Матёрый - Донской Сергей Георгиевич - Страница 54

И куда это наш медик запропастился?

– Пиво с прокуратурой глушит, наверное, – авторитетно предположил новичок оперативного отдела, уже успевший поднабраться кое-какого опыта.

– Только толку вам от него никакого. Он ведь по жмурам специалист, а вы как бы… того… То есть не того…

– Ты не умничай, ты действуй давай, – раздражённо прикрикнул капитан.

– Сопли жевать мы все умеем!

Высказавшись таким образом, он взялся за прочищение второй ноздри. В результате его правую пыльную туфлю украсила мокрая блямба, не придавшая милицейской обуви дополнительной элегантности.

Капитан бросил быстрый взгляд на подчинённого: заметил ли? Тот старательно смотрел в сторону.

Туфля шагнула назад, потёрлась о левую штанину и благополучно вернулась на место, чистенькая и сияющая. Капитан удовлетворённо хмыкнул и доверительно сказал младшему по званию:

– Ты, главное дело, не тушуйся. Потом, если что, протокол переписать можно будет. Да и не наши это клиенты. Бандюки отпетые. За ними вот-вот обоповцы нагрянут… Знаешь, как ОБОП расшифровывается? Отстрел Бандитов Очень Полезен… Ха-ха-ха!…

В общем, давай, лейтенант, не тяни резину.

– Я же и спрашиваю, как их фиксировать? Нумеровать?

– Начни с того, на кого выписаны права и техпаспорт на «Мазду», – мудро рассудил капитан.

Молоденький опер сокрушённо вздохнул:

– С этим как раз загвоздочка.

– Какая ещё загвоздочка?

– Трое из жмуров без документов, хотя и при харях. А четвёртому харю своротило. Откуда же мне знать: он на фотографии водительского удостоверения или не он?

– Он, голубчик, – твёрдо сказал капитан. – Он самый. Так и пиши.

Основанием для такой уверенности служили вовсе не какие-то дедуктивные умозаключения. Просто капитану не терпелось поскорее покончить с осмотром поля боя, спихнуть трупы бандитов на компетентные органы и заняться более важными делами, висящими на его отделе. Псих со спицей, проткнувший ягодичный нерв налоговому инспектору Кузякиной.

Некстати обнаруженный труп бомжа не первой свежести. Граната «Ф-1», изъятая у студента профтехучилища. Наркоделец пенсионного возраста, задержанный с уличающим его спичечным коробком анаши. Плюс пара десятков квартирных краж, запутанная история с вымогательством двухсот рублей, пяток самоубийц. Всего и не перечислишь. А в придачу к этим напастям – острая потребность супруги в двух мешках сахара, которые капитану предстояло выцыганить любыми способами у ларёчников с подведомственного рынка. Групповуха с применением огнестрельного оружия была очень некстати. И все из-за энтузиазма грибника, сунувшегося в посадку за день до очередного отпуска капитана. Чтобы он поганками своими отравился, следопыт хренов!

Пока капитан с ненавистью разглядывал бандитские трупы, его подчинённый составлял свой первый в жизни протокол, примостив на дерматиновую папку стопочку бумажных листов. Гелевая ручка легко догоняла милицейские мысли, иногда даже опережая их, что несколько снижало строгость изложения.

Нижележащий покойник установлен как Карнаухин Федор Матвеевич, 1977 года рождения, о чем свидетельствуют водительские права, выданные на его имя… Обращён головой на востоко-север (зачёркнуто)… на северо-восток, лицом вниз, тело находится в противоестественной позе. В результате прямого попадания пули в переносицу лицо покойника обезображено, однако обнаруживает прямое сходство с фотографическим оригиналом…

Опер крякнул. Вот если бы снимок Карнаухина расковырять гвоздиком, а поверх залить красной краской, то тогда да, конечно, получилось бы очень даже похоже. А так…

По-журавлиному задирая ноги, опер переступил через тело предполагаемого водителя «Мазды» и перешёл к следующему персонажу своей протокольной былины, охарактеризованному как «неопознанный труп молодого человека без особых примет». Этот в отличие от первого соблюдал естественную позу – лежал на земле лицом вверх, вытянув руки вдоль поднятых колен, хотя также носил на себе «признаки насильственной смерти, наступившей в результате огнестрельных ранений, затронувших жизненно важные органы внутри соответствующего тела».

Все жарче и жарче становилось лейтенантику, все меньше ему хотелось описывать четырех покойников, валявшихся на солнцепёке. Уже без всякого вдохновения он остановился возле массивного коротконогого тела. Глаз у мертвеца только один, и наблюдает он внимательно этим немигающим глазом за действиями начинающего оперативника. Правильно ли тот классифицирует труп? Не филонит ли? Тут поневоле весь взмокнешь в турецкой безрукавке из плотной набивной ткани.

То, что тело бандита не подаёт признаков жизни, так это неудивительно и легко объяснимо. Но принадлежащее или принадлежавшее мужчине 23 – 27 лет?

Опер сосредоточенно погрыз пластмассовый колпачок ручки, пока не остановился на обтекаемой формулировке: «Мужское тело». Просто и без затей.

После чего он кое-как справился с позой, деталями одежды, содержимым карманов. Отметив в протоколе огнестрельное ранение в бедре бандита, добрался до «входного отверстия в правой глазнице, повлекшего за собой…»

– Повлекшего за собой, – пробормотал опер, стискивая ручку в заартачившихся пальцах, – раздробление затылочной части черепа… черепа…

Он пытался фиксировать взгляд на странице протокола, а перед глазами стояло то, что неряшливо вывалилось в пыль из этого самого проклятого черепа.

В буром месиве явственно проглядывал осколок кости, кривой и острый, как ятаган. Запёкшаяся кровавая лепёшка была притрушена пылью и мусором.

Её пробовали на вкус и растаскивали по крохам суетливые насекомые. Среди прочей ползучей мелюзги выделялась черно-жёлтая оса, сходная своей окраской и алчностью с тигрицей.

Папка едва не вывалилась из ослабевших рук оперативного натуралиста. Если бы это произошло, то исписанные листы пришлось бы поднимать прямо с поверхности мозгового рагу, сдобренного бурой подливой. А может быть, и самого опера довелось бы извлекать оттуда.

Шажок в сторону. Другой. Отвернувшись от трупа, опер открыл рот и задышал так глубоко и часто, словно только что вынырнул на поверхность из едва не засосавшей его трясины.

– Не жеманничай, лейтенант, – донеслось до него сзади. – Не в театре.

Оперативник сглотнул слюну и заставил себя вернуться к исполнению прямых служебных обязанностей.

Данное тело предпочтительно (зачёркнуто)… предположительно состоит в родственных отношениях с трупом, обнаруженным в багажнике вышеуказанного автомобиля иностранного производства цвета синий беж. Об этом свидетельствует однообразная консистенция (зачёркнуто)… конституция родственных покойников и их подчёркнутая принадлежность к нерусской (зачёркнуто)… к национальности восточного типа.

Рука опера порхала все быстрее и быстрее, пока не запнулась на замысловатой фразе, из которой было совершенно неясно, кто именно носил на себе «явные признаки разложения» – автомобиль или же труп, находящийся в его багажнике.

– Т…арищ капитан, – крикнул лейтенант с плаксивой интонацией. – Ерунда у меня какая-то получается, а не протокол. Не умею я!

– Научишься, – снисходительно пообещал наставник, ранние сочинения которого до сих пор цитировались работниками прокуратуры во время застолий. – А вообще-то на сегодня можешь завязывать. Во-он обоповцы катят, они разберутся. Сейчас попросим их нас на видеокамеру заснять рядом с криминалитетом города. Не забудь физию поумнее состроить, на память потомкам…

Организованные борцы с преступностью, вывалившиеся гурьбой из микроавтобуса, были поразительно похожи на своих подопечных. Классические уголовные стрижки, броские шмотки, пристрастие к золотой бижутерии. Дилетант ни за что не отличил бы этих ребят от бандитской бригады, прибывшей на разборки.

Рассыпавшись по округе, обоповцы радостно опознавали своих старых знакомых:

– О, Рваный!.. Шкрек, сучий потрох!.. Братья Садыкбековы – гля, какие красавцы!.. И капитан Бахманов собственной персоной, здрасьте!

Упомянутый офицер милиции крепко обиделся, заслышав такое. Коллеги могли бы огласить его первым в списке, а ещё лучше – особняком, не путая его фамилию с бандитскими кличками.