Золото Рейха - Доренко Виктор - Страница 53

— Ты уверен, что тебе легче хранить тайну при тебе?

— Наверное, я все-таки расскажу, но потом, не сейчас.

— Почему?

— Сейчас мне слишком хорошо.

— Тогда и у меня есть к тебе просьба. —Какая?

— Никогда и ничего не обещай мне.

— Почему?

— Я легковерная. Наверное, поэтому мне и приходится нелегко. И особенно я прошу тебя: никогда не говори мне, что ты меня любишь.

— Честно признаться, я уже собирался это сделать.

— Ну так вот: не надо.

— Хорошо, не буду.

Остаток вечера они провели в гостиной, болтая о всякой чепухе. О любви никто из них не вспоминал, о деньгах и золоте тоже.

Наконец Колчанову удалось уговорить Марину лечь спать. Сам же он уселся за перегородкой и в который раз принялся изучать план, который отпечатался у него в памяти не хуже, чем на самом совершенном ксероксе. Феликс курил сигарету за сигаретой и прихлебывал остывший кофе, видел подземелье, а в нем тускло поблескивающие аккуратные слитки с изображением зловещего имперского орла.

Что он станет делать после того, как добудет сокровище, Феликс пока не думал. «Будет день, будет пища», — любил он повторять известное изречение, зная, что всегда нужно соотносить свои потребности с возможностями. Доберется ли он до золота — еще бабушка надвое сказала, а значит, не нужно загадывать. Но попробовать нужно. Иначе потом всю оставшуюся жизнь придется локти кусать.

И еще он дал обещание человеку, который надеялся на него. Месяц, проведенный в тюрьме, приучил Феликса ценить свободу. Конечно, бывший эсэсовец далеко не ангел, но он уже искупил свою вину, стал другим человеком — это Феликс понял. Ведь старик говорил о себе в молодости так, как рассказывают о ком-то другом.

«Да и потом, — подумал Колчанов, — вряд ли Моргенштерн был убежденным нацистом из тех, кого могила исправит. Просто так сложились обстоятельства. В другое время, в другой стране его способностям нашлось бы достойное применение».

«Впрочем, как и моим, — вздохнул Феликс. — Неужели я пришел в этот мир для того, чтобы ездить за тысячу километров получать пособие по безработице, гонять краденые машины и перепродавать рваные баксы?»

Но самое главное было то, что золото могло на всю жизнь гарантировать покой. Тот самый Покой с большой буквы…

Феликс подошел к окну, поднял раму и глянул на почти бесцветное небо, подсвеченное фонарями. Лишь несколько крупных звезд пробивалось сквозь сероватую пелену. Колчанов определил, где восток, и стал до боли в глазах смотреть в ту сторону, словно мог отсюда увидеть свой недостроенный дом.

Телефон работал исправно, можно было в любую минуту набрать номер, связаться с кем-нибудь из своих знакомых. Но потянувшаяся было к трубке рука Колчанова остановилась. Кому звонить и зачем? К чему телефон, когда говорить хочется с той, которая здесь, совсем рядом.

Когда Марина проснулась, то, к своему ужасу, обнаружила, что Феликса нет дома. Она обшарила всю квартиру в поисках записки, но нигде ее не нашла. Девушка наскоро оделась и побежала вниз, чтобы поинтересоваться у консьержки, когда ушел Колчанов. Но на полпути она поняла, что не сможет этого сделать, слова застрянут в горле.

Хороша же она будет в ее глазах! Если Феликс ушел навсегда, то расспросами делу не поможешь, а если же он вернется, то какого черта и заводить этот разговор?

Вскоре пропавший обнаружился рядом с домом. Он стоял возле своего «Лендровера» с открытым капотом и священнодействовал, словно какой-нибудь знаменитый хирург.

— Ты уже проснулась? — бросил он, не отрываясь от «пациента».

— Да, — коротко ответила Марина.

Ей хотелось все тут же выплеснуть, устроить сцену, сказать, что так с ней обращаться с его стороны форменное свинство. Но она только спросила:

— Мы едем сегодня?

— Да, — последовал лаконичный ответ.

— Когда?

— Через полчаса.

Марина запустила руку в карман джинсов И вытащила жетон для игральных автоматов, который служил им с Феликсом пропуском в этот дом.

— С ним что делать? — спросила она.

— Думаю, теперь он наш навсегда, — сказал Феликс.

Марина протянула ему металлический кружок.

— Я сказал: наш, — с раздражением напомнил Колчанов.

— Я пойду соберу вещи.

— Иди, иди, — буркнул Феликс. Он не любил, когда его отвлекали от машины.

Впрочем, «Лендровер» был в идеальном состоянии. Но его хозяину все равно чудился подвох: ведь такого просто не может быть! Ну хотя бы аккумулятор должен был сесть! Так нет, и он в полном порядке. Чудеса!

Наконец Колчанов захлопнул капот, что-то недовольно бормоча под нос. Все-таки нашему соотечественнику, привыкшему к хождениям по мукам автосервиса, подобные буржуйские штучки кажутся очень подозрительными. Феликс уже вытирал руки, когда вернулась явно чем-то испуганная Марина.

— Что случилось, кто-нибудь звонил? Приходил? — спросил Колчанов, готовясь принять очередной удар судьбы.

— Нет.

— Тогда в чем дело? Почему ты так смотришь? Дрожащими руками Марина протянула Феликсу яркий полиэтиленовый пакет.

— Посмотри туда, — пробормотала она. Колчанов заглянул внутрь. На дне пакета он разглядел пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке.

— Откуда это у тебя?

— Нашла в доме. Феликс, это десять тысяч. Ровно сто сотенных бумажек, абсолютно новые, номера идут подряд.

— А чего ты боишься?

— Не знаю, — растерялась Марина. — Я первый раз держу такие деньги в руках.

— Это чужие деньги, — сказал Колчанов.

— Я знаю, но что с ними теперь делать? Феликс задумался.

— Оставлять — глупо. Придется взять с собой.

— Ты уверен?

— Даже если эти деньги не принадлежали Хер-Голове, здесь их никто не найдет, разве что хозяин дома, когда поинтересуется, почему это несколько месяцев квартира пустует.

— И тебя не будет мучить совесть?

— А тебя?

— Не знаю, увидим.

— Можешь утешать себя мыслью, что при первой же возможности ты отдашь деньги владельцу, если, конечно, он объявится и докажет свое на них право.

После обеда они собрали вещи, оставили консьержке чаевые, и машина тронулась. Марина с явным сожалением посмотрела на небольшой дом с мансардой, в котором прожила чуть больше месяца.

— Мне кажется, — задумчиво произнесла она, — я смогла бы здесь жить и дольше. Уже привыкла.

— Может, и придется, — неопределенно сказал Колчанов, заворачивая за угол.

Вскоре дом скрылся из виду. Теперь уже Марине Вена не казалась сказочным городом. Девушке довелось собственными глазами увидеть то, о чем в недавнем прошлом писали советские газеты под броскими заголовками типа «За фасадом „свободного“ мира» или «Правда о правах человека». И как выяснилось, не все в этих опусах было ложью…

В магазинчике на окраине города, где цены были пониже, Феликс закупил продукты и минеральную воду. Даже надеясь на скорое богатство, он не умел быть расточительным.

На этот раз, приближаясь к границе, Марина почти не волновалась. Она поняла, что здесь нет неусыпно охраняемых «священных рубежей», понятие границы весьма условное, особенно в горах. И даже если ее задержат на австрийской стороне, всегда можно отговориться: мол, заблудилась и случайно попала со стороны Словакии.

Они остановили машину на обочине почти в том же самом месте, где переходили границу в прошлый раз, и подождали, когда совсем стемнеет. Путешественники благополучно перешли вброд неширокую речушку. Марина посмотрела на ту самую скалу, с которой боялась спрыгнуть, и улыбнулась.

Ей казалось, что все опасности миновали. Она снова сидела на камнях в лесу, дожидаясь, когда Феликс пройдет контроль и заедет за ней. Снова ухала сова, но на этот раз совсем не страшно.

Примерно через полчаса Феликс вернулся, и они продолжили путь. Смотреть было не на что, и единственным развлечением для девушки служил гироскоп, показывающий угол наклона машины. Феликс же всецело был занят тем, что следил за дорогой. Уже привыкшие к разным передрягам, путешественники даже заскучали.