Карбон (СИ) - "VELVET ORCHID" - Страница 45

Хорошо. Потому что Давид Феретти был жив. Смириться с остальным казалось лёгкой задачей.

Сердце однажды перестанет болеть. Или не перестанет. Но человек привыкает ко всему… И к боли тоже.

- Ты видел его? - Саманта вернулась в машину, - Убедился, что все в порядке?

Борис медленно кивнул.

- Твои ребята хорошо обучены? - вдруг спросил он.

- Конечно! - удивилась Саманта, - Даже не волнуйся! Давид в безопасности. Как и его отец.

- Мне тебя, кстати, тоже заказали. Хотели сбросить с балкона или типа того, - внезапно вспомнил Борис.

Саманта подавилась кофе.

- Ну, меня не первый раз хотят убить… - пробурчала Саманта, когда откашлялась, - Не новость. Но почему тебя беспокоит квалификация моих ребят? Что не так? Они что-то натворили?

Борис покачал головой.

- Просто я никому не доверяю, - признался после небольшой паузы он, - Это и понятно в моем случае. Я хотел сам заботиться о Давиде. Следовать за ним тенью. Но сейчас я понял, что не смогу. Ты знаешь, что у Давида Феретти аллергия на клубнику?

Саманта посмотрела на него с подозрением, будто подумала, что он сошел с ума.

Неудивительно.

Борис сам чувствовал себя безнадёжно больным.

- У Давида Феретти аллергия на клубнику, но он очень сильно ее любит, - объяснил Саманте спокойно Борис, - Проблема в том, что ему часто дарят ее. Он видит ее и срывается… Понимаешь? Если Давид Феретти будет постоянно рядом, я сорвусь…

Желание прикоснуться будет слишком сильно.

- Так может, стоит сорваться? - задумчиво проговорила Саманта.

Борис невесело усмехнулся.

Сорваться - самое легкое. Особенно, когда желаешь сорваться больше всего на свете.

Но когда на одной чаше весов его счастье, а на другой - жизнь Давида, выбор становится очевидным.

Мать Бориса была права, когда решила держаться подальше от своего любимого человека. Да, она умерла, но того, чего хотела, Эмили определенно добилась.

По крайней мере, и Борис, и его отец были живы.

Она - молодец.

Борис гордился ей.

- Нет, Саманта, срываться не стоит, - грустно улыбнулся Борис, - Надо быть сильным, чтобы защитить тех, кого любишь.

Давид Феретти будет жить долго и счастливо. И плевать, что без него.

Борис бы пережил сломанные ноги и пальцы ещё раз, только бы коснуться того, кого он любил.

Но Борис никогда больше не коснётся Давида…

Когда-то Кати спросила его:

- Ты понимаешь, что такое любовь?

Борис понимал, но очень смутно. Теперь он видел все более четко.

Любовь - это когда у тебя есть две конфеты, и ты безумно, до дрожи хочешь их съесть. Но ты их не ешь, а с мягкой улыбкой, не показывая своего желания, отдаёшь их другому, и ты счастлив видеть, как он ест.

Любовь - это когда ты ставишь чужие интересы выше своих. Когда готов умереть за другого… И умираешь счастливым.

Борис вспомнил своего отца и свою мать, Кати… А потом он вспомнил Карбон. И вдруг подумал, что людям очень повезло, что в мире ещё осталась любовь.

Без неё люди бы перестали быть людьми…

***

Доминик сидел за синтезатором, одной рукой пытаясь сделать новый ремикс, другой - снимая сториз.

В конце концов, он должен оправдывать звание «одного из лучших хитмейкеров, который может сделать бомбу меньше, чем за 20 секунд».

Хлопнула дверь, и Дом промахнулся мимо нот.

Пожаловал Давид. Настала пора драмы.

В режиме драмы Дом жил последние месяца два. Уже почти привык.

- Если ты побухать, то я пас, и так последнюю неделю не просыхаем, - громко объявил Дом, не отрываясь от синтезатора, - И мне работать надо. Слышал о таком? Тебе тоже советую. Любую дурь выбивает. И напрочь прекращает поток соплей и слез. Если ты хочешь поехать в какой-нибудь Зажопинск, чтобы поискать следы того Майкла, который, видимо, действительно не Майкл, то спешу тебя обрадовать - мы ничего не найдём. Майкл реально призрак, если твой придурок-отец скинул нам правильное досье… Сам знаешь, я ему не доверяю. Ещё бы! Никто меня не ненавидел так сильно, как твой папаша… Но если у тебя настроение почудить, прям попасть в неприятность и поискать твоего…

Доминик тяжело вздохнул.

Майкл, кем бы он ни был, скорее всего, был мертв.

Дома передернуло. Тела не нашли, но стены в крови как бы намекали на самое худшее.

Так что если сумасшедшие поиски вселяли уверенность и надежду в Давида, то Дом, конечно, впряжётся в любую авантюру.

Друг он или нет?

- В общем, если ты снова хочешь погулять по приютам или по университетам, где о Майкле Брауне никогда не слышали, то я… - Дом поправил свои очки «оверсайз» и одернул рукав неоновой куртки, чтобы посмотреть на циферблат часов, - То я свободен до шести. В семь хочу встретиться с приятным молодым человеком. Влюбиться в тебя было самой большой ошибкой в моей жизни. Даже в качестве друга ты уже вынес мне весь мозг. Мои последние нервные клетки дрожат и нервно курят в сторонке. Думаю, мне просто нужен член побольше… И опережая твои вопросы в стиле «куда уж больше?», поясняю, что я выражаюсь фигурально. Мне нужен мужик со стальными яйцами, сечёшь? Чтобы выдержал всю мою охуенность и хуевость… Чтобы не сошел с ума, не сбежал…

Давид вдруг положил руку ему на плечо, и Дом понял, что он дрожал.

И какие на этот раз хуевые новости?

Дом похолодел. Только бы не нашли тело!

- Прочитай, прочитай… - жалко пробормотал Давид, пряча за кепкой глаза и всовывая ему в руки какую-то бумажку.

Так…

Доминик быстро пробежался глазами по листу. Читать было практически нечего.

Лишь краткое:

- Я не тот, кем притворялся. Прости меня. И не ищи.

Не Майкл

Дом резко вскочил, чуть не опрокидывая синтезатор.

- Адрес на конверте какой?! Откуда пришло?! - мгновенно начал думать он.

- Чистый конверт, - прошептал то ли убито, то ли восторженно Давид.

Сам, наверное, ещё решить не мог, что чувствовал.

То ли обманули его, то ли можно было прыгать от радости, потому что Майкл, который не Майкл, был жив.

- Хуево, - буркнул недовольно Дом, - А почерк? Почерк его?!

- Не знаю… - Давид, кажется, совсем отчаялся.

- Ты дурак?! - искренне возмутился Дом, - Совсем дикий? Он же явно подписывал соглашение о неразглашении! Тащи его сюда! Сравним! Если не поймём, то… Ладно, раньше я говорил - вызовем проституток, а теперь говорю - вызовем каллиграфа! Плевать, блядь! Вызовем каллиграфа или кто там разбирается в почерках… Не волнуйся, обман сразу вскроется, если что!

Давид, полный надежд и сил, сорвался с места.