Принц Густав. Выжить и победить (СИ) - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 46

Шведы призадумались. Ливония, собственно и так мне принадлежит. И признать меня ее королем — в шведских интересах. Ибо будущий наследник появится в монаршьей семье, что дает ему дополнительные плюсы.

С Норвегией же все будет и проще, и сложнее. Я стану номинальным королем. Страна получит свой флот, армию и деньги, часть управленческих функций скинется на местное население, а фактически страна перейдет под шведский контроль.

Ригсдаг с риксротом снова забурлили. Отдавать мне корону Норвегии их жаба давила. Но шведский трон не хотелось отдавать вовсе. К тому же, я не просто свои хотелки озвучил, но и выгоды. Целый план накидал по освоению Норвегии и получению с нее прибыли. Ну а поскольку местный народ на лохотронах типа «МММ» еще не обжигался (даже тюльпаномания в Нидерландах еще не стряслась), наживку заглотили.

Я, кстати, не особо сильно и врал-то. Приукрасил — это да. Даже подвел базу под необходимость доверить местным хотя бы часть управления. Дескать, всё это — временные явления, пока мы Норвегию окончательно не завоюем. Зачем тратить деньги на армию и оружие, если часть территорий готовы пойти под руку шведов мирным путем?

На этом пассаже, кстати, стихли многие недоброжелатели. И я развил мысль. Дескать, датчане из норвежского народа все соки выпили, надо показать, что мы лучше. И если норвежец готов обеспечить повиновение своих сограждан за пост главы города или члена магистрата, то почему бы нет? Такие действия надо поощрять.

Потом, когда мы завоюем Норвегию и немного освоимся на ее территории, можно будет постепенно менять людей во власти на шведов (тут я, конечно, врал, но зачем расстраивать людей, заранее сообщая, что вместо вожделенной полной власти они получат национальную индейскую избу?).

Тут главное — кто кого скорее обманет. Но если в Швеции мои противники были сильны, то в Норвегии все будет зависеть от меня. Как я договорюсь с местным населением. А я заранее начал долгие переговоры с венецианцами и голландцами, чтобы подтолкнуть торговлю. Правда, производили норвежцы немного — занимались рыбной ловлей, скотоводством и выращивали сельскохозяйственные культуры.

То, что дворяне пошли мне навстречу, я могу объяснить только одним обстоятельством — они напрочь не верили, что Норвегию удастся полностью завоевать. И понимали, что датчане не успокоятся. Да и что там понимать, если Кристиан уже сделал попытку отыграться? Однако я был готов к тому, что датчане двинутся из Мальмё на север. На их месте я бы с этого и начал, а не шатался по всяким Норвегиям.

Словом, врагу уже был приготовлен горячий прием, но конфликт получился вялым. Сначала злые датчане слегка углубились внутрь шведской территории, но затем их остановили на заранее подготовленных позициях. Потом шведы гнались за супостатом, но тоже наткнулись на непонимание. Ибо взять Мальмё сходу, без подготовки — идея откровенно дурацкая. Словом, все остались при своих и расползлись по зимним квартирам.

Я вздохнул посвободнее, и отправился, наконец, домой. К жене и дочери. Столько времени их не видел! Ну и другие дела можно будет переделать… вдали от любопытных глаз. Дело в том, что когда в Викию направлялась часть шведского войска, к ним присоединился мой небольшой отряд наемников, сопровождающих мастеров по поиску серебряных руд.

Где должен располагаться Консберг, я помнил весьма условно. Дело осложняло то, что на данный момент там вообще ничего не располагалось, поскольку серебро еще не было найдено. И по каким приметам ориентироваться — я понятия не имел. Так что велел скопировать кусок старинной карты, нарисовал кружочек, обозначая примерное место поиска, и направил людей. С одной стороны — на деревню дедушке. С другой… волшебное слово «серебро»!

— Жаль, что ты не изучал историю как следует, — ворчал Густав.

— Знал бы где упасть, соломки подстелил бы, — вздохнул я. — Скажи спасибо, что я в Норвегии туристом бывал. И хоть что-то в голове отложилось. У тебя, между прочим, тоже голова дырявая.

— Ты что это имеешь в виду?!

— Семейку твою. Ты чего не напомнил, что у тебя мать с сестрой еще живы? — возмутился я.

— Я так долго был с ними разлучен, что сам про них не вспоминал. К тому же, они ни разу не пытались со мной связаться, и выяснить, как я живу. Да и теперь появились…

— Да уж! — невольно фыркнул я. — Могли бы хоть после захвата Риги как-то свое присутствие обозначить. А прибыли только после того, как нас признали королем Ливонии и, авансом, согласились подумать насчет Норвегии. И то только затем, чтобы попросить увеличить сумму их содержания.

— Наверное, это неправильно, но я… не чувствую с ними родства, — вздохнул Густав. — Поэтому не стал возражать, когда для них ты попросил денег из шведской казны. Знал, что тебе откажут.

— Отказали, кстати, практически единогласно и с огромным удовольствием, — невольно рассмеялся я. — Так что перед твоей семейкой я только руками развел. Типа, хотел помочь, но не смог. Хотя, думаю, после того, как мы станем королем Норвегии, они снова явятся.

— Королем… в последнем еще норвежцев убедить нужно.

— Думаю, стоит послать к ним своих людей в конце зимы, — предложил я. — Это самое голодное время. Люди на многое готовы за одну только еду.

— Больно накладно выйдет, — пробурчал хозяйственный Густав.

— Так мы же не в одиночестве будем! Мы обрадуем иезуитов великой миссией — возвращением насильно обращенных в лоно церкви. Если они меня поддержат, я им верну часть отнятых у них владений.

— Шведам это не понравится.

Разумеется, не понравится! Мне уже высказывали не раз и не два из-за свободы религий, которую я в своем Ливонском королевстве организовал. Но там у меня отмазка шикарная была — обязательства перед Годуновым. Шведы же не хотели меня признавать и помогать мне? Пришлось у чужому правителю обращаться за поддержкой. А теперь, извините-подвиньтесь. Поздно уже.

Я и так шведам навстречу пошел — не отдал королевство полностью под власть Москвы. Так что хоть какие-то уступки должен был сделать. И церкви — одна из главнейших. Ну а чтобы русские не получили лишнего преимущества — объявил свободу веры. Ну не рассказывать же шведам правду — что верю я весьма избирательно, неканонично и в большинстве случаев — только в себя.

Вариант с Норвегией был сложнее, поскольку католичество там, вроде как, искоренили. Ну а кто место потерял — тот сам виноват. Так что пришлось снова давить на выгоду. Нет, ну серьезно, шведов и без того мало. Так кто потащится осваивать норвежскую целину? Или господа все-таки предпочитают явиться на благоустроенное место, с которого уже можно получать прибыль?

Ах, все-таки последний вариант? Тогда понадобятся добровольцы из других стран. А их будет гораздо проще переманить, если пообещать не заставлять менять веру. Ну и потом… никто не забыл про Ганзу? А в торговый союз входят представители различных вероисповеданий. Так чего бы нам не проявить толерантность, привлекая их деньги?

Пришлось потратить кучу времени прежде, чем мы смогли хоть как-то договориться. И я поспешил воспользоваться плодами переговоров — устроил в Риге коронацию. Благо, для этого всё было готово и даже отрепетировано — в рамках запутывания врагов перед походом в Норвегию. Народ, правда, удивился, когда я решил короноваться вместе с супругой, но возражать не решились.

Корона для Катарины у меня имелась — та самая, из клада в Сьрода-Слёнска. От нее буквально веяло стариной, величием и роскошью. Супруга чуть ли не час зависла, примеряя ее и прилагающиеся к ней украшения. Она всё не могла поверить, что я не сержусь на то, что наш первый ребенок — девочка.

Учитывая, что в своей прошлой жизни семьей и детьми я обзавестись не удосужился, опыт отцовства был для меня делом новым и занимательным. Дочь, получившая имя Анна, (единственное что мне понравилось из предоставленного перечня традиционных королевских шведских имен) получала максимум моего внимания. Весной я опять уеду, причем неизвестно, насколько, так что старался бывать с семьей чаще.