Вик Разрушитель (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 42

– Да, – кивнул я, внимательно слушая неторопливую лекцию Кочета.

– Как думаешь, есть ли разница между мною и тобой? – вдруг спросил учитель.

– Ну… Не знаю, – я почесал затылок, усиливая мыслительную деятельность. – А я могу пассировать руками, чтобы создать форму защиты?

– Конечно, – подтвердил Кочет.

– Тогда принципиальной разницы нет, – с умным видом заявил я. – Я создаю магоформу общего разрушения, а противник – магоформу уничтожения любого тела. Наложение этих форм приводит к аннигиляции магического воздействия.

Очень уж мне понравилось заумное словечко «аннигиляция»!

– С этим разобрались, – учитель усмехнулся. – Теперь ты знаешь, какое оружие находится в твоих руках. Для антимага так же важны атрибуты помощи, как и для нас, магов. Мы используем амулеты из камней, костей и металла, напитанные энергией. Такие же вещи должны быть и у тебя. Дело в том, что в нашем мире существуют чародеи, чьи силы превосходят твои возможности. Но это говорит лишь о том, что ты существенно можешь снизить урон, наносимый сильным магом. И помогут тебе личные атрибуты: кольца, перстни, амулеты. Хорошо гасит магоформы лед и его жидкое состояние – вода. Можешь использовать малахит или белый нефрит. Из металлов поможет серебро.

Я слушал внимательно, затаив дыхание. Кочет знал гораздо больше, чем Мирон Афанасьевич, и говорил с удовольствием, словно вспомнив интересную историю, читанную в детстве.

– Скажу откровенно: я не уверен в том, что сейчас тебе говорю, – учитель остановился передо мной. – По антимагии очень мало знаний. Манускрипты, написанные двести-триста лет назад, достать очень трудно, даже невозможно. А новейшие исследования по этой тематике сталкиваются с неразрешимыми проблемами. В действительности никто не знает, из чего черпает свою энергию антимаг, ведь он не связан с потусторонним миром, его аурное поле может быть как отрицательным, так и положительным. Есть версия, что Солнце помогает насыщать контур тела необходимой силой. Тогда антимаг по логике должен слабеть ночью, но этого не происходит. Почему? Опять вопрос.

Кочет развел руками.

– А как быть с некромантией? – задал я волнующий меня вопрос.

– А что некромантия? – насторожился учитель. – Ты уже сталкивался с ее проявлением? Где? Когда?

– Недавно, – я решил признаться, потому что Дима-кощун меня изрядно напугал. А как противостоять мертвой магии, я вообще не знал. Погибать от дурости одного болвана не хотелось. Очень уж страшно выглядели призванные тени. – Вы знаете Диму? Я его встретил в доме Ивана Олеговича. Мы немножко повздорили, и он решил проверить на мне свои магоформы. Он же кощун?

Кочет хлопнул себя по лбу и тихо простонал что-то вроде «идиот малолетний», и сел рядом со мной, обхватив за плечи.

– Никому больше не говорил?

– Нет, – я был честен. – А кто такой Дима?

– Племянник Ивана Олеговича, младший сын его брата Владимира, – ответил рассеянно Кочет. – И он в самом деле получил мертвую искру. Дмитрий – кощун, ты прав. Следующая ступень – некромант. Про его возможности никто не знает за пределами подворья Булгаковых. И тебе стоит тоже прижать язык, иначе лишишься не только его, но и головы. Я не пугаю, мальчик. А с его отцом я поговорю. Надо же было до такого додуматься, при незнакомом человеке вызывать «духов изнанки»! Уф!

Учитель вытер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот и вдруг встревоженно поглядел на меня.

– А как ты противостоял его некромантии?

Я как можно точнее описал свое состояние, особо упирая на то, как испугался до чертиков, ощутив на своем горле ледяные невидимые пальцы, которые не просто держали меня, а еще и шевелились, как живые.

– Работает, значит, антимагия и против некромантии! – обрадовался Кочет. – Главное, ты всегда, как используешь свой Дар, запоминай и записывай ощущения, что делал, какие движения руками производил… Все, даже мысли и образы! Тетрадку заведи, что ли… Нам с тобой еще долго работать. Понял, новик?

– Почему вы называете меня новиком? – полюбопытствовал я.

– Так ты и есть новик! – засмеялся Кочет. – Новичок в деле. Станешь своим в Роду Булгаковых, будешь защищать его. Твоя стезя – воин Рода.

– Я не уверен, что Булгаковы возьмут меня в клан, – вежливо возразил я. – Иван Олегович всего лишь опекун. После восемнадцати лет мне позволительно выбирать свою дорогу.

– Умный какой! – сделал удивленное лицо Кочет. – А ну, встал! Живо в центр! Проверим еще несколько теорий. Постарайся эмоции вложить в создание магоформы.

Следующие два часа Кочет натуральным образом издевался надо мной. Он кидал в меня какие-то жуткие заготовки, пылающие огнем, от которых я в ужасе отмахивался, даже не соображая, что делаю. Ледяные стрелы крошились в нескольких метрах от меня, усыпая все пространство вокруг хрустящими осколками, тающими под солнцем. Но с каждым разом я обретал уверенность. Мой невидимый и малоизученный Дар помог выстоять в этой жуткой тренировке.

– Все, хватит с тебя! – с довольным видом прокричал Кочет. – Выходи из круга! Твой опекун приехал!

А я и не заметил, что на полигон въехал черный внедорожник и встал впритирку с сараем. Иван Олегович сидел на скамеечке, закинув ногу на ногу, и внимательно смотрел на бесконечные вспышки магических плетений, окруживших меня со всех сторон.

Высунув язык как собака в жаркий день, я дошел до скамейки и рухнул рядом с опекуном, свесив голову. С меня текло так, словно под дождем целый час стоял. Мокрая футболка прилипла к телу, волосы сбились колтуном на макушке, а сам я чувствовал, что сейчас сдохну, вот прямо здесь, перед Иваном Олеговичем.

– Кочет, мне интересно, сумеешь ли ты за пару занятий сбросить с парня лишний вес? – с любопытством смотря, как я оплываю на скамейке, спросил Булгаков.

– Если бы не его антимагическая защита, я бы исправил энергетические потоки в два счета, – проворчал учитель и сделал пасс рукой, чтобы достать из пустого пространства запотевшую от холода бутылку с водой. – Держи, новик. Только не глотай, как верблюд. Сначала прополощи горло, а потом немножко в себя.

– Спасибо, – прохрипел я, хватая бутылку. Какое там полоскание? Кочет только и успел изумленно покачать головой, глядя, как я мгновенно всосал в себя живительную прохладу.

– А он вообще в порядке? – словно меня здесь нету, спросил Иван Олегович.

– Да что с ним сделается? – рассмеялся маг. – Великолепная защита! Все плетения рассыпаются в радиусе десяти метров, аура целая, не рвется.

– Десять метров? – не поверил Иван Олегович. – Ты уверен?

– Я же проверял!

– Отлично, – пробормотал Булгаков. – Просто отлично. Будет что сказать Главе Рода. Кстати, Вик, через два часа встреча с моим отцом. Сейчас поедем домой, приведешь себя в порядок.

– Ага, – выдохнул я, не зная, что еще сказать. – А мне там голову не попытаются отвернуть, как в прошлый раз?

Кочет с интересом навострил уши, но ни я, ни Булгаков тему не развили, и учитель разочарованно отвернулся от нас.

– Дерзишь, юноша, – голос Ивана Олеговича заморозился. – Если я могу пропустить мимо ушей дворовые шуточки, то Глава прикажет своим рындам – и лишишься языка. И я ничем помочь не смогу.

Он внимательно посмотрел на меня, как будто проверяя, дошли его слова до моей головы или нет, потом хлопнул ладонью по своему колену и поднялся. Кивнул Кочету.

– Кстати, Юра, тебя тоже ждут. Расскажешь о первых впечатлениях, идеи какие вдруг в голову придут. Знаешь же, что папаня мой дотошный человек.

– Отвезете меня домой? – попросил учитель. – Надо бы тоже привести себя в порядок.

– Садитесь в машину, – посмотрев на часы, нетерпеливо дернул головой Булгаков. – Не будем терять время.

Мне удалось, наконец-то, разобраться в хитросплетениях родового клана Булгаковых. Старейшина, с которых я уже встречался, как бы удалился от дел, но до сих пор подобно матерому и опытному пауку сидел в центре паутины и дергал нужные ниточки. Главой Рода лет десять уже был Олег Семенович Булгаков, князь, влиятельный человек среди аристократии нынешней России, вхожий в кулуары самого императора. Ничего удивительно здесь не было. Все-таки Род, который взял меня под опеку, имел предка в седьмом колене Гедиминовичей. Главе уже исполнилось шестьдесят шесть лет, но кто бы мог дать ему столько, если выглядел князь очень моложаво. Несколько седых прядок, полагаю, были допущены до его смолянисто-черных волос в качестве некоего эпатажа и легкого налета мудрой аристократичности. Крепкий, высокий, чуть-чуть уступающий Старейшине по росту, князь Булгаков олицетворял собой целое поколение людей, выгрызавших свое место под солнцем: неуступчивых, жестких, холодных и расчетливых. У меня даже мелькнула мысль, что Старейшина куда добрее, хоть и пытался отвернуть мою голову как лампочку из люстры.