Чудовище маякаи другие хонкаку - Осака Кейкичи - Страница 22

Я много повидал в жизни, но в тот момент был вне себя. Мой сын исчез, оставив маяк работающим. Но следовало установить, что случилось с моим сыном, поэтому, хотя Тономура еще не отдохнул как следует, мы принялись обыскивать каждый уголок острова.

Все побережье этого острова не длиннее десяти тё, так что на нем нет настоящих укрытий, но есть заросли кустов, лужайки и скалы, неровно поднимающиеся и опускающиеся вдоль берега, так что потребовалось некоторое время, чтобы все осмотреть. Пока мы отчаянно обыскивали островок, я понял, что даже если мы сможем найти моего сына, с ним что-то случилось. Эта мысль вызвала у меня слезы на глазах. Вскарабкавшись на валун у берега, я смотрел вниз в море, жадно надеясь, что он плавает где-то снаружи.

А теперь слушайте внимательно. Мы обыскали весь остров, но не нашли его, и постепенно вновь стемнело. И, подобно ползучей тьме, мое сознание медленно заполнялось подозрением, отчаянием и раздражением.

Тономура уже достаточно оправился после лечения, так что любезно принял на себя в ту ночь надзор за маяком. Свет горел. И, как всегда, маяк исполнял свою задачу. Но ночь прошла, а мой сын Масаеси так и не вернулся. Жена Тономуры почти не спала и несколько раз приходила подбодрить меня. К утру все мы были измотаны.

Утром ко мне вернулось присутствие духа, и, следуя мимолетной надежде, я прыгнул в лодку осмотреть море вокруг. Само собой, это оказалось бесполезной тратой сил. И вот спустилась еще одна ночь, полная отчаянием. Но я все еще не сдавался и на следующий день вместе с Тономурами вновь обыскал каждый клочок внутри и снаружи маяка. Мой сын исчез на своем посту, и не похоже было, чтобы он совершил самоубийство. В ту ночь на острове что-то стряслось, поэтому Масаеси был вынужден оставить свой пост и, должно быть, в силу несчастного случая свалился в море. Я не мог найти другого объяснения. Тономуры говорили, что нам надо бросить поиски и известить полицию и мою семью. Но я отец и не готов так быстро разочароваться в собственном ребенке. Масаеси был полон энергии и не знал себе равных в плавании. Я не мог поверить, чтобы он утонул, не оставив никаких намеков, что же произошло. Потрясенный всем случившимся, я провел следующие два дня, ошеломленно блуждая по всему острову в поисках Масаеси, а Тономуры с жалостью смотрели на меня. От отчаяния у меня начались галлюцинации, и я принялся осматривать перекрытия и стучать по бетонным стенам маяка, чтобы проверить, не прячется ли он там. Но пока мое сознание разрушалось, маяк продолжал еженощно нести свою службу без всяких накладок.

Мое безумие не желало останавливаться и, раз показавшись, лишь росло. Однажды вечером я взбирался по винтовой лестнице на вершину маяка, когда мне показалось, что я слышу крик сына, то странно далеко, то, как будто, совсем рядом. Я остановился и посмотрел на толстую бетонную стену, напоминавшую большой цилиндрический дымоход, окруженный винтовой лестницей. Как я уже пояснял, на веревке внутри этой шахты был подвешен груз в сорок кан, синхронизирующий вращение лампы маяка. Этот груз очень медленно опускался вниз в шахту. Поскольку шахта была тесной, любой, упавший внутрь, неизбежно упал бы на этот груз, а дополнительный вес заставил бы лампу наверху вращаться гораздо быстрее положенного. Но с лампой не происходило ничего странного. Осознав это, я испугался собственного сознания, и, заметив с жалостью смотрящие на меня глаза Тономуры, спускавшегося из фонарного помещения, я вернулся в свою комнату.

Но, наверное, это было шестым чувством. Поскольку, какими бы ужасными они ни казались, мои безумные галлюцинации были верны. Именно это маленькое происшествие позволило нам найти Масаеси в таком виде, что даже смотреть страшно.

Это случилось на пятый день после исчезновения моего сына, вскоре после полудня. Тономура обнаружил, что проводка, ведущая к сигнальному посту напротив маяка, сильно повреждена недавней бурей, и пошел на склад взять инструменты и починить ее. Но, несмотря на все усилия, он не смог найти нужный набор и побежал в сад при жилых помещениях, где, ни о чем уже не думая, сидел я. Стандартный набор включал всевозможные инструменты и материалы. Там, конечно, были пила, рубанок, долото и молот, но, кроме них, еще и кувалда, топор, гвозди западного образца, гаечный ключ, гайки и болты. Все это было сложено в две большие крепкие брезентовые сумки. Но, действительно, когда я тоже пошел на склад взглянуть сам, обеих сумок там не было, хотя в последнее время никто ими не пользовался. Мы обыскали везде, но не нашли их. Странное происшествие. Я подумал, что их мог взять Масаеси, но зачем ему так много инструментов? Кроме того, обе сумки вместе взятые весили чуть больше двадцати кан. Все это сбивало с толку.

Тономура, между тем, обыскивал все углы склада и внезапно зашел в один из них. Там стояли старые весы, которые мы использовали для подсчета имеющегося у нас масла. Тономура присел перед ними, склонил голову и, пристально глядя на них, провел пальцами по подставке. И тут же подозвал меня.

– Думаю, Масаеси был тут. Следы на пыли показывают, что он ставил на весы две сумки, – побледнев, сказал он. Действительно, как и говорил Тономура, на весах ясно виднелись следы. Я все меньше и меньше понимал происходящее. Тогда Тономура посмотрел на меня, улыбнулся и указал на гири, свисающие с балансира, и меньшую шкалу корректировки баланса. Вес гирь был указан в сорок кан, а на меньшей шкале выставлено пятьсот монме.

Значит, на подставку поместили вес в сорок с половиной кан. Но эти сумки с инструментами, даже вместе взятые, весят чуть больше двадцати кан, уж никак не сорок. Странно! Но, пока я смотрел на странно застывшее лицо Тономуры, в моем мозгу что-то вспыхнуло.

Сорок кан и пятьсот монме! Но в точности таков вес груза, заставляющего вращаться лампу маяка! Конечно, это понял и Тономура. Бросившись внутрь маяка, мы чуть не отталкивали друг друга. Мы открыли дверцу шахты рядом с началом винтовой лестницы.

Как я могу описать увиденное? Изношенная веревка, удерживавшаяся груз, лопнула, и он с огромной силой рухнул вниз, разбив бетонный пол шахты и глубоко уйдя в землю. Когда это произошло? Даже мы двое вместе не могли бы сдвинуть этот груз с места. Тономура заглянул вглубь темной, узкой шахты, но внезапно повернулся и схватил меня за плечи.

– Сколько весит Масаеси?

– Восемнадцать кан... – ответил я, задрожав.

– Вот! – закричал Тономура и широко раскрыл глаза. – В ту ночь старая веревка оборвалась, и груз рухнул, остановив вращение лампы наверху. Потрясенный Масаеси спустился сюда и пытался срочно починить поломку. Но груз упал с такой высоты и погрузился в землю так глубоко, что он не мог даже сдвинуть его с места. И, главное, маяк перестал работать. А снаружи бушевал шторм. Он должен был как можно скорее что-то предпринять. Но позвать на помощь было некого. Масаеси был изобретателен и побежал на склад найти что-то, что могло бы послужить временным грузом. Он заметил две тяжелые сумки с инструментами. Но, увы, даже обе сумки, вместе взятые, весили чуть больше двадцати кан. Делать было нечего. И Масаеси стал искать что-нибудь – что угодно – весом в восемнадцать кан, что бы помогло поместиться внутри шахты и послужить оставшимся грузом...

Слушая разъяснения Тономуры, я, наконец, начал понимать, что же произошло.

Да, здесь произошла настоящая трагедия. Мой сын Масаеси нашел нечто весом в восемнадцать кан. Собственное тело.

Конечно, мы поспешили в фонарное помещение на вершине маяка и бросились к лебедке вала, вращавшего лампу, чтобы вытянуть из шахты груз. Тономура принялся крутить лебедку, а я стоял на винтовой лестнице у самого входа наверх, глядя на открытый верх кончавшейся там шахты. Я жадно ждал открытия тайны, и, наконец, оно произошло. Показалось пугающее тело моего сына Масаеси, умершего от голода и невероятно исхудавшего за эти пять дней. Он был обмотан веревкой. Вслед за моим сыном показались две сумки, также закрепленные на веревке.