Анархия разума (СИ) - Бриз Евгений - Страница 36

— Это уже слишком! — вырвалось у него.

На обочине, в песке, он разглядел рассыпанные гвозди и осколки стекла. За те несколько мгновений, что отделяли его от решительного шага, он успел подумать о многом. В первую очередь, он представил, какими нелепыми окажутся их смерти, если они все же случатся. Погибнуть при попытке бегства из Вольера ранее представлялось героической гибелью, но погибнуть из-за череды нелепых случайностей в самом начале активных действий — редкостная досада. А случайностей ли? Дерево поперек дороги и усыпанные острыми предметами обочины — походило на ловушку. Святой подумал, что об их плане пронюхал кто-то из фальшивой и подсадной власти этого экспериментального закутка. Некоторые крысы поняли, что находятся в лаборатории, столь искусно выдаваемой за естественную среду обитания, и попытались сбежать.

Святой пошел ва-банк. Он бросил «кавасаки» с висящим на нем Криком и побежал в сторону Стены, отрезав себе обратный путь. Теперь он либо выберется из Вольера, либо станет съеденным заживо беглецом. И не факт, что первое окажется приятнее второго.

Один из быстрых зомби выскочил из-за угла и вцепился зубами в руку Святого. Спасла кожаная куртка. Для гнилых зубов она оказалась непосильной преградой. Байкер оттолкнул мертвяка и одним выстрелом разнес тому череп. Остатки Крика уже доедали местные гурманы с особой тщательностью. По крайней мере, он не превратится в одного из них. Святой убил еще троих, затем продолжил побег к желанной свободе. Каждое движение диктовалось инстинктами. Бежать, отстреливаться, искать выход. До поры до времени такая тактика работала. Она могла бы работать и дольше, вплоть до последнего заряда.

Святой заметил, что в окнах церкви горит свет. Проводку зомби уж точно не могли восстановить. Как и запустить генератор. То же самое касалось и самодельных решеток на окнах. Там сидели люди. Живые и здравомыслящие. Проблеск разума позволил Святому отойти от плана и попытаться добраться до церкви быстрее, чем сбегающиеся к нему со всех сторон зомби. Трое или четверо уже преградили нужный путь, поэтому пришлось успокоить их с помощью дробовика. Байкер заколотил по деревянной двери:

— Эй, есть там кто? Впустите меня! — кричал он, ежесекундно оглядываясь через плечо.

Дверь открылась и, наверно, впервые в жизни Святой поблагодарил небеса. Человек с ярко накрашенной физиономией впустил его внутрь и успел закрыть массивную дверь. Байкер сполз по стене, блаженно закатив глаза. Столь близок к смерти он еще не был никогда.

Он не знал, как долго просидел в тишине с закрытыми глазами, но открыв их, едва не вскрикнул. Вокруг столпилось не меньше дюжины жутких фриков. На них были длинные черные одежды, а на лицах — толстые слои запекшейся крови. Сначала Святой подумал, что это и есть те эволюционировавшие зомби, усеявшие Угодья капканами для нерадивых охотников. Пока один из них не заговорил:

— Отпрыск живой плоти! Сам явился к нам, чтобы принять истинное перевоплощение.

— Кто вы такие, мать вашу? — Святой вскинул дробовик и прицелился в того, который говорил.

Никто из присутствующих не шелохнулся. Банда никогда прежде не обращала внимания на церковь и знать не знала, что в ней может кто-то жить. Святой пожалел о столь непростительном упущении.

— Мы те, кто поможет неверным и заблудшим обрести понимание нового бытия, — фрик воспевал свою несуразицу как священник проповедь во время службы.

«Фанатики, — пронеслось в мозгу байкера. — Чертовы фанатики культа смерти. Сатанисты!».

— Какого еще нового бытия? — по инерции спросил Святой.

— Мира, где дети Люцифера завладеют телами ранее живущих.

Объяснение Святого не устроило, поэтому он повторил вопрос в более жесткой форме.

— Тебе придется принять истину прямо сейчас, — выдал проповедник фриков. — Мы бережно подготовим тебя к новой жизни снаружи.

Байкер не успел сообразить, что ничего хорошего эта фраза не предвещала — острое лезвие вонзилось в грудь, с легкостью разорвав и куртку, и плоть с костями. Кинжал вылетел из толпы. Святой закричал, изрыгая изо рта брызги крови. Палец в судороге нажал на спусковой крючок, и дробь убила кого-то из стоявших. Но паника не наступила. Второй кинжал поразил цель в сантиметрах от первого. Руки байкера обмякли, оружие упало на пол. Перед туманом он успел кое-что осознать — вскоре он, как и те существа за дверью, будет рыскать по Угодьям в поисках свежего мяса. Не лучшая мысль, с которой стоит умирать, но большинство предсмертных мыслей как родители — их не выбирают.

Эрнест Кустов остановился возле ворот по требованию охраны. Его пропустили, едва узнав имя. Он спешно припарковал мотоцикл, стянул шлем и побежал к трехэтажному дому, выполненному в постмодернистском стиле. Дверь открыл сам Александр Семенович.

Эрнест не видел своего несостоявшегося тестя с вечера аварии, более двух недель, поэтому ему показалось, что доктор постарел за это время лет на пять. Седина отвоевала не только виски, но и всю верхнюю часть головы, под уставшими и блеклыми глазами висели мешки, едва ли не на пол-лица.

— Проходи, она в комнате, — тут же перешел к делу доктор. Не здороваясь, не пожимая руки.

Эрнест зашел в комнату, завешанную плотными шторами. Пространство освещал лишь тускло светящийся ночник.

— Даша! — он сел возле нее на кровать и обнял девушку. — Слава богу, ты выкарабкалась! Я не терял надежды.

Даша обняла Кустова, их щеки соприкоснулись. От этого прикосновения Эрнеста передернуло — ему показалось, что он прислонился к холодному камню.

— Все не так хорошо, как ты думаешь, — хриплым голосом произнесла она. Теперь он внимательнее посмотрел на девушку и не без труда осознал, что она чертовски была похожа на мертвую, а не на живую Дашу.

— О нет, — прошептал байкер, прикасаясь к ее волосам. — Но ведь твой отец сказал…

— Что она пришла в себя? — Александр Русинов стоял в пороге. В руке он держал пистолет с глушителем. — И я не соврал, она ведь действительно пришла в себя.

— Она умерла! — Эрнест хотел было встать, но заметил оружие в руке доктора.

Даша опустила голову, продолжая держать Кустова за руку. Он чувствовал, как холод ее тела передавался и ему, словно забирая жизнь.

— Да, — согласился Русинов. — Но если разобраться, она умерла еще в тот вечер, когда последний раз виделась с тобой. Когда ты угробил ее, а сам отделался царапинами. Даже твой байк почти не пострадал.

Эрнест не успел ответить.

— Я искусственно ввел ее в кому, хотел выиграть время для обдумывания ситуации, — продолжил доктор. — Я знал, что она не сможет смириться с мыслью, что теперь ей придется всю оставшуюся жизнь заботиться о том, как бы не допустить быстрого разложения тканей мозга и тела. Поэтому я нашел единственно верное решение — привести ей тебя.

Эрнест напряженно посмотрел сначала на девушку, затем на ее отца.

— О чем вы?

— О том, что раз ты отправил мою дочь за грань жизни, то должен вместе с ней разделить смерть, — Русинов наставил на байкера пистолет. Даша, как и Кустов, не ожидала такого поворота событий, поэтому подскочила и закричала:

— Папа, нет! Ты не смеешь так поступать!

— Смею. Я убью его, а затем заморожу вас обоих в специальных камерах, которые разместил в доме. Вы пробудете там до изобретения лекарства от вируса.

Пока доктор расписывал будущее, как он его видел, Эрнест предпринял попытку наброситься на него и вырвать оружие. Но Русинов успел отскочить назад и выстрелить. Пуля угодила байкеру в плечо. Эрнест упал на пол и застонал от боли и злости. Доктор неторопливой походкой подошел к нему и сделал контрольный выстрел в грудь.

Даша зарыдала, но слезные железы не работали, поэтому ее лицо оставалось сухим и холодным.

— Зачем ты это сделал, отец? Ты ведь знаешь лучше других, что никакого лекарства они не изобретут. Они даже не знают, из-за чего началась эта эпидемия.

— Я знаю об истоках эпидемии, — ответил док. — Мне удалось раскопать в архивах всю засекреченную ранее информацию. Её скрывали, а люди стремительно теряли память о прошлом, поэтому сейчас никто не помнит об этом. По крайней мере, в нашем городе.