Одиннадцатый удар товарища Сталина - Шабалов Александр Аркадьевич - Страница 13

ПРЕДАВШИЙ ОДНАЖДЫ…

Для чего вступил в партию Сталин? Чтобы всю жизнь посвятить борьбе за народное счастье. А для чего это сделал Волкогонов? Чтобы пользоваться плодами завоеванной победы, сладко есть и пить. Потому смена его убеждений равна количеству генсеков и президентов, а жизненный путь причудливо повторяет траекторию баночек с красной икрой у власть предержащих. Такие обо всем судят лишь из своих, исключительно гастрономических, пристрастий. Любит, допустим, Волкогонов вареных раков, значит, в его шедеврах, чавкая, их будет высасывать Сталин. Позволяет ему воспитание при этом вытирать руки о скатерть, не сомневайтесь — это будет делать и Коба. Замлел генерал от поднесенного балычка. Какой разговор! В блокадном Ленинграде у Жданова от него будут ломиться полки. В психиатрии это известно как перенос своего комплекса неполноценности на других. Как правило, пациенты выбирают для этой цели великих? Трудности с сексом? Такой моментально заползает под кровать непременно к вождю мирового пролетариата — а вдруг Арманд придет. (Ну и сидел бы там, не выползая на экраны телевизоров!)

Вспоминается эпизод, когда Сталину доложили, что один из будущих прославленных маршалов на фронте устраивает с медсестрами вечеринки. На вопрос ретивых исполнителей: «Что делать будем?», — долго расхаживал, попыхивая трубкой. — «Что делать?» — И, улыбнувшись, лукаво ответил:

Вот ответ, достойный настоящего мужчины!

В свое время Волкогонов носился с «доносом» Г.К Жукова, который якобы явился причиной казни маршала Егорова. На возмущение дочерей прославленного маршала надменно заявил, что «документ» сомнений не вызывает. Те обратились во Всесоюзный НИИ судебных экспертиз МО СССР. Заключение эксперта от 17 ноября 1989 г.:

«Подпись от имени Жукова — выполнена не самим Жуковым Георгием Константиновичем, а другим лицом, вероятно, с подражанием подлинным подписям Жукова Г.К.».

Теперь видите, кто допущен в ленинские архивы! Да он же за него все 55 томов перепишет! Да он же за «SNICKERS» любой триумф превратит в трагедию!

К сведению волкогоновских поклонников — уже становятся известны его новые исторические изыскания.

Окажется, что в Ленина стреляла не Каплан, а переодетый в женскую одежду Сталин! Готовится сенсационное заявление, что найденный в царских останках пальчик принадлежит не кому иному, как… Борису Николаевичу Ельцину! Это подтвердили и английские ученые, проводившие экспертизу. Жив цесаревич! Наконец объяснится необычное пристрастие бывшего партийного бонзы к монархической символике!

Только не вздумайте все это опровергать. Бесполезно!

Дело в том, что у нормальных людей мысли рождаются в голове, у «туфтогоновых» же замыслы рождаются в желудке и мочевом пузыре и только лишь под воздействием деликатесов со стола «борцов с привилегиями».

Вы слышите урчание и сытую отрыжку? Знайте — скоро появится очередная книга…

СОЛЖЕНИЦЫН

Прекрасные слова сказаны А.И. Солженицыным: «Жить не по лжи». Вот мы и перескажем содержание книги «Не сотвори кумира»,[19] чтобы увидеть, как же сам Александр Исаевич придерживался этого принципа. Ее автор, бывший редактор власовской газеты Л.А.Самутин, честно отсидевший свой срок в воркутинском лагере, по сути, был соавтором некоторых страниц книги «Архипелаг Гулаг». В семидесятых годах по просьбе Солженицына прятал у себя эту рукопись. Самутин хранил верность Солженицыну лишь до того момента, когда работники КГБ у него эту рукопись изъяли. За три недели до этого в органы госбезопасности была вызвана их общая знакомая Елизавета Денисовна Воронянская — она все печатала Солженицыну и была с ним, как говорится, в отношениях «особо тесных». Перепугавшись, женщина повесилась, и Самутин, проанализировав обстоятельства ее гибели и своего ареста, делает однозначный вывод — донес на них не кто иной, как. сам Солженицын! Это позволяло ему поднять на Западе шум вокруг «Архипа» и в предисловии заявить: «Но теперь, когда госбезопасность все равно взяла эту книгу, мне ничего не остается, как немедленно опубликовать ее».

Реакция самого Самутина на «Архип» вначале была восторженная:

«Клевета, ну и пусть! Зато влепил им А.И. пощечину!» Но затем восторг сменился на бешенство — идеолог власовской армии увидел, что в роман перекочевали материалы из геббельсовского министерства пропаганды.

«Кто поверит в эту «туфту»? (Еще как поверили!!! — авт.) Из каких шепотков на нарах, от каких жалких личностей слышал Исаич, а потом силой своего авторитета попытался возвести в ранг непреложной истины эти «открытия»? Но, пожалуй, самое большое разочарование вызвали у меня, как это ни странно, те немногие страницы «Архипелага», где автор писал правду».

Самутину стало ясно, что ради спасения своей шкуры Исаич шел на все. Чтобы избежать фронта… Впрочем, давайте прошагаем с Исаичем по его фронтовым дорогам.

В армию попал не с начала войны, как нас убеждают, а лишь во второй половине октября — ездовьм в Сталинградский округ, находившийся тогда в глубоком тылу. Затем училище, и лишь с мая 1943 года служба в АИР (артиллерийская инструментальная разведка). Это в определенном смысле «кабинетный шпионаж», требующий лишь умения чутко работать с акустическими приборами. Исаич в состоянии был выписать на «передовую» даже свою жену Наталью Алексеевну Решетовскую, с которой героически бил «по воробьям и воронам».

Можно было бы такую службу ему в упрек не ставить, если бы и она не тяготила нашего «героя». Были известны десятки случаев, когда людей откомандировывали в глубокий тыл по самым невероятным причинам: то мать гречанка, то скрыл, что был на оккупированной территории… Вот и начал Исаич строчить из частей «особой секретности» письма с трескучими фразами: «Превращение войны отечественной в войну революционную… Война после войны…», — короче говоря, вперед — до Ла-Манша! Даешь Париж! Даешь Европу!.. Повторение «троцкистских бредней» противоречило официальным установкам того времени, но большой провинностью не было. Существ овал вариант закончить войну в каком-нибудь запасном артполку, охраняя мост где-нибудь на Волге… Однако весь этот блистательный план с треском провалился после лишь одного окрика следователя: «Солженицын, вы не искренни со следствием!» У Исаича наступило, по его же словам, «затмение ума и упадок духа», и он оговорил своих ни в чем не повинных школьных товарищей — Виткевича и Симоняна, получивших, соответственно, «и по ногам и по рогам».

В лагере Исаич не бедствовал, так как сразу предложил свои услуги лагерного стукача. Ему была присвоена и признана им письменно кличка «Ветров». На случай разглашения органами этого факта, Солженицын «проговаривается» об этом во втором томе своего «Архипа» (стр.346). Сохранилось его «сов. секретное донесение» о якобы готовящемся побеге. На самом деле заключенные лагеря «Песчаный», находящегося вблизи Караганды, намеревались 22 января 1952 года обратиться к руководству лагеря с просьбой об улучшении режима. Но из-за доноса «Ветрова» их встретили автоматными очередями. Многие были убиты, оставшиеся в живых получили «положенные» 25 лет.