Хорошие девочки плачут молча (СИ) - Иванова Инесса - Страница 8

Я встала и хотела выйти из гостиной. Слова застряли в горле, ещё немного, и я выскажу всё, что накипело. Потом пожалею, потому что обижу отца. Он действительно заботится обо мне, как умеет, и не заслужил моих претензий. Просто мужчина и женщина по-разному понимают обиды.

Не объяснишь ему, что я доверилась Михаилу, потому что хотела, чтобы он остался. Желала ощутить его прикосновение, и да, я была согласна даже на любовь из жалости! Так истосковалась, измечталась о несбыточном, что было уже всё равно, но я использовала свой шанс. И победила. Тогда победила.

— Марго, я не разрешал тебе уходить, — донеслось до меня, когда я взялась за ручку двери.

— А я давно выросла и не нуждаюсь ни в чьих разрешениях. Если хочешь, я завтра же съеду в свою квартиру.

— Это я подарил её тебе!

— А я приняла. Но можешь забрать обратно, заработаю свою, — бросила я через плечо и взбежала наверх в свою комнату.

Быстро переоделась и решила пойти прогуляться, хотя изначально никуда не собиралась.

Надела пальто и застегнулась уже на улице. Было морозно, холодно, после теплоты родного дома я чувствовала, как холод проникает под рукава свитера. Я специально оделась максимально неэлегантно, чтобы не возникло соблазна отправиться к Михаилу.

Прийти к нему значило признать капитуляцию, залипнуть в этих бесперспективных отношениях. А что будет потом? Он уедет, а я умру от тоски?

Я взяла такси и сказала водителю, чтобы вёз в ближайшую торгушку. Смотрела из окна машины на косопадающий снег, на прохожих, закутанных с ног до головы, на праздничную иллюминацию, и на душе делалось гадко. Праздник лицемерия.

Ничего с наступлением нового года и Рождества не изменится, как бы мы не изображали радости и не загадывали желания.

Я закусила нижнюю губу и очнулась только тогда, когда почувствовала солёный привкус во рту. Снег пошёл сильнее, ветер почти утих. Казалось, я попала в сказку и еду сейчас по улицам заколдованного города. Все суетятся, куда-то бегут, не понимая, что выхода нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Что сказки не бывает, и олени,везущие повозку с Дедом Морозом, не появятся.И на голову не свалится счастье, даже если оно заслуженно, выстрадано, вымолено.

Что все усилия тщетны, как напрасны мои попытки убежать от себя. Спрятаться в раковине и не высовывать носа. Тогда создастся иллюзия, что всё идёт по плану. Что боли не будет, а то, что и радости не испытать, так это ерунда.

— Почему мы стоим? — спросила я водителя. — Откуда такая пробка?

— Авария впереди.

— Я пройдусь пешком, спасибо.

Расплатившись и покинув такси, я направилась к ближайшему метро. Надо было сразу идти к станции, но я боялась, что отец отправит Фрэнка вернуть меня, а мне надо было побыть одной. Не хотелось никого видеть.

Моей навязчивой мыслью стало сбежать ото всех, побродить по улице, может, даже слегка замёрзнуть, чтобы вернуть в душу покой. Причинить боль человеческому телу, зато обрести мир и гармонию.

Сейчас я была от этого далека.

Я машинально достала телефон и посмотрела на время. Половина седьмого.

Огляделась и поняла, что я нахожусь в несколько станций от квартиры Михаила. Можно просто зайти поздороваться или попрощаться. Можно позволить себе последнее интимное свидание. Сегодня можно всё. Рождество ведь!

И я уверенно направилась к метро, заглушив в сердце нехорошее предчувствие.

Михаил

— Ты пришла, — сказал я полувопросительно, не веря своим глазам.

Вот она, хрупкая, снежная и холодная, стоит у меня на пороге. Как рождественское чудо, Снегурочка со льдистыми глазами, в которые хочется смотреть бесконечно. Я бы взял её окоченевшие пальцы и согревал их своим дыханием. И смотрел в глаза. В её глаза.

— Ты же звал меня, — ответила она и сделала шаг навстречу.

Я отступил, пропуская её в квартиру. Закрыл дверь на все замки, теперь, даже если она передумает, у меня будет время уговорить её остаться. Я был подобен дракону, не желавшему выпускать из своих жадных лап настоящее сокровище. Она моя.

На сегодня, навсегда.

Марго молчала, и я не говорил ни слова. Подошёл сзади, помог снять пальто. Она повернулась, и наши взгляды встретились. Слова стали не нужны вовсе, теперь я понял, что они никогда не были нам нужны, только мешали и всё запутывали. Иногда взгляды, жесты, тела говорят больше, чем самые красноречивые речи.

«Я здесь, я согласна», — говорил её взгляд, а я отвечал:

«По-другому и быть не могло».

И я помог ей раздеться. Совсем. Отбросить прочь все те преграды, которые мешали нам ощутить единство душ и тел.

В этот раз мы никуда не торопились, изучали друг друга, я гладил каждую чёрточку её лица, слышал биение сердца, чувствовал, как она раскрывается навстречу, подобно цветку. Скромной лилии или калле, уступающей в яркости тропическим собратьям, но выигрывающая строгой белизной линий и кожи.

Потом мы долго лежали рядом и снова молчали. Всё было сказано, звук речи только бы опошлил то, что было между нами. И крылья драгоценной бабочки трепетали при каждом вздохе.

— Ты скоро уезжаешь, — нарушила молчание Марго.

— Скоро. Слишком скоро, — ответил я. — Я даже не знаю теперь, стоит ли ехать.

— Стоит. Отец прав, это шанс для твоей карьеры.

Милая Марго, ты даже сейчас думаешь о моей карьере в ущерб своим интересам! В это вся ты, скорее пожертвуешь собой, чем тем, кто тебе дорог.

Я чувствовал, как она трепещет в моих руках, прижимается и ластится, но в то же время понимал, что если понадобится, встанет и уйдёт. И больше не придёт никогда. Потому что она хоть и нежная, но сильная. Всё выдержит, всё сможет, у неё хватит сил и на любовь, и на жертву.

— Ты бы смогла уйти от отца? Пойти против его воли?

Она привстала на локте и посмотрела на меня. У Марго были такие пронзительные голубые глаза, что я видел в их радужке своё отражение. Я бы хотел, чтобы она так смотрела только на меня, и даже если меня не будет рядом, в каждом мужчине угадывала мои черты. А я и вовсе не обращу внимания на другую женщину, если буду знать, кто ждёт меня в Москве.

— Не знаю. Смотря ради кого.

— Ради меня.

— Да. Только ради тебя.

В её глазах вспыхивал свет. Я отвёл от лица прядь её волос и погладил шелковистую кожу лба. Марго не лгала, она вообще не любила неправду, и я ей верил.Только ей и верил.

Мы начали отношения только неделю назад, но уже понимали друг друга с полуслова, словно прожили вместе лет десять. Когда

— Сразу взять тебя в Чехию я не смогу. Нужно там поработать какое-то время. С полугода или около того. Потом мы поженимся, и ты уедешь со мной. Как тебе такой план?

Какое-то время она замерла, прислушиваясь к звукам вокруг, к тишине, наступившей после моих неожиданных для нас двоих слов. Я гладил её грудь и улыбался.

Если бы кто ранее сказал, что я сделаю предложение женщине вот так, после двух занятий любовью, я бы не поверил. Будь она хоть сто раз искусна в постели, это не повод разделить с ней жизнь. Но с Марго всё иначе, я и сам не мог поверить, что скажу это вот так между делом.

Стыдно признаться, потому что я не сентиментален, что боюсь потерять её тем больше, чем ближе мы становимся.

— Ты делаешь мне предложение?

— Делаю. Прости, я только сейчас принял это решение, поэтому кольца пока нет. Но оно будет. У тебя всё будет.

Я наклонился к ней и очертил пальцами губы, поднялся по кончику носа, провёл по его спинке до переносицы.

— Ты уверен, что я соглашусь? — спросила она, растянув губы в улыбке.

— А разве нет?

Она не спешила с ответом. Поймала мою руку и поцеловала запястье с внутренней стороны, где кожа наиболее тонкая и уязвимая.

Я не лгал ей, между нами не могло быть и тени недоговорённости. И пока это так, мы будем вместе.