Петербургский рубеж. Внутренний фронт - Михайловский Александр - Страница 2

В адмиральском салоне герр фон Труппель с изумлением уставился на матово-черную плазменную панель, висевшую на стенке, а потом долго разглядывал голографическую картинку с изображением московского Кремля.

Я предложил гостю присесть на мягкий диван, и для начала разбулькал по маленьким серебряным стаканчикам граммов по пятьдесят «Шустовского» – подарок Наместника Алексеева. (Попробовав после Порт-Артурского дела представительский «Наполеон» и «Метаксу» из наших погребов, Евгений Иванович в характерных выражениях высказался, что, мол, прогресс прогрессом, а вот благородный напиток французы делать разучились. Мужицкий самогон, дескать, и то приятнее. И тут же послал на берег катер за несколькими ящиками «Шустовского»).

– Прозит! – поднял вверх свой стаканчик герр губернатор. – За боевую дружбу русских и немцев, за времена Кутузова и Йорка, Барклая и Блюхера!

– Прозит! – ответил я, внутренне усмехнувшись. Я понял намек фон Труппеля, ведь во времена упомянутых русских и прусских полководцев общим врагом для нас была Франция.

После того как коньячок проскользнул внутрь, а на душе потеплело, и я предложил своему визави вкратце изложить устное послание главы германского военно-морского ведомства. Немец замялся, видимо, не зная, с чего начать. Потом немного успокоился и собрался с мыслями.

– Господин адмирал, – начал он торжественно, – я хотел бы поздравить вас и всех ваших подчиненных с блестящей победой над противостоящим вам флотом Японии. Это просто бесподобно! Вы уничтожили сильного и храброго врага, практически не понеся потерь. Вызывает удивление боевая мощь ваших кораблей. Как человек, много лет прослуживший на флоте, я признаюсь, что ничего похожего на ваш флагманский корабль я до сей поры не встречал. За последние полчаса у меня появилось множество вопросов, но я понимаю, что не на все из них вы сможете дать мне ответ… – Капитан цур зее бросил на меня лукавый взгляд.

– Господин губернатор, – ответил я, – не скрою, мне приятно слышать от вас комплименты в адрес моей эскадры. Да, действительно, наши общие усилия с Наместником Алексеевым и подчиненной ему Тихоокеанской эскадрой, базирующейся в Порт-Артуре, привели к тому, что нам удалось нанести поражение японскому флоту и сорвать его планы по захвату Кореи. Но враг еще не добит, и наша ближайшая задача – победоносно завершить его разгром. Когда оружие выпадет из рук побежденного противника, нужно будет сесть с ним за стол переговоров и заключить мир, в котором Россия получит полное удовлетворение за вероломное нападение и за все понесенные в ходе боевых действий убытки. Я думаю, это будет справедливо. – Я оценивающе прищурился. – А как вы считаете?

Фон Труппель пристально посмотрел мне в глаза, затем вскочил, вытянулся и почти выкрикнул:

– Победителю – лавры, побежденному – горечь поражения! Подняв меч на вашу страну, японцы не должны были забывать о том, что фортуна переменчива и на их силу может найтись другая, бо́льшая сила. Мой император с самого начало этой войны был на вашей стороне.

– Герр губернатор, – сказал я, – я благодарен вашему монарху за то, что Германия выбрала правильную сторону в этом вооруженном конфликте. Не в пример другим европейским государствам…

Про себя же я в это время сам подумал: «Гм, а вот сейчас должно последовать приглашение к танцам. Ведь не для того господин губернатор отправился в путь, чтобы поздравить нас с победой и высказать свое восхищение…»

И я не ошибся.

Посчитав, что официальная часть завершена, Фон Труппель деловито извлек из внутреннего кармана кителя письмо. Склонив голову в полупоклоне, он протянул его мне. Я развернул лист отличной мелованной бумаги, и прочитал адресованное мне послание, написанное по-русски каллиграфическим почерком. Суть его заключалась в следующем.

Адмирал Тирпиц, отдавая должное мужеству и боевой выучке моей эскадры, предлагал всю возможную помощь со стороны колониальных властей Германской империи на Тихом океане. Помощь эта, по мнению Тирпица, могла выразиться в поставках нам продовольствия, воды, угля и прочего имущества, что имеется в распоряжении германской администрации. Отдельно предлагались услуги ремонтных мастерских и заводов в портах Германской империи на Тихом океане. При этом нам давалась возможность рассчитываться с гостеприимными хозяевами по самым льготным ценам, а при недостатке денежных средств все товары и услуги можно будет получить в кредит.

Хитрые немцы тонко намекнули, что в уплату могли быть зачтены «и другие виды взаиморасчета, о которых договаривающиеся стороны договорятся отдельно». То есть Тирпиц предлагал нам вариант своего рода «бартера» – за их материальные ценности получить наши технологии или образцы военной техники. А вот хренушки вам, господа германцы, можем только продать новейшую «ГЗМ» – «губозакатывающую машинку».

Тирпиц, сукин сын, по всей видимости, уже догадывался о нашем происхождении. В письме предлагался взаимный обмен информацией, в том числе и сугубо конфиденциальной. При этом он почти прямым текстом предлагал нам «достойное вознаграждение за наиболее ценные сведения».

Я оторвался от письма и внимательно посмотрел на сидящего «по стойке смирно» фон Труппеля. Похоже, он был знаком с текстом послания своего начальника. Капитан цур зее был напряжен и взволнован – вон, сидит с каменным лицом и облизывает языком пересохшие от волнения губы.

Среди прочих предложений Тирпица было еще несколько любопытных. Во-первых, адмирал просил разрешения прислать на нашу эскадру наблюдателя из Главного Морского штаба Германской империи (читай, разведчика), который «поучился у наших российских коллег новейшим приемам ведения боевых действий». А во-вторых, Тирпиц писал о необходимости «противостоять непомерной экспансии одной из морских держав, которая пренебрегает общепринятым законам и обычаям ведения войны на море и считает себя владычицей всех морей и океанов».

«Так, ясно, – подумал я, – вот в чей огород камушек. Только, камрады, все это пока слова. Скажем так, зондаж наших намерений. Интересно, насколько немцы искренни? Хотя англичане сейчас для них противник № 1. И любой союзник в противостоянии Британии – для них подарок небес».

Я взял со стола красную шариковую ручку и демонстративно подчеркнул несколько строк в послании адмирала Тирпица. Фон Труппель зачарованно следил за моими телодвижениями. Как там говорится в киносериале про Штирлица – «информация к размышлению»?

Закончив читать письмо, я отложил его в сторонку и с улыбкой посмотрел на собеседника.

– Господин губернатор, я внимательно ознакомился с посланием уважаемого мною адмирала фон Тирпица. Считаю его своевременным, особенно в свете ближайших изменений в направлении русской политики…

При этих словах фон Труппель вздрогнул и невольно подался вперед.

– Как вы понимаете, – продолжил я, – невозможно с ходу дать ответы на те серьезные предложения, что изложены в этом письме. Ибо интересы России, патриотом которой я являюсь, требуют согласования моих действий с высшим руководством моей страны… Кроме того, наша эскадра обеспечена всем необходимым, а захват Фузана дал нам удобную базу с развитой инфраструктурой. Мы можем разве что поговорить об организации аукциона для продажи нашей доли военных трофеев и арестованной военной контрабанды. Этого добра у нас много, и кое-что можно было бы превратить в деньги. Их наличие упростило бы наши взаиморасчеты.

В глазах моего гостя промелькнула тень разочарования. Он явно надеялся на большее. Не понимает губернатор, что не продаемся мы ни за фунты, ни за марки. И того, что нам надо, у них пока просто нет, а то, что есть, нам пока не к спеху.

– Господин губернатор, вы располагаете некоторым временем? – спросил я.

Тот поначалу не понял, о чем я его спросил, а спустя несколько секунд утвердительно кивнул мне головой.

– Если вы не против, я покажу вам мой флагманский корабль. Думаю, что более близкое знакомство с его возможностями заинтересует вас. Кроме того, вы кое-что поймете, и нам будет легче беседовать с вами дальше.