Золото Рейха - Доренко Виктор - Страница 35

Шурка с шумом отставил стул и подошел к злостной нарушительнице правил пожарной безопасности.

— Дай сюда! — Он попытался забрать сигарету. Но девица с удивительной для такой «кондиции» ловкостью спрятала ее за спину.

— А это видел? — И свободной рукой она показала ему фигу.

Шурка кинулся на нее с кулаками. Но Ксюха только хохотала, будто ее щекотали, а затем броском Арвидаса Сабониса швырнула сигарету на самую верхнюю полку.

Тут уже не выдержали нервы у остальных. Похоже было, что пьяная проститутка всерьез решила на горе всем буржуям, русским и австрийским, раздуть мировой пожар. Матеря поджигательницу на чем свет стоит, кто-то полез на стеллаж, с грохотом посыпались на пол банки. Это всех насмешило и немного сняло напряжение.

Наконец сигарету нашли и торжественно потушили в стакане с вином.

— Идиотка! — крикнул Шурка.

— Сам такой, — огрызнулась девица и вновь уселась на квадратной жестянке, вытерла пот со лба рукавом блузки, а затем принялась томно обмахиваться подолом юбки с видом графини пушкинских времен на придворном балу.

— Ты что, убить нас всех решила? — не унимался Шурка.

— Нет, только тебя и тебя, — Ксюха наугад ткнула пальцем. Она с детства плохо видела, но очки носить не позволяла профессия, а возиться с линзами было лень.

— Тебе что, жить надоело? — сказал один из парней.

— Да ну вас всех, блин! Никто не трахает, как педики какие.

— Все претензии к Шурке. Он тебя привел, пусть и трахает.

— С ним неинтересно, у него маленький, — отпарировала Ксюха и, сощурившись, посмотрела на Шурку, продолжая призывно обмахиваться подолом.

Оскорбленный в лучших чувствах парень подхватил свою обидчицу под мышки и поставил на ноги. Девушка сделала вид, что не может стоять, притворно норовя упасть.

— Я вся ватная, — бормотала она, — пьяная и ватная.

— А ну стой! — прикрикнул на нее Шурка.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что я — хер, который стоять не может. Кончила уже. — И девица легкого поведения пустила из уголка губ густую слюну.

Шурка полез Ксюхе под юбку, но вдруг отдернул ладонь и принялся ее рассматривать.

— Да у тебя вся жопа в солидоле! — воскликнул он.

— Это у меня смазка такая! — Ксюха наконец-то стала на одну ногу и прошептала: — С детства машины люблю. Поэтому и стала машиной для траханья.

— Шурка, слаб ты для нее, — крикнул механик по двигателям, сидевший в торце стола.

— Чем это я слаб? — возмущенно вопросил парень.

— Ксюха трахается, как швейная машинка, а ты у нас шприц одноразовый.

Это было уже слишком.

— Да что ты их слушаешь? Докажи! — зашептала Ксюха на ухо Шурке.

— Сейчас мы им выдадим! — решительно произнес парень.

Он схватил проститутку в охапку и потащил к одной из машин. Из открытой дверцы виднелись Шуркины спущенные штаны. Ксюха же уперлась ногами в крышу и, немало не стесняясь, громко высказывала партнеру «пожелания трудящихся».

А за столом тем временем уже заспорили, сможет ли Шурка удовлетворить Ксюху или будет как всегда: он кончит, а эта ненасытная потом будет приставать ко всем подряд, чтобы ее, как она любила выражаться, «затрахали, замучали, как Пол Пот Кампучию».

За шумом и гамом никто из участников застолья и не услышал, как невдалеке от ремонтной мастерской остановился микроавтобус, в котором сидели десять полицейских в штатском. Офицер дал им последние инструкции: — Еще раз запомните: в сегодняшней операции ни один из вас не понесет ответственности за смерть бандитов. Наша задача сегодня — не арестовывать, не задерживать, а уничтожить русскую мафию. Если сегодня мы не покончим с ними, то не покончим никогда. Только убивать!

Двое полицейских, сидевших на заднем сиденье, переглянулись.

— Тебе это ничего не напоминает? — прошептал один из них.

— Напоминает, — вздохнул другой, а затем добавил: — Да, не все так плохо было в те времена.

Второй полицейский ответил:

— Хотя бы порядок был.

— Вот и сейчас наведем порядок, — подвел итог первый.

Офицер, сидевший на переднем сиденье, пристально посмотрел на своих подчиненных, и ему сделалось немного не по себе, когда он заметил, что в глазах этих довольно спокойных мужчин, отцов семейств, горит какой-то странный огонек. Свои наставления он давал спокойно и уверенно, с сознанием собственной правоты, хотя в душе в ней сильно сомневался.

«Пойдут ли они на это? — думал офицер. — Смогут ли быть палачами? — И вдруг он понял: — Смогут. Да не просто смогут, а будут вершить расправу с удовольствием. Ведь ответственности нести не придется. Что ж, солдаты вермахта тоже твердо знали: за них все решает фюрер… А в общем-то моим ребятам, во всяком случае, большинству из них, все равно, кого убивать. Скажи им завтра, что нужно стрелять югославов, а не русских, они станут отстреливать их на улицах, как бешеных собак. Скажи, что можно убивать евреев, перестреляют и их. А потом, если кто-то скажет, что можно пускать в расход австрийцев, вряд ли и тут они остановятся. Человек, однажды прикоснувшийся к оружию, — потенциальный убийца».

Однако пора было от рассуждений о добре и зле переходить к действиям.

— Впятером мы прикрываем ворота, — распорядился офицер, — остальные пятеро — на окна.

Полицейские вышли из микроавтобуса. У одного из них, одетого в комбинезон, на спине висел ранцевый огнемет. Этот страж правопорядка должен был выполнить роль «факельщика» и огнем скрыть следы расправы. Пятеро полицейских, среди них офицер, заняли позицию возле неплотно прикрытых ворот мастерской. Трое с одной стороны и двое с другой скользнули вдоль стен. У каждого в руках тускло поблескивал автомат. Но тут бригаду поджидала досадная неожиданность. Согласно ориентировке, следовало разбить окна и вести огонь через них. Но вместо обыкновенных стекол за решетками оказались стеклянные кирпичи. Пришлось на ходу вносить коррективы.

— Врываемся через ворота и открываем огонь! — приказал офицер.

Ксюха уже была готова закричать, достигнув высшей степени блаженства. Шурка скрипел зубами и пытался думать о чем-то отвлеченном, лишь бы не кончить раньше, чем его партнерша. Прошлый раз получилось именно так, и он проспорил целых сто шиллингов.

— Смотри, смотри, — говорил один из парней по кличке Механик. Сгорая от любопытства, он перебрался поближе к машине и заглядывал в ветровое стекло. — Сейчас Шурка екнется.

— Или язык себе прокусит, — отвечал ему интеллигентного вида парень в круглых очках, как у Джона Леннона.

— Ничего, ты его быстро поправишь, на то ты и Доктор.

Парень в очках улыбнулся. К нему относились здесь с почтением. Хер-Голова откопал его в Смоленске, чтобы в случае чего не надо было обращаться к австрийским врачам. Юный эскулап сумел вытащить с того света уже не одного человека Хер-Головы.

Механик внезапно насторожился. Ему показалось, что скрипнула одна из створок ворот. Он резко обернулся и тут же отпрыгнул в сторону. Этот парень чаще других бывал «в деле» и потому успел увидеть ствол автомата. Тут же громыхнула очередь. Выстреливший первым тут же упал на землю и откатился в сторону. Теперь в распахнутые ворота стреляли сразу пять стволов.

Трое парней, сидевших за столом, даже не успели вскочить на ноги. Пули превратили каждого из них в подобие решета. В девушек пока не стреляли. Они с визгом бросились врассыпную, прячась за стеллажи. Механик, матерясь, пополз под прикрытием машин к электрическому щитку. Он успел увидеть насмерть перепуганного Доктора, который сидел на корточках за свежепокрашенным «БМВ» и лихорадочно протирал стекла очков носовым платком.

— Влипли… Алес капут… — бормотал он.

Ксюха и Шурка замерли в своей машине. Казалось, они так и не поняли, что происходит и почему их прервали на самом интересном месте. Затихшие было автоматы вновь затрещали. Еще пара коротких очередей — и со стеллажей на пол потекли из простреленных жестянок одуряюще пахучие струйки.

Механик подобрался к электрическому щитку. До него оставалось метра два, но высовываться было опасно. Сам щиток находился в секторе обстрела. Теперь парню предстояло решить, стоит ли рисковать. Времени на размышление не было: если ничего не предпринять, то их всех могли перестрелять. А так, может быть, еще кому-нибудь удастся спастись.