Как спасти жизнь - Скотт Эмма - Страница 7

– Не говори так, – предупредил я, оглядываясь. – Если Шейн услышит, то устроит тебе ад.

От одной только мысли, что Шейн обидит Гаррета, к горлу подкатила тошнота. Это в разы хуже того, что он натравливает на меня Мерла.

Мальчик кивнул.

– Мой учитель говорит, что хулиганы боятся. Они становятся злыми оттого, что напуганы.

– Они все равно злые.

Захотелось покрепче обнять Гаррета, но я сдержался. После Вудсайда никто не прикасался ко мне, как и я к ним, словно эмоциональные срывы заразны.

Когда мы закончили уборку на кухне, Гаррет отправился в гостиную к родителям, которые смотрели телевизор. Оттуда слышался смех ситкома. Мерл, вероятно, играл в GTA в своей комнате. Шейн занимался тем же, чем и всегда – лежал и ненавидел жизнь. Несмотря на острый ум, он перестал учиться. Наверное, решил, что в этом больше нет смысла, ведь болезнь неизбежно начнет прогрессировать. Ужасно осознавать, что он сдался. По дороге в свою комнату я поймал себя на мысли, что хочу поговорить с Шейном. Добиться хотя бы перемирия. Или донести до него, что нет причин ненавидеть меня.

Я помедлил возле его двери, но в итоге прошагал дальше. Может, ему это нужно. Вероятно, наши стычки лучше, чем если он будет держать в себе весь негатив, съедающий его не хуже болезни.

Окна моей спальни выходили на улицу. Войдя, мне пришлось обогнуть книжные полки, чтобы лечь на стоящую под окном кровать. Моя комната и убежище. Кровать, письменный стол, стул и комод. Повсюду книги. До тех пор, пока деньги и ожидание не превратят мой побег в реальность, книги – мое спасение.

Они да еще построенный прошлым летом аквапарк.

Мы посетили его всей семьей, когда он только открылся, и я возненавидел это место. Шум, толпа народа и бурлящие потоки. Я плавал в маленьком бассейне с пятьюдесятью другими людьми и думал, что тону. Но вечером, в одиночестве, когда водная гладь становится тихой и спокойной… он прекрасен. Не знаю, почему пришел в аквапарк в первый раз, но с тех пор я там бываю часто.

В окно я наблюдал, как сгущаются сумерки. Ждал.

К девяти часам вечера в доме воцарилась тишина: Норма и Харрис рано вставали.

Они никогда не заходили в мою спальню. Я спустился вниз и вышел через заднюю дверь. По подъездной дорожке прошагал мимо гаража на улицу.

Сквозь темноту, густую и душную, я почти бегом добрался до аквапарка «Фантаун». Легко перелез через забор, ведь занимался этим последние четыре месяца каждый вечер.

На территории никого не было. Три горки – маленькая, средняя и высокая – закрыты. Водяные пушки, арки и разбрызгиватели хранили тишину. Работающие здесь скучающие подростки ушли. С наступлением зимы аквапарк закроют и, скорее всего, станут тщательнее охранять. Я поежился от этой мысли, но потом напомнил себе, что зимой меня здесь уже не будет.

Я направился в северо-восточную часть, к предназначенному для взрослых прямоугольному бассейну, где иногда проводились частные уроки. Пятьдесят футов в длину и девять в глубину, но мне этого хватало. Я скинул ботинки, стянул носки и джинсы. Одетый только в боксеры и футболку, прыгнул.

Прохладная вода коснулась кожи. Плывя на глубину, я чувствовал спокойствие и умиротворение. Держась на поверхности неподвижно, каждый раз вдыхая все глубже и глубже, я старался очистить разум. Потом быстро подготовился и нырнул под воду.

Подводные огни отбрасывали слабый свет в полумраке, придавая всему вокруг зеленоватый оттенок.

Я старался не двигаться, размахивая руками, чтобы не всплыть, но сохранить запас кислорода.

Так и не вынырнув, я зажмурился. Не знаю, что пробудило мою память, но старое воспоминание заиграло как в кинохронике.

Огромный мужчина, рослый, как самое высокое дерево. Маленький мальчик лет трех на вид, не мигая, смотрел на него.

Смущенно улыбаясь, мужчина положил руки на колени и низко наклонился.

– Откуда ты взялся, малыш?

– Вы пожарный? Мама сказала мне найти пожарного. Она говорила, что если случилась беда, то он сможет помочь. – Слова вырывались вместе с едва сдерживаемыми рыданиями.

– Я пожарный. Просто без формы.

Мужчина окинул взглядом грязный комбинезон мальчика, его растрепанные волосы и заметил приколотую к рубашке записку. Он надеялся, что его догадка ошибочна.

– Где сейчас твоя мама?

Лицо малыша сморщилось, из глаз потекли слезы, которые он снова попытался сдержать.

Мужчина выпрямился и огляделся, молясь, чтобы сейчас прибежала ужасно взволнованная мама этого ребенка и окликнула мальчика, благодаря бога, что с ним все в порядке…

Мужчина открепил записку от детской рубашки.

«Позаботьтесь о нем, пожалуйста. Пожалуйста».

У мужчины защемило сердце. Он крикнул:

– Гарри? Позвони Глории в полицию. У нас тут нестандартная ситуация.

Из гаража вышел еще один крупный мужчина, выглядящий явно встревоженным.

– Ты серьезно?

– Да, – ответил первый. Он показал записку Гарри и опустился на колени перед ребенком.

Ему хотелось обнять малыша и пообещать, что все будет хорошо, но это была ложь. Он положил свою тяжелую, мощную руку на детское плечо.

– Ты когда-нибудь видел настоящую пожарную часть, малыш?

– Нет, – ответил мальчик, тыльной стороной ладони вытирая нос.

– Ну, тогда давай я тебе покажу. Проведу большой тур. Согреешься и, может, перекусишь.

Ребенок кивнул и взял его за руку, легонько сжав.

Мужчина крепко удерживал ее, терпеливо ожидая, когда мальчик вновь сможет заговорить.

– Как тебя зовут, малыш?

– Эван.

В груди сдавило, и я открыл рот, едва не наглотавшись жидкости. Задыхаясь, я вынырнул на поверхность. Воспоминания отступили, лишь когда я закончил вытирать лицо. Осталась только глубокая, опустошающая боль.

Я вдохнул глубже, жадно наполняя легкие кислородом. Хороший знак. «Должно быть, я пробыл под водой больше трех минут. Наверное».

Засечь время я не мог. Телефон у меня был старый, и я боялся даже близко подносить его к бассейну. Если он сломается, мне придется купить новый. А деньги мне нужны все, до последнего цента, чтобы к чертовой матери убраться из Планервилла.

Я вдохнул, вытерся и позволил воспоминаниям о пожарной части раствориться. Не имею права оглядываться назад, мне следует смотреть только вперед.

Всего несколько недель, и я сбегу из этого города, от всех, кто меня знает. Уеду куда-нибудь и поселюсь на берегу озера, океана или реки. Один. И никогда больше не буду чувствовать себя так, как сейчас. Никто не будет знать меня. Начну все с чистого листа. Забуду о репутации фрика, о пребывании в психиатрической лечебнице, о подозрительных и ненавидящих взглядах. Все сначала. Стану новичком в другом месте.

Я буду свободен.

Глава 6

Джо

Утром я занесла мисс Политано свои стихи, а перед обедом заглянула к ней, чтобы услышать мнение. Когда я вошла, она посмотрела на меня и улыбнулась. Мне стало страшно. Я привыкла, даже внутренне всегда готова, что учителя обращают внимание на содержание моих стихов, а не на талант, если он, конечно, есть. По закону учителя обязаны сообщать о жестоком обращении с детьми, если у них имеются подозрения. Мне всегда приходилось объяснять, что события произошли пять лет назад и основные действующие лица уже мертвы.

Мисс Политано попросила подвинуть стул к первой парте, а мои стихи лежали перед ней. Некоторые листы были потрепаны временем и залиты слезами. Другие находились в хорошем состоянии. Стихотворение «Гильотина» являлось данью моему шраму и сейчас находилось в самом центре.

– Джо, я прочла твои стихи, – тихо произнесла учительница. – И я под впечатлением. Они меня сильно тронули. Выжившие достойны уважения, и я тебя уважаю. – Я уже собралась откинуться на спинку стула, вздохнуть и закатить глаза, но она подняла руку. – Эти стихи – изящное напоминание о твоем прошлом. Я восхищена. Их суровость… – женщина запнулась, подбирая верные слова, – в них сила твоего духа. Я прочувствовала все, что ты хотела показать читателю, и считаю, что это отличительная черта великой поэзии.