Карбон (СИ) - "VELVET ORCHID" - Страница 43

Никто не может жить вечно.

Борис забрался в ванну. Грязные волосы моментально намокли и прилипли к плечам.

Обрезать?

Он всегда носил короткие. Носил…

Борис никогда не выбирал. Его заставляли. Борис не знал, как ему нравилось больше.

Так почему бы не оставить длинные? По крайней мере, это будет его выбор.

Борис смотрел на свои колени, которые торчали из воды.

Такие худые…

Борис поморщился.

Надо же! Он выжил. Но счастье от этого не испытывал.

Борис отбросил эти мысли и схватил с пола одноразовое лезвие, нащупав на своем боку шрамы.

Слова «Давид Феретти» на своем теле он потерпеть мог. А вот остальное… Да, рано или поздно умрут все, но это не значило, что Борис хотел думать об этом.

Так что он провёл лезвием пару аккуратных линий по надписи «все равно сдо…». Вода мгновенно окрасилась красным.

Ничего, заживет. Главное, что прочитать слова будет уже невозможно.

Останется только «Давид Феретти». Идеально.

Пусть хотя бы так Давид будет рядом с его сердцем.

Борис набрал побольше воздуха в грудь и погрузился с головой в воду. Плевать, что она в крови….

Ему просто хотелось скрыться. Не чувствовать ничего, кроме шума в ушах и давления.

Ему снилась вода в кошмарах. Но теперь он точно не чувствовал страх. Потому что теперь Борис окончательно понял, что единственное, чего он боялся, - это потерять своих близких.

Сейчас вода лишь расслабляла. Позволяла не думать…

Борис про себя считал секунды, думая, насколько ухудшилась его способность задерживать дыхание после ранения в легкие, когда кто-то дико закричал над ним. Через секунду Бориса уже вытаскивали…

- Я не собирался заканчивать жизнь самоубийством. Просто удалял шрамы, - спокойно пояснил Саманте Борис, когда она прекратила орать, топать и пытаться вызвать реанимацию.

Он показал ей свой бок.

- А что я могла подумать? - держась за сердце, после литра ромашкового чая бурчала Саманта, - Представляешь, как это все выглядело со стороны?

- Я понимаю, - пожал плечами Борис, кутаясь в махровый халат, на бок ему уже наложили повязку, - Но я столько боролся за жизнь, меня столько лечили, я только что написал Давиду в письме, что жив, и ты думаешь, что я после этого мог совершить суицид?

- Я, вообще, не думала, когда увидела окровавленное лезвие и ванну, полную розоватой воды, - тяжело вздохнула Саманта, - Да и в жизни всякое бывает… Откуда я знаю, что у тебя в голове?

Да, в жизни действительно бывало всякое.

Ответить Борис не успел. В дверь постучали.

Саманта вздрогнула и словно испугалась. Борис неосознанно напрягся.

Реакция Саманты его насторожила.

- Это мистер Савранский, - полушёпотом, с благоговением сказала она.

- Тот самый, с которым меня все здесь путали? - вспомнил, как к нему обращались, Борис.

- Тебя ни с кем здесь не путали, - ещё тише произнесла Саманта.

В смысле?

- Ты - мистер Савранский, - пояснила робко она.

Что?

- В смысле, ты тоже мистер Савранский, - начала лихорадочно тараторить Саманта, - За дверью стоит Евгений Савранский, и он… Он твой отец, Борис. Твоё имя дал тебе он.

Борису показалось, что Саманта говорила на другом языке.

Он вроде понимал слова, но не мог разгадать их смысл…

Что? Какой еще отец? Откуда?

Саманта так шутила?

Дверь внезапно скрипнула и начала открываться…

========== Глава 19. Суперсыщик ==========

На темном надгробии было аккуратно и просто выведено:

- Эмили Савранская.

Борис дрожал, его стопы словно разъезжались на молодой, зелёной траве. Но она не была мокрой.

Так почему так скользили кроссовки?

- Твоя мать, - будничным тоном добавил высокий мужчина в темном пальто, который стоял от Бориса по правую руку.

Это был Евгений Савранский. Его отец. Уже совсем немолодой мужчина, с аккуратно зализанными седыми волосами, морщинистым, худым лицом и добрыми, голубыми глазами.

Его отец.

Это не могло происходить с Борисом! Он не верил!

Отец…

Борис всегда знал - в его прошлом ничего хорошего нет. Но отец… Его отец стоял рядом с ним.

Нет, Борис не понимал, как такое могло быть. Это бред.

Но потом Борис вспомнил, как крепко, с какой жаждой обнял его Евгений Савранский, когда только увидел, и как долго не отпускал…

В этих объятиях было столько облегчения, надежды, отчаяния потерять снова и любви, что у Бориса подкосились ноги.

Он не мог твердо стоять до сих пор.

- Ее любимые цветы, - пояснил Евгений и положил на надгробие букет алых роз.

- Я знаю, - дрогнувшим голосом сказал Борис.

Это единственное, что он вспомнил о своей матери. Об Эмили.

- Знаешь, ее, наверное, звали не Эмили. И фамилии у неё не было, - тихо произнес Евгений.

Борис похолодел.

Впрочем, он уже догадывался, кем была мать. Чувствовал. Она была членом Карбона, да?

- Но я знал ее как Эмили. Я знал Эмили. Притворялась она или нет. И я никогда уже не узнаю ее другой, - после небольшой паузы продолжил печально Евгений, - Она устроилась ко мне на работу. Секретаршей. Вопреки стереотипам, я никогда не заводил романов на работе. Я был один раз женат, но брак мой завершился большим разочарованием. Так бывает, когда женишься по расчету. После развода я не заводил долговременных отношений. Но потом в моей жизни появилась Эмили. Мне было сорок пять, она была младше меня, примерно твоего возраста… А ещё она была странной - абсолютно не тактильной, скрытной, грубой, с чёрным чувством юмора… Один раз она сбросила с моста воришку, который пытался украсть мой кошелёк. Благо, мост этот совсем немного возвышался над землей… Мы были абсолютно разными. Иногда мне казалось, что она смеётся надо мной… Над моим происхождением и над моим богатством. Эмили не была идеалом. Но я полюбил ее. Очень долго она отвечала мне отказом, а потом сдалась. Буквально месяц мы были абсолютно счастливы. А затем… Затем я догадался, что Эмили ждёт ребёнка. Она долго отнекивалась, а потом призналась. И как призналась! Эмили была в истерике. Мне было больно, и я не понимал ее реакции. Мне было сорок пять, и я безумно хотел дитя. Дитя от любимого человека. Она грозилась избавиться от ребёнка, а потом просто сбежала. Я искал ее, искал долго и болезненно. Я полагал, что она не прислушалась к моим чувствам и избавилась от ребёнка. Я был убит, но это не значило, что я перестал любить ее… Все стало неважно. Не хочет детей - не надо. Ее выбор. Пусть это и больно, но когда она не рядом, - ещё больнее.

Евгений надолго замолчал.

Борис, кажется, знал, что будет после этого. Ничего хорошего.

Он обнял себя, чтобы хоть как-то остановить эту дрожь.

- После пяти лет поисков, - хрипло произнес Евгений, - Я вышел на Саманту Бишоп и через неё я узнал всю правду. Моя Эмили состояла в некой организации… Она называлась…