Вик Разрушитель (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 14

– Что произошло?

– Ударная волна шарахнула по ауре, задела барабанные перепонки мальчишки. Немного крови. И мгновенная активация Дара. Я потом проверил специально, кинув легкое усыпляющее плетение. Волховский так и не понял, что оно рассыпалось как труха прогнившего дерева.

– Не может такого быть. Почему же год назад у него этот Дар не инициировался? – заволновалась Барыня.

– Потому что он не проявляется до особых обстоятельств, – вздохнул Забиякин. – Если бы не магический откат от проведенной техники, Волховский мог и до двадцати лет не знать об искре. А то и до старости.

– Так, – Марья Дмитриевна обхватила себя за плечи, как будто сквозняк пронесся по кабинету, – и чем ваше открытие грозит Викентию?

– Да почему сразу «грозит»? – засмеялся чародей. – У него очень редкая искра. Таких людей всего двое-трое на десятки миллионов. Серьезно вам говорю. Так что у Волховского обеспеченное будущее, если на него обратит внимание император. Вернее, люди, которые отвечают за безопасность страны. Но и жизнь тогда будет под мягким, неусыпным и ненавязчивым контролем.

– Перспектива так себе, – нахмурилась женщина. – Нельзя ли как-нибудь оградить мальчика от будущих приключений в образе защитника отечества?

– Рано или поздно его раскусят если не мы, так кто-то другой, вроде зарубежной разведки, – качнул головой Забиякин. – Способности обязательно проявятся, поверьте мне! Я вынужден доложить по инстанции о появлении Разрушителя. Такой шанс нельзя упускать. Еще бы знать, чей же он ребенок? Или бастард?

– Я бы оградила Вика от проверок, – Марья Дмитриевна решительным шагом прошла к своему месту. – Ему всего восемь лет. Он даже не знает, кем быть в жизни.

– Его будут аккуратно вести, – уверенно ответил бывший военный. – Он даже не поймет, как легко и непринужденно придет к мысли о службе отечеству. И тогда появится тот самый человек, который отведет его за руку в нужное место.

– Но ведь это опасно? Ментальное принуждение к тому же…

– Наша жизнь сама по себе таит множество опасностей, соблазнов и разочарований, перемежаясь с моментами счастья, – выспренно произнес Забиякин. – Теперь самое главное: нужно узнать, кто его родители. А сделать это можно лишь с помощью магических анализов крови для выявления родственных маркеров и генетической экспертизы.

– Вы же знаете, что до совершеннолетия приютских детей запрещено подвергать такой проверке, – выпрямилась Марья Дмитриевна. – Это закон. Буду вынуждена доложить по инстанции, если вы свершите подобное. Не ищите себе проблем, Мирон Афанасьевич.

– Хорошо, как скажете, – помолчав, ответил Забиякин. – Если иные пути дознания не запрещены, я постараюсь провести некоторые проверки так, чтобы о них никто не знал. Ни одна крупица информации о вскрывшемся Даре Волховского не выйдет за пределы приюта. Вы только представьте, Марья Дмитриевна: в вашем заведении пять мальчишек с искрой, а к ним в довесок – Разрушитель! Редчайшее везение! А я еще девочек не проверял.

– Делайте, что считаете нужным, Мирон Афанасьевич, – сдалась настоятельница. – Надеюсь на ваше благоразумие и осторожность. Имейте в виду, что периодически в наш приют приезжают люди, ищущие детей очень влиятельных аристократов с каким-то необыкновенным даром. И начались эти странности с тех пор, как к нам попал Вик.

– Как часто? – нахмурился Забиякин.

– За восемь лет два раза. Боюсь, что скоро они опять сюда заявятся. Очень упорные господа. Каждый раз с ними присутствует маг. Именно он проверяет наших мальчиков.

– Они называли себя? Кто такие?

– Да. Это люди князя Мамонова.

– Что нужно Мамоновым в Новгороде? – неприкрыто удивился чародей. – Их вотчина в Якутии!

– Мне это неизвестно, – Барыня посмотрела на часы, висящие на противоположной от окна стене. – Раз уж вы взялись за это дело, вам и карты в руки. Но с одним условием. Ни один ребенок в приюте не должен пострадать от ваших манипуляций с Волховским! А уж сам Викентий – тем паче!

Глава 3

Сказать, что я был ошарашен после разговора с Забиякиным – значило слукавить. На меня как будто пустое ведро надели и начали стучать палкой, чтобы свести с ума. А ведь сначала я даже не сообразил, что произошло. Когда Мирон Афанасьевич вызвал Сивого к себе с просьбой продемонстрировать свои умения, он сделал рукой какой-то хитрый жест, после которого Степка прошептал мне на ухо, что чародей поставил защиту. Ну, даже я понял, для чего. Любые действия с элементалями обязаны проводиться на специально оборудованных площадках. Забиякин решил обойтись обычной рукотворной защитой.

Пожав плечами, я с интересом смотрел, как пыжится Сивый. А потом вышел Пашка Тихий и удивил своим умением. Воздушные элементали с легкостью скрутили куст и вырвали его из земли. И тут же освобожденная энергия с мощным хлопком встряхнула пространство на площадке. По ушам шарахнуло с такой силой, что я закричал, прижав ладони к голове. Что-то теплое потекло вниз из ушей и дальше за воротник рубашки.

Настоящая кровь! Моя! Из ушей! Я остолбенело смотрел на покрасневшие ладони и не знал, кричать мне или героически молчать. Забиякин подскочил с испуганным лицом, не понимая, что вообще произошло. Вокруг меня столпились пацаны, но Ворон что-то проорал, выгоняя всех с площадки, а чародей повел меня к водоколонке. Второй раз за день! Какая-то невезуха!

Умывшись, я обессиленно припал к струе воды, а Мирон Афанасьевич покорно держал рычаг, пока я не напился.

– Ты как? – спросил он, проводя ладонями возле моего лица. – В порядке?

– Уши болят, – пожаловался я.

– Ты слышишь меня?

– Да.

– Ничего, все нормально с ними будет, – махнул рукой чародей, облегченно вздохнув. – Пошли, присядем на скамеечку, поговорим.

На заднем дворе возле запасного аварийного подъезда, с постоянно закрытой изнутри дверью, стояла старая, потемневшая от дождей скамейка с причудливо изогнутыми чугунными ножками. Откуда она здесь появилась, никто из пацанов не знал. Ворон утверждал, что лавка стояла с тех пор, как он стал себя помнить. На брусках до сих пор видны вырезанные имена ребят, которых уже здесь не было. Они выросли и разлетелись по свету, а память осталась.

– Объясни мне, Викентий…, - начал Забиякин, но я его прервал недовольно.

– Меня Вик зовут.

– Хорошо, Вик, если тебе это так важно. Ты что сделал с защитой?

– Я ничего с ней не делал, – удивился я. – Даже вообще не знал, что вы защиту установили. Если бы Степка не сказал, так бы и не понял.

Лицо у Забиякина вытянулось.

– Ты же без искры, Вик? – напряженно спросил он. – Да что я! Вот, у меня все данные. Викентий Волховский, обследован при поступлении в приют. Искра отсутствует. Послушай, почему Степка убрал защиту перед тобой?

– Никто не убирал, – я стал защищать друга, потому что он и в самом деле ничего не делал. Когда призрачный колпак окутал нашу шеренгу, передо мной словно мыльный пузырь лопнул, и оставшись стоять на прямой линии с Пашкой, я получил приличный магический откат. – Он сам исчез.

И рассказал о своих ощущениях.

Забиякин осторожно потер обожженный подбородок и забормотал:

– Ставлю щит, который ни разу не подводил, и вдруг он ломается, причем, только в одном месте. Плетение надежное, а все равно рассыпалось. Почему? Неужели…

Он совершенно безумным взглядом посмотрел на меня, схватил за плечи и легонько потряс.

– Что ты делал в этот момент? Какие-нибудь движения руками, например? Или подумал о чем-нибудь? Может, слово произнес…

– Да ничего я не делал! – возмущенно воскликнул я. Не нравилось, что Забиякин так бесцеремонно трясет меня словно грушу. – Стоял и смотрел, как Пашка куст вырывает. А вот когда грохнуло, по ушам как будто ладонями хлопнули.

– Компрессионный удар, – непонятно буркнул маг. – Мгновенная активация Дара, пассивная защита. Без малейшего указания на искру.

– У меня нет Дара, – поспешил я с ответом, отодвигаясь от Забиякина.