Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Доннер Флоринда - Сон ведьмы Сон ведьмы

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сон ведьмы - Доннер Флоринда - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

Она подняла руки с колен и помахала в воздухе, будто собираясь стереть слова, которые произнесла. Она оглядела комнату, затем осторожно опустила свои худые ноги и сунула их в сапожки с дырами для пальцев. Её глаза мерцали забавой, когда она расправляла чёрную блузу, и юбку, в которой спала.

Держась за мою руку, она вывела меня из комнаты.

— Разреши мне показать тебе кое-что, прежде чем мы отправимся на прогулку, — сказала она, направляясь в рабочую комнату. Она повернулась к массивному алтарю, который был целиком сделан из расплавленного воска. Всё началось с одной свечи, объяснила она, её пра-пра-бабушки, которая тоже была знахаркой.

Она нежно провела рукой по блестящей, почти прозрачной поверхности.

— Найди чёрный воск среди этих разноцветных полос, — подгоняла она меня, — это знаки того, что ведьмы жгли чёрные свечи, используя для вреда свою силу.

Бесчисленные полоски чёрного воска сбегали в цветастую кайму.

— Те, что поближе к верхней части — мои, — сказала она. Её глаза блеснули странной свирепостью, когда она добавила: — истинная целительница является ещё и ведьмой.

Проблеск улыбки мелькнул на её губах, затем она продолжала рассказывать о том, что имя её хорошо известно не только по всей области, но и людям, приходящим из Каркаса, Маракаибы, Мериды и Кумана. О ней ходят слухи за границей: в Тринидаде, Кубе, Колумбии, Бразилии и Гаити. У неё собраны фотографии, свидетельствующие, что среди этих людей были главы государств, послы и даже епископы.

Она загадочно взглянула на меня, а затем пожала плечами.

— Моя удача и моя сила были одно время бесподобными, — сказала она, — я растранжирила и то и другое, и сейчас могу только лечить, — её усмешка усилилась, а глаза загадочно заблестели, — как продвигается твой труд? — спросила она с невинным любопытством ребёнка. Но прежде, чем я отважилась на внезапную перемену темы, она продолжила: — сколько бы целителей и пациентов ты ни опросила, ты никогда не будешь изучать этот путь.

Настоящая целительница должна быть сначала медиумом и спиритом, а затем ведьмой.

Её ослепительная улыбка расцвела на её лице.

— Не расстраивайся слишком, если в один из этих дней я сожгу твои исписанные блокноты, — сказала она небрежно, — со всей этой чепухой ты тратишь зря время.

Я забеспокоилась. Мне не очень понравилась перспектива увидеть свой труд горящим в пламени.

— Ты знаешь, что действительно достойно интереса? — спросила она и тут же ответила на свой вопрос, — результаты, которые идут дальше поверхностных аспектов лечения. Вещи, которые нельзя объяснить, но можно испытать. Здесь достаточно людей, изучавших знахарство. Они думали, что, наблюдая и записывая, можно понять то, чем занимаются медиумы, ведьмы и целители. Поскольку их невозможно разубедить, чаще бывает легче оставить их в покое — пусть делают, что хотят.

Но этого нельзя допустить в твоём случае, — продолжала она, — я не могу позволить тебе впустую тратить время. Вместо того, чтобы изучать знахарство, ты должна практиковать вызовы духа моего предка по ночам в патио этого дома. Не делай записей об этом, духи ценят время, затраченное на другое. Ты же видела. Заключать сделку с духами — значит закапывать себя под землю.

Воспоминания о женщине, которую я видела в патио, ужасно взволновали меня. Мне захотелось бросить все мои поиски, забыть о планах Флоринды и бежать отсюда, сломя голову.

Внезапно донья Мерседес рассмеялась; этот ясный взрыв смеха рассеял мои страхи.

— Музия, видела бы ты своё лицо, — сказала она, — ты была почти в обмороке. Среди прочего, ты ещё и трусишка.

Несмотря на её насмешливый тон, в её улыбке чувствовалась симпатия и ласка.

— Я не могу принуждать тебя. Поэтому я дам тебе что-то такое, что понравится тебе — нечто более ценное, чем твои исследовательские планы.

Присмотрись к жизни некоторых людей, на которых я укажу тебе. Я сделаю так, что они будут рассказывать тебе. Рассказы о судьбе. Рассказы об удаче. Рассказы о любви, — она придвинула своё лицо поближе ко мне и мягким шёпотом добавила: — рассказы о силе и рассказы о слабости. Это будет дар тебе, данный, чтобы умилостивить тебя, — она взяла мою руку и вывела меня из комнаты, — идём на нашу прогулку.

Наши шаги гулко отозвались эхом на тихой, пустынной улице с высокими бетонными тротуарами. Проходя мимо сонных домов, Мерседес Перальта заметила, что во времена, когда она была юной знахаркой, её дом — самый большой на улице — уединённо стоял на окраине.

— Но сейчас, — сказала она, очертив широким жестом руки полукруг, — кажется, я живу в центре города.

Мы свернули на центральную улицу и дошли до рыночной площади, там присели на скамью лицом к статуе боливара на коне. По одну сторону площади высилось здание муниципалитета, на другой стороне стояла церковь с колокольней. Большую часть старых домов снесли, заменив их современными строениями. Однако там, где старые здания ещё уцелели, с их коваными чугунными решётками, с красной черепицей на крышах, серых от времени, с широкими карнизами, которые позволяли дождевой воде свободно стекать подальше от ярко окрашенных стен, — они придавали центру города своеобразный колониальный шарм.

— Этот город здорово изменился с тех пор, как на башне ратуши починили часы, — задумчиво сказала она.

Она объяснила, что давным-давно, как бы в отместку за приход прогресса, башенные часы вдруг остановились на двенадцатичасовой отметке.

Местный фармацевт, увидев это, починил их и, словно по мановению волшебной палочки, улицы уставили фонарными столбами, а на площади устроили фонтаны, чтобы газоны оставались зелёными круглый год. Раньше каждый знал, что было событие, повсеместно изменившее индустриальные центры.

Она на секунду остановилась, переводя дыхание, затем указала на застроенные лачугами холмы, окружавшие город.

— Вот так хижины переселенцев создавали город, — добавила она.

Мы встали и пошли в конец центральной улицы, туда, где начинались холмы. Лачуги, сделанные из гофрированных металлических листов, упаковочных ящиков и листьев картона, едва держались на крутых склонах.

Владельцы хибарок, выходящих поближе к городским улицам, нахально крали электричество от фонарных столбов. Изолированные провода были примитивно замаскированы цветными лентами. Мы свернули с улицы в переулок и наконец пошли узкой тропинкой, извилисто ведущей к одинокому холму, на который переселенцы ещё не претендовали.

В воздухе, всё ещё сыром от ночной росы, пахло диким розмарином. Мы взобрались почти на вершину холма, к одиноко растущему дереву, и там уселись на сырую землю, покрытую мелкими молодыми маргаритками.

— Ты слышишь море? — спросила Мерседес Перальта.

Лёгкий ветерок резвился в кудлатой кроне дерева, разбрасывая россыпь мелких золотых цветов. Они, словно бабочки, кружась, опускались на её волосы и плечи. Её лицо было залито безмятежным спокойствием. Она слегка раскрыла рот, обнажив несколько зубов, жёлтых от табака и возраста.

— Ты слышишь море? — повторила она, скосив на меня сонные, слегка затуманенные глаза.

Я сказала ей, что море слишком далеко, за горами.

— Я знаю, что море далеко, — тихо сказала она, — но в этот ранний час, когда город ещё спит, я всегда слышу шум волн, гонимых ветром, — закрыв свои глаза, она прислонилась к стволу дерева.

Утреннюю тишину развеял рёв грузовика, мчащегося вниз по узкой улочке. Я не поняла, был ли это португальский пекарь, доставлявший свои свежевыпеченные булочки, или полиция, подбиравшая последних пьяниц.

— Посмотри, кто это, — подбодрила она меня.

Я спустилась на несколько шагов вниз по тропинке и увидела старика, выходящего из зелёного грузовика, который остановился у подножия холма.

Его пиджак свободно болтался на сутулых плечах, а голову скрывала соломенная шляпа. Почувствовав, что на него смотрят, он поднял глаза и помахал своей тросточкой, приветствуя меня. Я помахала ему в ответ.

— Это старик, которого ты лечила прошлой ночью, — сказала я ей.