Принц Густав. Выжить и победить (СИ) - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 23

Да и вообще не стоило проявлять излишнюю жадность. Талантливых людей лучше стимулировать, предоставляя им простор для творчества. Тогда эффект будет больше. Тем более, если сам слабо представляешь, как изобрести ту или иную вещь. Работает Лисак? Вот пусть и работает, самосовершенствуется. Мое дело — дать нужное направление этой работе.

Вот раздражает меня писанина перьями. Даже стальными. Так почему не начать карандаши делать? В продаже я видел серебряные, свинцовые и «итальянские» — из жженой кости с растительным клеем. Может, где-то уже и графитовые были, но до Праги они пока не дошли.

Ну и почему бы не адаптировать имеющийся рецепт? И не запихать стержень в деревянную «рубашку»? Чтобы пользоваться удобно было? Новинку, скорее всего, быстро повторят, но какие-то сливки Лисак снять успеет.

Как я и ожидал, русские посланники вернулись.

Ладно, не было у меня стопроцентной уверенности, но что-то подсказывало, что бородачи имели при себе еще пару козырей. И что отправили их за тридевять земель вовсе не затем, чтобы они с пустыми руками вернулись. Раз царь меня приглашал, значит, имел планы. А мне было донельзя любопытно — зачем я понадобился тому самому царю Борису, который «презлым заплатил за предобрейшее»[4].

Знаю, что согласно литературным клише (не только в опусах жанра аи, но и в канонично классических произведениях), русский человек, оказавшись вдали от родных березок, начинает по этим самым березкам страдать. Я ничего подобного не чувствовал. Полагаю, меня спасало знание, что мне просто некуда возвращаться.

Дело ведь не в березках. Дело в воспоминаниях, друзьях, привычном образе жизни… ничего этого я вернуть не мог. Здесь и сейчас не было той страны, в которой я жил, которую я знал и любил. Нынешняя Москва была мне чужой, так же, как и я был ей чужд. Другая культура, другие обычаи, да даже язык другой! Не то, чтоб кардинально, но когда царские посланники между собой разговаривали, понимал я их, в лучшем случае, через раз.

Беседа с посланниками получилась долгой, выматывающей и необычайно раздражающей. Причем, умение сдерживаться и не поддаваться на явные провокации мне не помогало. И я никак не мог понять источник этого раздражения. Неужели меня выводило из себя то, что посланники были недостаточно почтительны?

Близко, но не совсем то. Привык я уже, что не больно-то меня принцем воспринимают. Низшее сословие выражает уважение, но больше как знатному и богатому человеку. А тот же император Рудольф смотрит на меня слегка покровительственно. И про нелюбовь русских к иностранцам я тоже знаю.

— Но я же свой! — возмущенно завопило подсознание, и до меня дошло.

Как бы я не отделял себя от здешней России, внутри меня жила вера в чудо. Вера в возвращение домой. Иррациональная и совершенно ни на чем не основанная. Скорее всего, нечто типа психологической защиты, чтобы крышей не поехать.

Плюс, вероятно, куча прочитанных книг в жанре альтернативной истории оказали-таки на меня свое воздействие. Видимо, было подспудное ожидание канонного Марти Сью — признание меня принцем, оценка моей гениальности, и водопад роялей с плюшками. Как так-то? Я весь из себя такой прекрасный попаданец, а никто мной не восхищается!

Хорошо, что хоть вовремя осознал и эмоции, и мысли. Сумел приструнить весь этот бардак. Спокойно! Никто и нигде меня не ждет. И никто не поможет мне, кроме меня самого.

Но в Россию по-любому съездить надо. Просто чтобы самому пощупать руками Кремль и убедится в его инаковости. Закрыть этот гештальт. Чтобы больше уже не думать в эту сторону.

А теперь собраться, выкинуть из головы дурацкие мысли, и выяснить, чего же ждет от меня Годунов. Хотя бы в общих чертах. И какие подарки будет уместно подарить ему и его окружению. У царя вроде жена и сын с дочкой имеются. Пацану, как выяснилось, десять лет, а девице 17.

Поняв, что я склоняюсь принять их предложение, русичи немного оттаяли, и твердо обещали организовать путешествие с высшей степенью комфорта. Сначала из Праги в Турнов, потом добраться до Эльбы, по воде к Гамбургу, оттуда по суше в Любек (ибо Кильский канал еще не построен, а огибать Данию нет никакого желания), потом по Балтийскому морю в Ивангород, и уже оттуда через Новгород и Тверь в Москву[5].

— Похоже, придется договариваться с иезуитами, — пробормотал я.

— Зачем? — не понял Густав.

— Затем, что Балтийское море — оно пока не русское. И я не хочу проблем ни от Сигизмунда, ни от нашего дядюшки Карла.

— Думаешь, нам грозит опасность?

— Нам она всегда грозит, — вздохнул я. — Вопрос в том, как уменьшить риски.

Глава 7

Густав платил щедро. Требовал, конечно, тоже немало, и идеи к нему в голову иногда лезли… странные, но звон золота был слишком приятен для слуха человека, которому, бывало, и медью не всегда удавалось разжиться.

Теперь жизнь Витра изменилась кардинально. У него появился достойный дом, веселая вдовушка, которая не только вела хозяйство, но и скрашивала ему ночи, отменная выпивка, вкусная еда, хорошая одежда и спокойная жизнь. Правда, не настолько спокойная, чтобы прокиснуть. Охрана — дело серьезное. Обучение охранников — тем более.

Когда Витр только познакомился с Густавом, он не воспринял его всерьез, и даже полагал, что вполне мог бы его обмануть. Если бы пожелал. Но, к счастью, желалось совсем другого. И, как показала жизнь, выбор был правильным. Густав только выглядел молодым и наивным. На самом же деле, он прекрасно умел просчитывать людей. И обстоятельства.

Кем был Витр несколько лет назад? Босяком. Искателем легкой поживы. Наемником и бретером. Но такая жизнь не могла долго продолжаться. Ему и так чрезмерно везло. Поэтому, получив шанс осесть, Витр в него вцепился. И работал на совесть. Жестко учил всех — и своих подчиненных, и самого Густава, гоняя его до седьмого пота.

Таланта к фехтованию у принца не было. Но упорство впечатляло. Густав вполне мог постоять за себя, а ничего большего от него и не требовалось. Зачем, в конце концов, охрана была нужна? А туда Витр сманивал лучших из лучших. Тех, кто не просто хорошо умел владеть шпагой, но и мог подчиняться, исполнять приказы, понимал значение субординации и дисциплины. Тех, кого не поглотил азарт убийства. Тех, кто не скатился до кровожадных крыс, готовых пролить море крови ради пары медных монет.

Иногда Витру казалось, что Густав чрезмерно беспокоится, поскольку охранников было слишком много. Да, они берегли не только самого принца, но и его производства, но все равно количество народа поражало. До тех самых пор, пока Густав не озвучил свои ближайшие планы.

— Я еду в Россию, — поставил он перед фактом Витра. — Мне нужна будет охрана. Не просто служаки, верные люди. И я бы хотел, чтобы ты их возглавил.

— Но как же мастерские?

— В том и проблема. Тут нужен нормальный управляющий. Который не пустит все по ветру за время моего отсутствия.

— Может, мне лучше остаться здесь? — нахмурился Витр.

— Однозначно нет. Здесь я могу потерять только деньги. А там… там могу потерять жизнь.

Это была достойная причина. Очень достойная. И Витр начал собирать отряд людей для путешествия в далекую Московию. Густав предлагал кормежку за свой счет, а также неплохое жалование. Более того, принц даже пообещал позаботиться о приличном вооружении и кое-какой одежде для парадного выхода. Понятно, желает выглядеть достойным своего титула. Хотя охрана ему не только для статуса нужна, и Витр принял во внимание те опасения, которыми поделился Густав. Лучше чрезмерная осторожность, чем неосторожная смерть.

Служить принцу — уже само по себе почетно. Но приглашение русского царя делало из Густава интересную политическую фигуру. К тому же, давно ходят слухи, что в Московии иноземцам неплохо платят. Сам по себе Витр никогда не решился бы сорваться в подобную даль. Но раз сложились обстоятельства… почему бы не глянуть? Не для себя, нет. От добра добра не ищут. Но среди его людей было немало неплохих ребят. Сделать карьеру в Европе им все равно не светит, так почему не попробовать себя в далекой Московии?