Карта, мобы, два скилла (СИ) - Изотов Александр - Страница 59

И она коснулась бутылька:

— Клянусь опытом группы, вас не выдам.

Кент на миг опешил, растерянно глядя на неё, а потом прикоснулся к своей склянке:

— Клятву принимаю.

Пустые бутыльки на миг осветились и потухли. Стены Баттонскилла засвидетельствовали соглашение игроков.

— А Тотем… или эта твоя Ракита, они узнают об этом? — я показал на их бутыльки.

Персики оба отрицательно покачали головами:

— Не-а.

Кент добавил:

— Только когда опыт исчезнет…

— А он перейдёт другой группе?

— Ага, прям, — усмехнулась Фонза, — Если бы. Уходит Батону, куда ж ещё.

— Ладно, Кент, — я поднял руки, — Мне не только алхимия нужна. Куда лут сдавать, чтоб подороже?

Игрок прищурился.

— Опа-опа! А что, есть что-то ценное? Открыл сундук?

Я переглянулся со своими, и Бобр с Биби усиленно затрясли головами: нет, типа, ничего ценного. Про три золотых точно никто говорить не хотел.

Усмехнувшись, я протянул Кенту карту:

— Да вот, типа этого.

Тот пробежался глазами:

— Чистый, — и посмотрел на Фонзу, — Увидела что?

— Уровня не хватает.

— Кент, кому лут сдавать? — я вернул его к разговору, забирая карту, — Гоблинам?

— Ага, попробуй, — тот засмеялся, — Весь лут отдашь, ещё должен останешься.

— А чего же ты с ними крутишься?

— Если вызнать все их секреты, там такое бабло светит, — заулыбался он, но тут же прикрыл рот ладонью, покосившись в сторону кухни, и махнул, — Ладно, пошли отсюда.

— Куда?

— К гномам.

К гномам, это значит, ещё глубже. Мы спустились ещё на пару пролётов, и тут подземелье уже было довольно холодным. Тянуло сыростью, в углах корявой каменной кладки копошилась какая-то живность, и под ногами с писком пробегали мыши.

— Говорить буду я, — сказал Кент, — Чтоб лишнего не сболтнули.

— Какой ты важный, Кешка, — съязвила Женя.

— Так, Пашня, давай без подколов?

Фонза сразу же огрызнулась:

— Не называй меня Пашней!

— А ты не называй Кешкой!

Я только с интересом покосился на Фонзу. А почему это она Пашня? Но, судя по злому выражению лица, спрашивать её об этом сейчас не стоило.

В общем, их спор на том и закончился. Потому что, спустившись по очередным ступенькам, мы уткнулись в огромные кованые ворота. Ржавчина почти не брала створки, и рыжики появились лишь в некоторых местах.

На воротах умелым кузнецом была выкована витая картинка: гном замахивается тяжёлым молотом, целит по заготовке на наковальне.

Кент оттянул большое било, едва достав до него на цыпочках, и долбанул по железному диску. Раздался звон, будто в гонг ударили, пришлось даже зажать уши.

— Интересно, а как гномы дотягиваются до него, — Бобр заинтересованно тронул било.

Ему на цыпочки вставать не требовалось, но тут здоровяк был прав: гномы точно постучать в эти ворота не смогут.

Тут заскрипела створка, и мы непроизвольно отошли назад. Один Кент остался стоять, как невозмутимый.

— А, персик… — к нам выглянул низкорослый гном, с курчавой чёрной бородой, прикрытый кожаным шлемом, как у мотоциклиста.

Из приоткрытой створки вместе с холодным ветром донеслись звуки гномьего подземелья. Звон, умноженный эхом, и крики работяг.

Гном обвёл нас всех цепким взглядом:

— А это кто с тобой? — его глаза задержались на мне, — Щебень-гребень! Чеканова кровь!

И он, чертыхнувшись, захлопнул створку.

Мы так и замерли, растерянно переглядываясь друг с другом. Кент повернулся ко мне и пожал плечами:

— Опа-опа, — растерянно бросил он, — Нежданчик-то какой.

Створка снова открылась, и выглянул другой гном. Так же шарахнулся, глянув на меня, и захлопнул створку.

— Ядрён батон, они что, каждый на тебя посмотреть выглянут? — выругался Бобр.

— Тихо ты! — шикнул на него Кент.

Створка открылась в третий раз, и к нам выглянул… Тегрий Палыч, наш куратор. Низкорослый, лысый, бородатый, с красным носом, и всё в том же засаленном шахтёрском костюме.

— Так, Гончар, — он вышел и прикрыл за собой створку, отрезая от нас звуки подземелья, — И чего тут забыли, плееры?

На нас заметно пахнуло перегаром. Как-то сразу разрушилась романтика гномьих подземелий…

Судя по лицу обернувшегося Кента, появление препода стало неожиданностью. А Тегрий Палыч вдруг зацепился взглядом за свиток в моей руке, и его глаза жадно загорелись:

— А что это у тебя такое?

Глава 26, в которой балласт

Как назло, я пропустил тот момент, когда можно было спрятать свиток. Тегрий Палыч просто впился в него глазами:

— Боюсь, первокурсникам не положено иметь такие вещи…

— Тегрий Палыч, любой лут из данжа принадлежит его группе, — сразу подала голос Фонза.

Горящие глаза препода явно намекали, что в этот момент он думает о чём угодно, но явно не о правилах Баттонскилла.

— Если найденный артефакт несёт серьёзную угрозу школе, то мне следует его изъять, — рука, запылённая известью, протянулась к свитку.

Я отошёл на шаг, и Тегрий Палыч нахмурился:

— Господин плеер, это как понимать?

— Мы хотели бы продать наш лут, Тегрий Палыч, — попытался оправдаться я, — Так что он навряд ли останется у нас.

Кент зашикал на меня, а препод противно улыбнулся, а потом пошарил в карманах. В одном, в другом… И вытащил потемневшую от времени монетку. Потом кинул мне.

Я едва успел поймать, как в этот же момент свиток перескочил в руки красноносому. Тот поймал его, улыбаясь, как нашкодивший озорник.

— Эй, — я только успел протянуть руку.

— Вы хотите сказать, — препод обвёл нас взглядом, и уставился на Кента, — что пришли продать лут гномам? Не сдавая на склад академии?

Я захлопнул рот. Все остальные тоже молчали, только Фонза с Кентом затрясли головами так, будто никогда в жизни не думали сдавать лут мимо кладовщика.

А Тегрий Палыч по-хозяйски развернул карту:

— Та-а-ак… Вот же щебень-гребень! — его взгляд метнулся ко мне, — И недели не прошло, и ты туда же! Неужели и вправду Чеканова кровь?

У меня забилось сердце.

— Вы про что?!

Но Тегрий Палыч не услышал вопроса:

— Не-е-ет, ребятушки, в Гималаи вам рановато. Эти локации начинаются с третьего курса, так что… — он покачал головой, — не могу позволить такой опасной карте остаться у вас.

— Гималаи? — только и вырвалось у Фонзы.

Препод поморщился, поняв, что сболтнул лишнего.

— Что вы имели в виду, когда сказали… — начал было я, но преподаватель поднял руку:

— Так, плееры и персики! — Тегрий Палыч принял серьёзный вид, — У гномов сейчас очень важное мероприятие. Просьба не отвлекать.

Он постучал по старым потёртым часам на запястье, на что-то намекая. А потом, не отворачиваясь, оттянул створку, тут же смачно икнул, заполняя атмосферу вокруг парами спирта, и бочком протиснулся. Ворота гулко грохнули, и мы остались в тишине…

— Ядрён батон, — только и вырвалось у Бобра, — Сколько он дал?

Я развернул кулак с монеткой. Она была чуть ли не чёрной…

— Серебрушка, — поморщился Кент, — Не густо.

— Десять серебра — один золотой?

— Ну, типа… Только нафиг оно никому не нужно, — персик отмахнулся, — Банки игроков даже не принимают.

Больше стучать Кент не рискнул.

— Сегодня спалился, придётся пока залечь на дно. Возвращаемся, пока не поздно.

— Да, этот Тегрий намекнул, что время поджимает, — даже Фонза занервничала.

— А чего будет-то, братва?

— Вот когда тебя в коридорах поймают, узнаешь, — чуть ли не одновременно сказали Фонза с Кентом, и постучали пальцами по склянкам с опытом.

Выяснилось, что по ночам на глаза лучше не попадаться, даже «сисястым ухолётам». Штрафы раздают только так, причём вполне реальные.

Так что это нам ещё повезло, что ректор Дворфич не наказал нас за приключения с ветренным мобом серьёзнее, чем было на самом деле.