Ведьмина кровь - Рис Селия - Страница 24

На этом разговор был окончен. Старик быстро и легко поднялся, зажег от костра лучину и ушел к дальней стене. Там он взял покрывало, вышитое полосками и витиеватыми узорами, и скрылся в углублении в стене.

Сойка повел меня обратно по тоннелям, но возвращались мы другим путем.

— Что он ответил про волчицу? Что с ней случилось? — спросила я, как только мы вышли на вечерний воздух.

— Он не знает. Однажды она просто исчезла. Может быть, стая прогнала ее, а может…

— Что?

— Может, ее растерзали.

Неудивительно, что он не хотел это переводить. Но вдруг старик ошибался? Вдруг все это — плод его фантазии, порождение местных суеверий?..

— Как твой дедушка получил свое имя?

— Эту историю я расскажу в другой раз.

Мы были еще довольно далеко от Бьюлы, когда раздался лай собак и шум пробирающихся сквозь лес людей.

— Это ваши охотники.

— Откуда ты знаешь?

— Здесь на много миль вокруг нет других белых. Мои люди двигаются бесшумно. Мне придется тебя здесь покинуть. Постарайся, чтобы тебя не увидели в такой одежде.

Я успела забыть, что одета в мужское.

— Когда мы снова увидимся?

— Наверное, весной. А может, летом.

— Так нескоро?

— Мы на пороге зимы. На запад и на север наступают могавки. Идет война, наши племена разобщены. Дед собирается разыскать своих братьев, узнать, что можно сделать.

— У нас ничего не слышали о войне.

— Конечно. Индейцы убивают индейцев. Белым людям это не интересно.

62.

Конец ноября (?) 1659

Иногда Тобиас ходит в лес охотиться и берет с собой двух приятелей: Джосайю Кромптона, сына одного из первых поселенцев, и Неда Кардвелла, который работает на Джетро Вейна. Возможно, их мы и слышали в лесу, но те люди так шумели, что вряд ли что-то поймали, а Тобиас с друзьями никогда не возвращаются с пустыми руками.

Сегодня я их встретила у лесной опушки — они несли домой индюков и диких гусей. Рядом бежали, тяжело дыша, пятнистая гончая и два спаниеля в колтунах. Собаки были почти целиком перемазаны грязью, чистыми оставались только спины.

— Смотрю, вы удачно поохотились.

Мы вместе пошли домой, ускоряя шаг. Час был не поздний, но темнеет сейчас рано. Над крышами струился дым из труб, в тяжелом сером небе слегка золотились края закатных облаков. Раздался вечерний звон — это значило, что все должны разойтись по домам. Еще один закон, обязательный к исполнению. Оказаться на улице позже звона — преступление.

— Охота удалась, — кивнул Тобиас и показал свою добычу. — Индюк для Марты, гусь для Сары.

— Подарить женщине гуся — значит напроситься на ужин, — подмигнул ему Нед. Тобиас улыбнулся. Про них с Ребеккой уже всем все понятно.

— Вообще-то нам могло повезти и больше. К югу отсюда видели зайца! Раньше они здесь не попадались. Этот, правда, старый, видать: держался как-то странно, но скакал шустро.

— То есть вы его не поймали?

— Нет, — вздохнул Джосайя. — Удрал от старины Мерита. — Он показал на трусившего рядом пса. — Сбежал куда-то в лес.

Я наклонилась, собираясь почесать чистый островок шерсти на длинной испачканной морде.

— Осторожно, он чужих не признает, — предупредил Джосайя, но то, что случилось в следующий момент, удивило даже меня.

Встретившись со мной взглядом, пес наморщил лоб и заскулил. Затем сел, положил морду на лапы, прижал уши к голове, виляя задом и размахивая хвостом, и наконец перевернулся на спину и предъявил нам грязное брюхо со слипшейся шерстью.

— Ну ничего себе! — воскликнул Джосайя, почесывая затылок. — Впервые такое вижу.

— Кто ж не расстелится перед такой красоткой, — усмехнулся Нед, окинув меня плотоядным взглядом.

— Но-но, — Тобиас по-братски приобнял меня за плечи и увел прочь от друзей. — Пойдем, Мэри. А то Марта опять будет ворчать, и Сара небось уже беспокоится.

63.

Волки вернулись. Прошлой ночью я слышала вой, и до этого тоже.

Дует северный ветер.

— Он принесет снег, — утверждает Джонас.

Они с Тобиасом и Джоном Риверсом отправились на луга, чтобы пригнать скотину. В доме Риверсов стоит детский гвалт, а я люблю писать в тишине, поэтому сижу сейчас у Марты, возле очага, а Марта что-то печет. Невозможно понять, который час: окна затянуты промасленной бумагой, и свет с улицы тусклый. Но, пожалуй, сейчас — слишком тусклый. Вроде день, а кажется, будто сумерки. Пойду погляжу, что там снаружи…

Открыв дверь, я увидела, что с неба падают хлопья — крупные и изящные, похожие на перья. Поначалу они падали редко — медленно и красиво. Я позвала Марту. Она поспешила ко мне, вытирая руки о фартук, не понимая, что меня так всполошило.

Мы вместе смотрели на кружение снежинок, которые падали все быстрее.

— Старушка перины перетряхивает, — улыбнулась Марта, но тут же с опаской огляделась. Языческие присказки здесь порицают, и если кто услышит, то беда.

… Вечер, снег уже валит стеной: из-за густой белой ряби на сером фоне даже в двух шагах ничего не видно. Мужчин все нет. Ребекка заглядывала узнать, не вернулись ли они. Марта то и дело выходит их высматривать, и каждый раз через порог задувает снежинки. Она ворчит, что не хватало только мужчинам заблудиться или увязнуть в снегу. Я напоминаю ей, что снега выпало еще слишком мало, но она, конечно, не успокоится, пока все не вернутся домой в целости.

… В конце концов Тобиас и Джонас появились на дороге. Шагая вразброд, заснеженные, они придерживали шляпы и щурились от летящих в лицо хлопьев. Коровы тоже были укутаны в белое, словно отрастили вторые шкуры. Ребекка спросила, где отец. Оказалось, он пытается собрать овец, чтобы привести в хлев всех месте, пока они не растерялись.

Мы стали заводить коров в хлев, а мужчины ушли помогать Джону.

64.

Овцы — глупые создания. Если их не пасут собаки, они разбредаются, и тогда собрать их в стадо — нелегкая задача. Большинство все же удалось вернуть домой, но двоих наутро нашли наполовину сожранными. Снег вокруг был пропитан кровью.

65.

Дом собраний не отапливается. Из ртов и ноздрей клубится пар и покрывает стены влагой, а морозный воздух наполняет туманом.

Сегодня преподобный Джонсон избрал темой для проповеди овец. Все говорил, говорил, а у нас руки и ноги дубели от холода, носы и щеки коченели.

— Все мы, подобно овцам, порой сбиваемся с пути…

Пожалуй, если выбирать из всех Божьих тварей, сравнение с овцой мне наиболее неприятно.

— …Как овец, заключат их в преисподнюю; смерть будет пасти их… Я взываю к старейшинам, сидящим среди вас…

Он посмотрел на переднюю скамью, где сидели мужчины в черном, неподвижные, словно высеченные из угля.

— Подавайте пример стаду! …И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы… Также и младшие, повинуйтесь пастырям…

Он обвел взглядом задние ряды и детей: мальчиков, сидевших с отцами, и девочек, сидевших с матерями. Они, конечно, и так следуют этому наставлению. Упрямых и непослушных здесь наказывают.

— …подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, ибо Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.

Его пронизывающий взгляд застыл, казалось, он смотрел одновременно на каждого из нас.

— Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить.

В его глазах такая же ярость, как в оке, изображенном на кафедре.

66.

Декабрь 1659

Зима наступает со всех сторон. Сугробы уже доходят до самых крыш, и каждый день дается нам труднее, чем предыдущий. В мире остались только серый, черный и белый цвета. Большую часть времени мы проводим в доме, я выхожу лишь изредка, чтобы забежать к Марте.