Ведьмина кровь - Рис Селия - Страница 30

Марта ворчит: это не традиционные узоры. Но это мое одеяло, и мне все равно, что она думает. Пусть добавит свои привычные завитушки по углам и окаймит все лозой. Я хочу, чтобы остальные рисунки были моими, и делаю их крупными, чтобы из некоторых получились карманы. А когда все уходят, я, как Пенелопа, аккуратно распускаю сделанные днем швы и прячу внутрь свои страницы.

89.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сегодня был праздник середины лета. День выдался невероятно душный, а солнце пряталось за облаками, затянувшими небо. От этого покрова неуютно, словно сидишь под горячим и мокрым матрасом. Сумерки обрушились хором сверчков и лягушек, а когда хор замолчал, наступила ночь, такая черная, будто на дворе зима.

Стало слишком темно, чтобы заниматься вышивкой, да к тому же одеяло было влажным на ощупь. Марта предложила переместиться в дом и зажечь свечи. Ей казалось, что надвигается буря, и, словно в подтверждение, на горизонте в южной части неба появились всполохи. Они были еще далеко, но мы поторопились убрать рукоделие.

Ребекка на пятом месяце беременности. Тобиаса вечером не было — он расчищал надел и строил дом. Джонас ему помогал, как и Джон Риверс со старшим сыном Джозефом. А мы с женщинами отправились шить в дом к Риверсам. Ребекка попросила меня составить ей компанию, а я была и рада. Марта пошла с нами: она не любит грозу и не хотела оставаться одна.

Мы легли спать, ожидая непогоды, но проснулись среди ночи с чувством, что наступил конец света. Я не боюсь грозы, как Марта, но эта была самой яростной на моей памяти. Мы с Ребеккой вцепились друг в друга и смотрели, как комнату озаряют бело-голубые вспышки, сопровождаемые громом, и каждый раскат был оглушительнее и страшнее предыдущего. Дождь лил с бешеным напором, грохоча по крыше и стенам. Наверху заплакали дети. Сара, скрипя ступенями, поднялась к ним, и вскоре плач превратился в жалобные всхлипы.

Внезапно сквозь рычание бури, сквозь хаос адских звуков раздался человеческий голос. Это был вопль ужаса, но ни у кого из нас не хватило смелости выйти и узнать, кто кричит, продраться сквозь стену дождя и прийти на помощь.

К утру дождь закончился и небо стало ясным, но буря за ночь натворила бед. Дороги и тропинки размыло, колосья на полях прибило к земле, с цветов Марты посбивало лепестки.

Вскоре мы узнали, кто кричал в ночи. Это был Том Картер — старик, который живет у леса. По его словам, во время бури он вышел на опушку облегчиться. Внезапно вспышка молнии озарила все вокруг, и он увидел бледных призраков, которые метались меж деревьев.

Он бросился звать на помощь, на ходу натягивая штаны и даже не заправив рубаху, и орал так, словно все демоны ада гнались за ним.

Некоторые над ним потешались, особенно те, кто его в это время увидел, и винили во всем пьянство. Но кое-кто отнесся к его истории всерьез.

Призраки и яростные бури — не шутки. Тома доставили к преподобным Джонсону и Корнуэллу, и он все им рассказал. Они проследовали за все еще дрожащим стариком на то место в лесу. С ними были Джетро Вейн, Натаниэль Кленч и Эзикиел Фрэнсис — старейшины и блюстители, — а также те, кто ходит в патруль.

Они что-то нашли. Слух разнесся по поселку быстрее, чем огонь ползет по жнивью, но подробностей никто не знает.

90.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Они не заставили себя долго ждать. В дверь громко постучали. Марта открыла. На пороге стояли Джетро Вейн и Эзикиел Фрэнсис, с ними был один из блюстителей.

— Вы обе пойдете с нами.

— В чем дело? — спросила Марта, глядя на зятя. — Что случилось?

— Приказ преподобного, — ответил он и покраснел как свекла.

— Мы что, арестованы?

— Нет, но…

«… этого не миновать», — ответили его глаза.

— Тогда ступайте себе. У меня дел невпроворот. Не у всех есть время шататься по поселку и пугать народ. Наши мужчины вот-вот вернутся с поля, и мне надо их накормить.

— Это приказ преподобного, — повторил он.

— Если преподобный хочет со мной поговорить, он может прийти сюда сам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Джетро Вейн шагнул в ее сторону, но остальные мялись в нерешительности. Они переглядывались, явно не зная, как поступить. Такого отпора они не ожидали.

Наконец Эзикиел произнес:

— Мы еще вернемся.

И они ушли, а Марта так и стояла, застыв на месте. Потом пришла в себя и сказала:

— Иди позови Сару. Когда они вернутся, мы должны быть здесь все вместе. На мужчин не стоит рассчитывать, они будут только поздно вечером, я солгала.

Они действительно вернулись, на этот раз большой компанией. Буквально ворвались в дом. С ними были преподобный Джонсон и Натаниэль Кленч, судья. Последний явился, якобы чтобы проследить, что все делается по закону, но все понимали, что он марионетка пастыря.

— Где вы были ночью, во время бури? — начал допрос преподобный.

— Спали в своих постелях, — ответила Марта.

— Меня не ты интересуешь, Марта, — сказал он и повернулся ко мне: — А ты.

— Я тоже спала в своей постели.

— И не выходила из дома?

— Нет.

Он поднял брови. Казалось, он хотел возразить, но заговорила Сара:

— Она была с нами. Мужчин не было дома, так что мы держались вместе. Мэри спала рядом с Ребеккой.

Преподобный не ожидал такого вмешательства и раздраженно посмотрел на Сару, тяжело дыша, как хищник, от которого ушла добыча.

— Мы были вместе, — повторила она спокойно, а Ребекка и Марта кивнули в подтверждение.

Тогда он повернулся к Ребекке.

— И вы действительно никуда не выходили? Ни по отдельности, — он сделал паузу и вдруг улыбнулся, и голос его сделался вкрадчивым, — ни вместе?

Мы покачали головой.

— Зачем вы нас допрашиваете? — сердито спросила Сара. Натаниэль Кленч — ее родственник. Он уставился в пол.

— Тебя никто не допрашивает, — ответил преподобный Джонсон. — Я допрашиваю их. В лесу был шабаш. У нас есть доказательства.

— Что еще за шабаш?

— Там вызывали духов, глупая ты женщина! — воскликнул Эзикиел. — Том Картер свидетель.

— Свидетель чего? — спросила Сара и усмехнулась. — Белой горячки?

— Улики указывают, что в лесу было несколько женщин, — преподобный бросил взгляд на нас с Ребеккой.

— Моя дочь ждет ребенка! — воскликнула Сара и сделала шаг вперед. Теперь ее трясло от возмущения. — Неужели вы думаете, что она стала бы рисковать его жизнью, чтобы скакать по лесу во время бури?! Вы пришли не туда.

— Возможно, вы просто не заметили их отсутствия, — предположил Эзикиел, сощурившись.

— В нашем доме только одна входная дверь. Чтобы до нее добраться, им бы пришлось через меня перелезть. Или вы считаете, что я тоже ходила на шабаш? — спросила она ледяным тоном. — Вы к этому клоните?

Она вызывающе смотрела на мужчин. Натаниэль Кленч совсем стушевался. Мы с Мартой были легкой добычей, но Сара — другое дело. У них с Джоном благочестивые родственники и знакомые, и сами они уважаемые люди.

— Ни к чему такому мы не клоним, — сказал Джонсон. — Но факт остается фактом: мы нашли улики. Девичью одежду. Вам знакомы эти вещи?..

Он показал нам чепчик и подъюбник. Они были до сих пор влажные от дождя, помятые и грязные. Чепчик был таким маленьким, что мог бы принадлежать ребенку. Подъюбник был с вышивкой.

— И зачем вы пришли к нам? — спросила я. — Юбка мне велика, а Ребекке мала. Чепчик же мал нам обеим. Ищите миниатюрную девушку или девочку, а также ту, которая любит украшать даже исподнее.

Я перевела взгляд на Джетро Вейна. Описание подходило его племянницам, и он это понимал.

91.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сара негодует, что нас посмели заподозрить, но мы с Мартой молчим. Нам известно, как строятся такие обвинения. Джон Риверс говорит, что нам всем надо быть осторожными, но при этом считает, что у этой истории должно быть какое-то простое объяснение, а о деле пошумят и забудут, как о летней буре.