Подари мне себя (СИ) - Франц Анастасия - Страница 45

И кажется будто он рядом.

С каждым днем я все отчетливее понимаю, что тону в этом человеке. Растворяюсь без остатка, без возможности что-то менять. Да я, собственно, и не хочу. Мне так хорошо с ним, что рядом с этим мужчиной я забываю обо всем на свете.

В этот момент существуем только мы вдвоём. Я и Егор.

Егор проник мне под кожу, я пропиталась им. Он — моё зелье, мой наркотик. А я не хочу его никогда больше от себя отпускать. Не хочу чтобы это когда-либо заканчивалось.

Уснуть я больше так и не смогла, поэтому решила приготовить еду и убраться в квартире. Так и время быстро пройдет, да и я займусь полезным делом.

На днях сходила и забрала все свои вещи из клиники, так меня там чуть ли не разорвали, желая узнать, что случилось и почему у Шестинского все лицо в синяках и опухшее. Я лишь пожала плечами, пытаясь сдержать улыбку, которая против воли появлялась на лице.

Все же бывшему начальнику знатно досталось от Егора. Мы столкнулись с ним в коридоре. Герман Витальевич так на меня посмотрел, стоило нам только столкнуться взглядами, что у меня мороз по коже пробежал. Но я тут же смогла совладать со своими эмоциями и чувствами. И с прямой спиной и вздернутым носиком прошествовала мимо него.

Я сделала все дела по дому, и мой взгляд упал на дисплей телефона. Время приближалось к двум часам пополудни, а Егор мне все еще не позвонил. В душе зародилась тревога и паника. А в голове пронеслись разные картинки того, что могло случиться с ним.

Присела на стул и взяла телефон в руку, смотря прямо на дисплей тяжелым, пронзительным взглядом. Словно посылала ему сигналы, чтобы он ожил и на нем появилось имя любимого. Но телефон молчал, отчего страх и паника накрывали всё сильнее меня с головой.

Перед глазами в ту же секунду возникла картина из прошлого: как он лежит на операционном столе, весь в синяках и ссадинах. Лежит весь бледный, с закрытыми глазами. И меня пробрало крупной дрожью, а дышать стало невыносимо тяжело.

Не выдержав ожидания, разблокировала телефон и тут же набрала номер телефона Свободина. Но механический голос из динамика ответил, что абонент находится вне зоны доступа.

Мое сердце от страха забилось чаще. Коленки задрожали, ноги подкосились. И я чуть было не свалилась со стула, на котором сидела. Схватилась за голову и начала качаться из стороны в сторону, пытаясь дышать ровно и медленно. Но пульс так ускорился, что давалось мне это с большим трудом.

До моего сознания долетел громкий щелчок замка и следом — хлопок входной двери. Но я ещё боялась верить. Может, это просто игра моего воображения?

Повернула голову в сторону выхода из кухни и прислушалась. Замерла. Тишину квартиры разрезал звон ключей, брошенных на тумбочку в прихожей. Сердце замерло. Остановилось. А в следующую секунду я сорвалась со стула. Да так молниеносно, что тот упал, раздался грохот падающей мебели, но сейчас меня это мало волновало.

Мое сердце дрожало, трепетало, как птичка. То замедлялось, то вновь пускалось вскачь, желая, чтобы мои догадки оказались верными, и это оказался действительно тот, о ком я все эти проклятые дни мечтала. Что он наконец окажется со мной рядом, прижмет к своей твердой груди и крепко-крепко обнимет.

Я смогу почувствовать его всего. Каждую его клеточку. Вдохнуть его запах.

Я быстро задышала, пересекая гостиную, и остановилась лишь в прихожей, где напротив меня, довольно улыбаясь, стоял Егор Свободин.

Мои глаза расширились от шока и неверия. И мне пришлось несколько раз поморгать, чтобы поверить в то, что это реальность. Не сон. Что вот он — стоит напротив меня, такой большой и сильный. Самый-самый лучший. Раскидывая руки в стороны, приглашая меня в свои крепкие объятия.

И я, не выдержав больше этого мучения и разлуки, сорвалась с места. В одно мгновение оказалась рядом. Меня тут же подхватили под бедра, и я немедля обхватила ногами его за талию, а руками оплела крепкую шею, прижимая к себе ближе. Не желая от себя больше никогда отпускать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Егор, — сорвалось с моих губ.

Но больше ничего я не успела сказать — мой рот закрыли жадным, горячим и влажным поцелуем, сметая все мои тревоги и переживания. Я чувствовала его рядом с собой — теплого, родного, — и сама тонула в нем. Растворялась.

Мои пальчики зарылись в короткий ежик на затылке, а второй рукой забралась за шиворот майки, касаясь его кожи. Мне надо чувствовать в этот момент его всего. Что он реален. Он рядом. Касаться. Целовать его. И больше никогда не отпускать.

Ноготки прошлись по коже, а с его губ сорвался рык, и, вместе со мной повернувшись, Егор впечатал спиной меня в стену. Я ахнула, а мой гонщик стал ласкать меня руками, а губами обжигать кожу на шее, опускаясь все ниже и ниже.

— Боже, как я по тебе соскучился… Ты бы только знала, моя красавица, — а я не могла ничего в ответ сказать, лишь хрипы слетали с моих губ, а глаза от счастья и удовольствия закатывались.

Я так истосковалась по нему, что уже сходила с ума.

Мне хотелось его всего. Я находилась будто в бреду.

— Егор, я хочу тебя… — все же сорвалось с моих губ. — Больше никогда от меня не уезжай, — на последнем слове я все же всхлипнула. — Или бери меня с собой. Но не оставляй одну.

Егор застыл. Поднял взгляд на меня, и я окунулась в невозможную синеву его глаз. Моих любимых глаз. Пальчики запорхали к его лицу, к уголкам глаз. Туда, где чуть видны морщинки. А в следующую секунду крепко его обняла.

Гонщик застыл как мраморная статуя. Даже не пошевелился. Не издал ни одного звука. И даже, кажется, не дышал. А потом его крепкие руки обхватили меня за талию и сильнее сжали в своих объятиях.

— Сонечка… Соня, никогда больше не оставлю тебя. Не захочешь поехать со мной, закину на плечо и похищу тебя. Но больше никогда не оставлю тебя одну.

От его слов я рассмеялась звонко, а мой любимый гонщик поймал мой смех своими губами, впиваясь в них горячим поцелуем. А я сильнее прижала его ближе к себе.

Мы целовались неистово, влажно, страстно, будто не виделись целую вечность и теперь не могли насладиться друг другом. Впрочем так оно и было. Мы слишком долго были в разлуке.

Моя рука опустилась вниз к ремню на его джинсах. Одной рукой было неудобно расстёгивать сейчас такую ненужную вещь. И Егору пришлось мне помочь. Вместе мы справились намного быстрее.

Джинсы вместе с боксерами чуть приспустила. А мужчина отодвинул полоску трусиков и одним резким движением вошел в меня.

— Ах, Егор, — с моих губ сорвался стон, глаза закатились.

Голова откинулась назад, сталкиваясь со стеной. Губы Егора опалили подбородок. Короткими поцелуями обжигая кожу, спустились вниз к шее. И вместе с тем мужчина не стал медлить. Отодвинулся назад и снова вошёл в меня быстро и сильно. Ускорился, отчего с моих губ срывались пошлые громкие стоны и имя любимого гонщика.

Моя спина прижималась к стене с каждым толчком. Егор вбивал меня в стену, отчего я ещё сильнее заводилась. И от того, что делал это именно он — Егор Свободин. Как он держит меня. Как вбивается в меня сумасшедшими толчками. Буквально тараня меня. Как кусает за шею.

Эта смесь осторожности и необузданного желания. Он берёт меня быстро и с тем жестко и весь отдаётся этому моменту. Всё это чувствовалось в разы острее и чувственнее. Нас обоих обжигала страсть, в которой присутствовало безумство, дикая потребность друг в друге и желание слиться воедино.

Наше дыхание эхом разносится по прихожей. Мы находим общий ритм, и всё становится ещё ярче. Будто сотни ярких вспышек.

Руки Свободина сжимали мои бедра, насаживая меня все сильнее и резче. В груди не хватало кислорода, отчего я губами хватала воздух. Все сдавило. Я крепко цеплялась за мощные, крепкие плечи Егора. Хваталась за них сильнее, а он вбивался в меня со всей мощью, на которую был только способен.

— Соня, посмотри на меня! — прорычал мне.