Любовь на гранях (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 22

Это было даже больнее и обидней, чем предыдущее происшествие… Но надо бежать дальше.

Кое-как встала… и была подхвачена сильной мужской рукой.

Остаток пути мы проделали вместе. Я и вернувшийся за мной хмурый Вальдерей. Его способности поражали — и я бы оценила их, если бы не осознание, что я подвела свою новую пятерку…

Завеса!

Мы остановились уже за воротами, пытаясь отдышаться, рука в руке, почти не обращая внимание, как проходят оставшиеся. Я почувствовала, как меня заливает краской стыда… а потом, легкий прохладный поток на своем лице.

Вскинула глаза… и осознала, что меня очень осторожно лечат.

Сглотнула.

Мне казалось, что покраснеть еще больше было бы невозможно… но я это сделала. Надеясь лишь на то, что пунцовое лицо спишут на физические усилия. А когда Вальдерей закончил и удовлетворенно кивнул, острожно забрала свою руку, которую он продолжал держать, и отступила.

И увидела неподалеку напряженного Хайме-Андреса, который резко отвернулся, как только я посмотрела в его сторону…

Конечно, нас не похвалили… И результат нашей пятерки оказался худшим. Я стояла потупившись, ожидая всего… например того, что мне скажут, что они ошиблись, приняв меня в состав. И даже не сразу поняла, что парни обсуждают вовсе не это… а каким образом улучшить мои показатели.

— Придется с тобой поработать, Эва-Каталина, — подытожил Мигель и подмигнул мне, — Мы можем…

— Я сам её натаскаю, — хмуро перебил друга Даниель, не глядя ни на кого. — Каждое утро перед занятиями час на полигоне — тебе не хватает скорости и выносливости, но это поправимо, — обратился он ко мне.

Мигель недоуменно вскинул бровь, но не стал возражать. А я внутренне застонала, понимая, что выспаться мне точно не грозит.

— Начнем завтра.

17

Даниель

Было еще темно, когда я зашел в женское общежитие. Смешно, но шесть утра — это время, когда я обычно отсюда выходил.

Поднялся на самый верх — я уже знал, в какую дыру ее засунули — и решительно постучал в дверь.

Конечно, можно было бы подождать, когда она выйдет — но так совсем не интересно.

Эва открыла. Немного сонная, но уже готовая к бою, судя по сверкающим льдинкам в глазах. Растрепанные волосы, которые при мне продолжает заплетать в небрежную косу, бледное лицо, вопросительно вздернутые брови.

Она смотрит на меня, а я на нее. Молча. Не то что бы не знаю, что сказать. Просто не хочется. Чаще всего, когда мы начинаем разговаривать, со мной случается приступ бешенства — такая она зараза.

А когда молчит… Кажется нежной, искристой.

Снежинкой.

Только идиот мог дать ей прозвище «Снежная Королева». И да, я тоже был идиотом, когда повторял его.

Я едва не ляпнул, как назвал её в мыслях — не дай завеса она узнает — но сказал другое, прерывая уже напряженное молчание:

— Идем.

— Угу. Но я и сама бы дошла до полигона.

Но пошла. Я только закатил глаза и вздохнул. Говорил же, больше она мне нравится, когда молчит. А потом пояснил:

— Доступ на полигон в любое время дня и ночи только у старшекурсников. Хотела разбудить взвывшей охранкой дежурных магистров?

Засопела недовольно.

Когда мы оказались на месте, уже светало, а Эва-Каталина ежилась от холода. Ничего, сейчас согреется.

— Тебе нужно с большей легкостью проходить препятствия, — начал я импровизированное занятие. — Со скоростью, в целом, все в порядке, но любой барьер или яма тебя сильно замедляют.

— Ты это спиной заметил? — спросила с подозрением.

— Эва, вчера я не первый раз видел тебя на полигоне.

Открыла было рот, чтобы заявить, что она не Эва, но тут же закрыла. Молодец, учится.

— И как проходить их быстрее?

— Мы разберем каждый барьер и "сюрприз" что есть здесь. Потом каждый, что было в прошлом году на Играх. И каждый, что придумает…

— Твое воспаленное воображение?

Хмыкнул. Щеки девушки раскраснелись, а пухлые губы изогнулись в легкой улыбке.

Я отвел взгляд.

— Именно.

И скорее почувствовал, чем увидел, как она кивнула.

— Пока разогрейся. Пробегись. А потом приступим.

Сделала было шаг, но, помедлив, все-таки сказала:

— Спасибо.

— Аристократы не чужды благодарности простолюдинам? — я демонстративно поднял брови.

— Иногда наша благодарность сильнее, чем воспитание, — отреагировала быстро.

Завеса, эта её искренняя улыбка…

Сглотнул.

— А ты, я так понимаю, очень сильная?

— Очень, — почти хохочет. А потом снова становится серьезной, — Вы ведь могли… отказаться. От меня.

— И выставить себя идиотами, которые сами не знают, кого берут? — спросил грубовато, — Нет уж, будем с тобой мучаться.

— Ага.

Кивнула и побежала.

А я только вздохнул, глядя вслед изящной удаляющейся фигурке.

Потом… конечно мы учились. Правильно ставить руки на бревна и стены, брать нужные точки разгона для прыжка, делать кувырки… То, что я «изучил» с деревенскими мальчишками еще в детстве таким, как Эва-Каталина не преподавали в их дворцах. Так что приходилось объяснять, помогать, придерживать…

И стараться не сойти с ума от её запаха и тепла разгоряченного тренировкой тела.

Моя реакция раздражала.

Я должен был сосредоточиться на том, чтобы дотянуть её уровень до остальных, а вместо этого только и думал что о груди, обрисовывающейся под рубашкой при каждом движении; о стройных ногах и заднице, мелькавшей у меня перед глазами каждый раз, когда она забиралась на препятствие передо мной; о прикушенной от усердия губе…

Завеса!

Как я вообще выдержу… все эти утра до Игры?

Раздражение сделало свое дело и на очередную её ошибку и неловкость я отреагировал грубым:

— Хватит уже пыхтеть — старайся получше.

Она вздрогнула, резко обернулась, что было в корне неверно, и полетела с тонкой балки, на которой балансировала, вниз. Я перехватил её, но сам не удержался и повалился на спину.

— А тебя, оказывается, легко завалить, — усмехнулась ехидно Снежинка.

— Только красивым девушкам…

— Сомневаюсь, что этим стоит гордиться, — парировала и… не отстранилась.

А я вдург почувствовал, что задыхаюсь. Не от боли и тяжести, а от того, что она полулежит на мне. И сжимает своими совершенными ногами мои бедра, а руками держится за плечи.

Эва тоже поняла это. Суженные зрачки расширились, утопив кристальную голубизну радужки, а острые зубки снова подхватили в смущении пухлую нижнюю губу.

А потом девушка ойкнула и дернулась, почувствовав внизу…

Завеса!

Я дернулся и сбросил её с себя. Сам не знаю, почему. Глупо. С другой бы воспользовался случаем и смутил… а то и возбудил окончательно, а с ней не мог. И дело не в желании.

Мы вскочили, не глядя друг на друга.

— Надо поторопиться… побежали до конца. Еще переодеваться перед завтраком.

— Конечно.

Дальше обошлось без глупых происшествий. И только в конце полигона мы остановились, а я увидел подходящего к нам Мигеля. И нахмурился.

Эва с улыбкой поздоровалась с ним и пошла в сторону общежитий, я же задержался.

— Ты почти не встаешь раньше первого занятия.

— И тебе доброе утро, — Мигель насмешливо подмигнул. — Завтра встану еще раньше — хочу тоже помочь Эве.

— Без надобности, — получилось даже для меня резко.

Друг посмотрел на меня, прищурив глаза.

— Тебе что-то не нравится?

— Не нравится. Зачем тебе это? Эва — нормальная девушка, и она часть нашей пятерки.

— А может все дело в том, что нравится тебе? — Мигель склонил голову. — Ты же говорил, что она в этом смысле не интересует.

— А ты вообще ни кому не проявляешь интерес, — заявил раздраженно. — И никогда ни с кем не спишь больше двух раз. Думаешь мне это нужно накануне Игры? Твои… игры?

— Ну, она така-ая… — он плотоядно улыбнулся, а я едва не впечатал кулак в эту улыбку, — Ради Эвы-Каталины можно и поступиться своими принципами.

— Ты серьезно? — я опешил.