Бедный Павел. Часть 2 (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич - Страница 52

— Конечно!

— И вот что ещё, Гриш. Все места, что они указали — в южных наместничествах.

— И что такого?

— У меня Алексей Орлов скулит, на здоровье жалуется.

— Врёт же! На нём пахать можно!

— Именно. Скучно ему, я так вижу. Не его это дело, хозяйство налаживать. Воин он. Ему бы сабелькой махать, в бой идти. Ещё лошадок любит. Не Григорию, а ему надо было бы конезаводами ведать. Там в Таврии всё на помощниках держится…

— Ты это к чему, Павел Петрович?

— Переедете, наместником будешь.

— Да я же…

— Справишься! Как раз делом займёшься.

Я ехал в Москву — надо было осмотреть работы, заводы, да просто хотелось поговорить с Машей. Столько всего происходит — устал я как-то. Дел много, только это и спасало, да ещё беседы с отцом Леонтием. Но и он посоветовал мне на могилку жены сходить, коли легче становится от этого… Вот я и ехал. Прасковья отказалась, мол, зима уже, холодно. А я не настаивал. Пусть так. Поговорю с Машей, может, что в голове на место станет.

Новый 1776 год сулил нам столь требуемый покой. Дела государственные понемногу улучшались. В мире тихо, ну как тихо. Для нас если только. Англичане сцепились с колониями, сейчас королевские войска были блокированы в Бостоне. Британцы сильно ограничили миграционный поток к нам, забривая всех подходящих в свою армию, и активно вербовали наёмников в германских княжествах.

Французы тоже были заняты этим конфликтом, участвуя в событиях и мечтая о реванше за поражение в Семилетней войне и потери колоний в Северной Америке и Индии. В Европе было тихо, все ожидали дальнейшего развития событий. И мы занимались своими делами. Всё шло неплохо.

Освоение наместничеств шло семимильными шагами — мы уже имели на просторах новых земель почти сто пятьдесят тысяч новосёлов и намеревались перевезти туда в ближайшие три года ещё двести тысяч человек. Налоговые поступления, несмотря на отъезд населения уверенно, хоть и медленно, росли. Панин активно отстраивал Петропавловск и Охотск, глубоко исследовал Курилы, Командоры, Сахалин, Хоккайдо. Шелихов сновал вдоль побережья Северной Америки и уже заложил три новых поселения, смело названные городами — Новоархангельск, Новый Каргополь и Новые Холмогоры, на крупных островах около побережья.

Всё шло по плану, уже в следующем году должно́ было начаться активное строительство крепостей и портов в наместничествах. Основная работа сейчас шла вокруг проекта манифеста «Об армии и флоте», который должен был определить порядок службы в армии и поощрения отставников. Ещё один манифест «Об орденах», утверждающий систему наград империи, уже был согласован и ждал опубликования.

В России до сих пор не было чёткой системы мобилизации и службы — не был определён возраст призыва, а срок солдатчины обозначался как вечный. Никто не мог заранее сказать, когда пройдёт рекрутский набор — они объявлялись по мере необходимости. Получалось, что в иной год набора не было, а в другой — их могло быть несколько. Вместе с пожизненной службой такая бесцеремонность властей вызывало у крестьян отношение к солдатчине сродни смерти — как и смерть, набор приходил неожиданно и навсегда вырывал члена общины из жизни.

Я же хотел превратить военную службу в эдакий социальный лифт для крестьян, заставить их даже стремиться к ней. У Советского Союза это получилось, я отлично помню, как мой отец ещё в детстве в том мире рассказывал, как почётна была служба в армии, ведь там учили разным профессиям. Почему же у меня с этим дело не выгорит?

Хорошим примером успеха подобного решения были наместничества, в которых отставные солдаты составили костяк нового населения, и вполне успешно развивали там хозяйство. Такого обученного элемента нам не хватало и на старых землях, где новые методики хозяйствования пока приживались не очень хорошо. В общем, требовалось показать крестьянам и горожанам, что жизнь меняется. Мы победили, и теперь всё будет иначе — армия становится способом получить значительное улучшение судьбы.

Так что основной идеей нового манифеста было ограничить срок службы, сделать рекрутские наборы предсказуемыми и по срокам, и по числу забираемых в армию и определить, как будут поощрены отставники. Вокруг сроков службы и числа рекрутов сейчас и ломались копья. Традиционные представления армии требовали пожизненной солдатчины, что обуславливалось нежеланием обучать новых солдат и нехваткой призывного контингента — натуральное хозяйство с малым приростом населения не давало существовать по-другому.

Я же справедливо говорил о том, что отказ от пожизненного срока службы, вернёт после солдатчины в состав производительных сил большинство призванных. Причём навыки отставников будут значительно выше, чем у рекрутов, что не только полностью компенсирует потери, но и должно повысить эффективность их деятельности. Что же касается нежелания обучать и муштровать солдат, то с этой привычкой необходимо было бороться со всей возможной энергией, ибо без тренированных бойцов победы не будет.

В общем, я хотел, чтобы солдаты служили не более десяти лет, а многие армейские офицеры и генералы хотели двадцать пять. Вот и боролись. Моими союзниками были военачальники, которые стояли во главе наместничеств, а группу консерваторов составляли командующие войсками, что размещались далеко от наших границ.

Такое разделение было вполне понятно — первые, руководя хозяйственным освоением новых земель, отлично замечали эффект возвращения солдат в мирную жизнь и активно применяли эти качества отставников и отказываться от их использования не собирались. Вторые же, занимаясь только армейскими проблемами, не видели причин отдавать больше сил обучению, в основном будучи полностью удовлетворёнными неспешным образом жизни.

Я был уверен, что мои боевые генералы одолеют оппозицию — в конце концов, весь вопрос был в системе обучения и использовании солдат начальниками в качестве собственных крепостных, а это воспринималось большинством офицеров, прошедших войну, одинаково отрицательно. Командиры видели, что в результате обучения солдаты становятся более способными к управляемым действиям, а это резко повышает вероятность победы и получения умелыми офицерами наград и чинов. Вознаграждение же отставников в целом не вызывало споров, они должны были получать земельные наделы либо денежное поощрение в зависимости от заслуг.

Манифест же «Об орденах» создавал систему наград империи. До сей поры ордена в России были скорее неким церемониальными украшениями, опирающимися на европейскую традицию рыцарских сообществ. Порядок награждения ими не был определён с достаточной чёткостью. Мне же хотелось получить систему поощрений, подобную той, что видел в своей прежней жизни.

Все ордена получали новые уставы и чёткий статут. Орден святого Андрея Первозванного теперь мог вручаться только за решительные победы в войне, дипломатические успехи или великие достижения в управлении армией, флотом или на гражданской службе. Святым Георгием должны были награждать исключительно за личную храбрость и доблесть. Святой Александр Невский же становился полководческим орденом. Для гражданской службы учреждался орден святого Владимира, для награждений отличившихся офицеров и чиновников создавался орден святого Иоанна Грозного. Святая Екатерина определялась женским орденом за заслуги перед отечеством. Теперь наши ордена, кроме Андрея Первозванного, имели четыре степени.

Наконец все ордена, кроме Андрея и Екатерины, должны были получить медали трёх степеней для награждения нижних чинов. Новые награды давали большие преимущества своим кавалерам в различных вопросах. Для солдат и унтеров награждение тремя медалями открывало дорогу в офицеры.

Обсуждение и подготовка манифестов выжали из меня последние соки. Я ехал уже просто отдохнуть, хоть чуть-чуть, от совещаний, приёмов, аудиенций и прочее.

Медное, что располагалось недалеко от Твери, было обязательным пунктом моей программы. Мы свернули с тракта, отъехали немного. Вонь стояла неимоверная. Что же — специфика работы, здесь строились крупная бойня, консервный, салотопный и кожевенный заводы. Прасолы уже не могли обеспечить растущее производство в Передельцах скотом. Окрестные крестьяне переходили на откорм бычков, что было выгоднее, чем выращивать хлеб, но пока сырья не хватало, и я решил построить новый завод уже здесь, под Тверью.