В августе сорок первого (СИ) - Тарханов Влад - Страница 5

Сталин замолчал, перестал курить, заряд табака закончился, несколько разочарованно стал выбивать пепел из трубки в пепельницу.

— И почему всегда табак заканчивается так рано? Всего одной-двух затяжек не хватает, чтобы ухватить мысль, а, что скажешь, Лаврентий? А… ничего не говори, да. Фигурантов тебе Власик передаст, продолжай с ними работу. А ведь Виноградов в чем-то прав: это наемная группа, заказчика они, естественно, не знают. В общем, раскручивай это дело. Работай, Лаврентий. Свободен!

Лаврентий вышел с таким лицом, как будто услышал последнюю фразу Вождя так: «пока что свободен». Ему очень не понравилось, что Власик сам начал проводить дознание, не готовит ли товарищ Сталин замену наркома внутренних дел? Заменить его начальником собственной охраны? Ну, это мало вероятно. Как телохранитель он на своем месте, можно сказать, незаменим, а вот подыскивать кого-то на его, наркомовское кресло, это очень даже может быть.

Сталин проводил взглядом товарища Берию и задумался. С одной стороны, товарищ Виноградов его действительно напрягал, да что там, устал товарищ Сталин от генерала Виноградова. Но, с другой стороны, ему будет не хватать умения Писателя говорить правду, не взирая на лица, точно описывать подноготную некоторых событий, умения быстро анализировать обстановку и тенденции развития различных ситуаций. Именно этого Вождю будет не доставать. Иосиф Виссарионович знал, что очень трудно сходится с людьми, слишком мало кто смог заслужить его доверие и расположение. Но расположение Вождя — это палка о двух концах. Вот ведь, затравили Булгакова, хотя и знали о том, что ОН к писателю благоволит и покровительствует. А все равно нападками свели гениального человека в могилу раньше срока! Вот и сейчас, опала должна сбить внимание с Виноградова, вывести Писателя из фокуса слишком приближенных особ, а там посмотрим. Получится из него небольшой Гинденбург или нет. Во всяком случае, если справится — у вождя будет очень хороший шанс приблизить его вполне официально, за невыдуманные заслуги, а если нет, так нет, придумается еще какой-нибудь ход.

[1] Так Троцкого называл Ленин

[2] Анекдот из Жванецкого Сталин услышал от Виноградова и запомнил, такая вот АИ получается.

Глава третья

Achtung! Gefahr![1]

Берлин. Рейхсканцелярия.1 июля 1941 года.

— Бамлер! Что происходит на границе с большевиками? Кто может что-то мне объяснить? Гальдер? Гейдрих? Может быть вам что-то стало известно? Кто мне скажет: что, черт возьми, заварилось в этом чертовом приграничьи?

В кабинете Гитлера их было четверо: Гитлер, Бамлер, Гальдер и Гейдрих. Гиммлер предупредил, что должен дождаться расшифровки важного сообщения, а Геринг ждал результатов и выводов авиаразведки. Звонил Риббентроп, сообщил о важном известии и был уже на подходе. Так что пока отдуваться за всех пришлось руководителю Абвера Бамлеру.

— Мой фюрер, в четыре часа утра 30 июня была закрыта граница между Рейхом и СССР. Причем граница закрыта максимально плотно. Пограничники одеты в костюмы противохимической защиты. Отмечено уменьшение секретов и появление новых блокирующих постов на дорогах. В воздухе наблюдаются самолеты, патрулирующие приграничные районы, в основном это аппараты с небольшой скоростью, устаревшие бипланы с которых удобно наблюдать за землей. Посты останавливают обывателей с угрозой применения оружия. С нашими пограничниками в контакт не вступают. Перекрыт поток людей и транспорта в обе стороны границы без каких-либо объяснений. Стало известно, что по тревоге были подняты части НКВД, которые выдвигаются к границе. Перекрыта граница на всем протяжении от района города Черновицы до города Августова. Движение поездов остановлено. Движение по тем дорогам, которые доступны нашему наблюдению с вышек, также перекрыто. На некоторых дорогах появились армейские посты в защитном противохимическом обмундировании. Не смотря на жару — форма одежды строго сохраняется. Из крепости Брест были выведены войска, которые грузились на автомашины и отбывали по разным направлениям. Сам Брест полностью перекрыт армейскими патрулями и заставами. Действия большевиков больше всего укладываются в схему карантинных мероприятий при особо опасных инфекциях, таких как чума или натуральная оспа. Мы готовим разведгруппы, в состав которых войдут санитарные врачи, которые смогут взять пробы и определить, с чем мы имеем дело.

— Почему это не холера? — Гитлер в задумчивости стал барабанить пальцами по массивному дубовому столу.

— Холеру можно почти что исключить — слишком большой участок границы перекрывается, при этом он не связан с какими-то конкретными реками или озерами, а чуму исключить нельзя, но ее сейчас отмечают в более жарких регионах, Китай, Афганистан, Иран. В тех же краях естественные очаги и натуральной оспы. Июнь этого года аномально жаркий, поэтому спонтанное возникновение очага какой-то опасной болезни исключить невозможно. Профессор Раух считает, что есть определенная вероятность того, что в ходе строительства был потревожен какой-то старый могильник, в котором находились останки погибших от оспы или чумы.

— Что думаете вы, Гейдрих?

— Мы готовим свои группы для выяснения того, что происходит, но я настаивал бы на более тесной координации наших усилий с Абвером, с выводами полковника Бамлера в целом согласен. Но нельзя исключить и провокацию со стороны большевиков. Если Сталин что-то узнал про план «Барбаросса», он может применить это как отвлекающий маневр и способ отложить начало войны. Я не исключал бы и то, что большевики сознательно создали на границе очаг опасного заболевания. Но последнее менее вероятно.

— Почему?

— В таком случае, мы можем обвинить Сталина в развязывании бактериологической войны и получить прекрасный повод для нападения на СССР. Такой козырь дать нам в руки? Сталин очень боится обоснованного нападения Германии на СССР, об этом говорят наши источники в руководстве большевистской партии. Но использовать эту ситуацию для своей пользы мы смогли бы. Зачем объявлять войну, если можно просто ввести войска в захваченную болезнями область для помощи местному населению?

— Это надо обдумать, Рейнхард. В целом ваше предложение небезынтересно. Гальдер?

— Мой фюрер, если мы имеем дело действительно не с информационной провокацией, а с реальным карантинным заболеванием, независимо от того, возникло оно спонтанно или организовано спецслужбами большевиков, то нам необходимо время, чтобы обеспечить армию всем необходимым для действий в таких условиях. Мы не можем допустить высоких небоевых потерь и распространения болезни вглубь Рейха. В этих условиях возникает необходимость перенести срок нападения на СССР на более позднее время, если не на следующий год вообще.

В этот момент в кабинет фюрера ворвался возбужденный Риббентроп. В его руке была папка с какой-то бумагой, скорее всего, каким-то дипломатическим сообщением.

— Мой фюрер! Мы получили срочное сообщение от посла в Москве. Его вызвал к себе сам Молотов и сообщил, что произошло чрезвычайное происшествие: в регионах Западной Украины и Западной Белоруссии обнаружены очаги чумы. Проводятся срочные карантинные мероприятия. Под контроль взята граница и ряд районов Западной Украины и Белоруссии. Советское правительство просит нас не пренебрегать аналогичными карантинными мероприятиями. Просят отправить на помощь наших специалистов, особенно Герхарда Домагка, список специалистов прилагается, и рассмотреть возможность поставки стратегических материалов согласно заключенным договорам через границу с Румынией, просят считать задержки результатом форс-мажорных обстоятельств. Стало известно по дипломатическим каналам, что перекрыта граница и с Прибалтийскими странами.

— Видите, Бамлер, все-таки чума! Черная смерть! Боже, спаси Германию от этой напасти! — Гитлер опустился в кресло и задумался. В комнате для совещаний повисло зловещее молчание.

Но буквально через несколько минут почти одновременно появились Геринг и Гиммлер. Геринг был настроен решительно и выглядел несколько возбужденным и весьма энергичным. Гиммлер же был как всегда, молчалив и беспристрастен. Первым в беседу вступил Геринг. Он коротко, примерно минут двадцать, рассказывал, как его доблестные пилоты обследовали состояние границ с СССР, что дало расшифровка аэрофотосъемки, при этом никакой ясности в общую картину происшедших на границе событий не внес. Надо сказать, что фюрер сразу же понял суть сообщения начальника Люфтваффе, но дал ему возможность выговориться, а себе — обдумать и разложить мысли по полочкам. Когда фонтан красноречия со стороны ВВС Германии иссяк, фюрер обратил внимание на Гиммлера.