоро начнется война? — вопрос сорвался с губ Кэролайн неожиданно для нее самой, и в первое-мгновение она пожалела о своей несдержанности. Впрочем, пожалуй, ей все равно не удалось бы скрыть того, что она; подслушала разговор Раффа с мистером Уокером.

— Нет. Просто потому, что нам предстоит преодолеть очень большое расстояние.

— О! — Кэролайн, нервно заломив руки, принялась шагать по комнате. Волк молча сидел на подоконнике, но в его молчании Кэролайн угадала немой вопрос и поняла, что должна объясниться.

— Я слышала обрывок вашего разговора с мистером Уокером. Но это вышло случайно.

В тусклом свете, заливавшем комнату, она заметила, как Рафф скептически изогнул бровь, по-прежнему не говоря ни слова. Кэролайн подошла к туалетному столику красного дерева и дрожащей от волнения рукой коснулась щетки для волос в серебряной оправе и маленького зеркальца. Выходит, он не желает верить ей. Ну что ж. Она все равно ничего не сможет с этим поделать. Она повернулась к нему и спросила:

— Так это правда, что война между чероки и англичанами неизбежна?

— Думаю, что да. Ни французы, ни англичане, похоже, не понимают всей остроты создавшейся ситуации.

— Так в чем же она заключается?

Волк прислонился спиной к оконному стеклу и, усмехнувшись, ответил:

— Замечательный вопрос! Но на него невозможно ответить в двух словах. Мы могли бы детально обсудить его лишь в том случае, если бы вы позволили мне задержаться здесь.

В голосе его сквозила уверенность, что именно так она и поступит.

Но теперь, находясь на безопасном расстоянии от этого странного человека, Кэролайн чувствовала себя гораздо смелее и увереннее. Она медленно покачала головой, и ее длинные густые волосы зашуршали по шелковой материи платья.

— Нет. Благодарю вас за то, что вы подняли меня с этой неудобной постели. — Она кивнула головой в сторону подоконника. — А теперь прошу вас покинуть мою комнату. Я хотела бы отдохнуть остаток ночи, чтобы к рассвету быть готовой к отъезду.

Волк пожал плечами и поудобнее устроился на подоконнике, делая вид, что не замечает ее досады и нетерпения.

— Чероки желают, чтобы с ними поступали честно. Чтобы за меха, которые мы продаем, давали нормальные цены. Ведь на вырученные от их продажи деньги мы закупаем все, что нам необходимо.

— У англичан? — спросила Кэролайн с любопытством, заставившим ее забыть о том, что лишь минуту назад она просила его уйти.

— Или у французов.

— Но... но ведь чероки, насколько мне известно, союзники англичан. Как же они, в таком случае, могут позволить себе вести торговые операции с врагом?

— Англичане выполняют условия соглашений лишь пока им это выгодно. Они посылают торговцев в поселения чероки только тогда, когда это сулит неимоверные барыши. А если ожидаемая прибыль не столь велика, они тут же прекращают торговлю, и наши женщины остаются без посуды, а воины — без пуль для своих ружей. — Глаза

Волка сверкали гневом. Он вытянул вперед обе руки, словно подчеркивая этим значимость своих слов.

Кэролайн, словно пушинка, влекомая ветром, в одно мгновение пересекла комнату и, забыв про осторожность, подошла вплотную к Волку, настолько заинтересовало ее все сказанное будущим пасынком. Он подвинулся, давая ей место на подоконнике подле себя.

— Вы хотите сказать, что именно это сейчас и произошло? Англичане перестали торговать с чероки?

— Это лишь одна из проблем. Но весьма важная. Англичане действительно не соблюдают условий торговых соглашений, которые и без того составлены выгоднейшим для них образом. А чероки за все время бесперебойной торговли привыкли пользоваться изделиями англичан.

— Но ведь если торговцам объяснят, как обстоят дела... Волк лишь горько усмехнулся и, помолчав, проговорил:

— Англичане прекрасно отдают себе отчет в том, что они творят. Беда их заключается в том, что они недооценивают чероки. Ведь мы станем... — Тряхнув головой, Волк соскочил с подоконника. — Как я уже говорил прежде, ситуация очень, ложная. — С трудом поборов искушение дотронуться до Кэролайн, он направился к двери, но на полпути остановился и произнес: — Одним словом, возможность войны очень велика.

Волк открыл дверь и, прежде чем выйти, обернулся к Кэролайн. Она сидела на подоконнике, серьезно глядя на него. Боже, как она была красива! Ее светло-голубые глаза, лучившиеся пониманием и добротой, белокурые волосы и легкий румянец, оттенявшийся густо-розовыми атласными шторами по обе стороны от ее лица, делали девушку похожей на сказочную фею, не имеющую ничего общего с грубой земной жизнью. Чувствуя, что язык его прилип к гортани, Волк кашлянул и с расстановкой сказал: