Карбон (СИ) - "VELVET ORCHID" - Страница 24

Глаза Давида засияли.

О, ну, конечно, Кати все знала! Она как обычно была в курсе всего, что происходило в этом мире…

Но впервые Борис не волновался об этом.

Потому что Кати и Давид замечательно поладили, и от этого на душе Бориса становилось тепло-тепло. Он чувствовал себя так, словно после долгой метели, наконец, попал домой, и его тело оживало после того, как онемело от зверского холода. И хорошо, и больно одновременно…

Приятное чувство.

Можно было легко представить, что это абсолютно обычный вечер. Что так будет всегда.

Кати пробыла у них ещё два часа. А потом ушла.

На прощание она поцеловала в щеку сначала Бориса, а потом Давида.

- Позаботься о Майкле, - напоследок сказала Кати, когда надевала кроссовки.

Она была в обыкновенных джинсах и белой рубашке. Просто и неприметно, но одновременно нарядно. Типичная повседневная форма Карбона.

- Я смогу сам о себе позаботиться, если что, - спокойно вмешался Борис.

- О нет, Майкл, - загадочно улыбнулась ему Кати, - Ты всегда в первую очередь заботишься о других, а не о себе. Так что тебе рядом нужен человек, который будет напоминать тебе, насколько ты важен…

Борис хотел поспорить, но Кати кивнула им на прощание и выскользнула за дверь, не желая слушать его возражения.

О, на самом деле, Борис понимал, что его жизнь важна. Любая жизнь важна. Но, к сожалению, не все могли самолично распоряжаться своей жизнью.

Иногда свободным можно было стать только после смерти.

========== Глава 11. О судорогах ==========

Вода смыкалась над его головой, и он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. В легких давно не было воздуха. И сил уже не осталось. Сначала он дёргался, бился, словно рыба, выброшенная на берег, пытался плыть, ему даже пришлось выпустить из рук Балу, но тело так болело, и он был так слаб, что в один миг… Он не сдался, нет. Но он просто не смог больше задерживать дыхание. Пришлось открыть рот…

И тогда стало ещё хуже. Потому что воздуха больше не было. Лишь вода.

Он пытался кашлять, кашлять, кашлять… И было так больно и страшно…

А потом в глазах потемнело.

Борис резко сел на постели, тяжело дыша. Грудь ходила ходуном, но толку не было. Борис задыхался.

- Тише, тише… - его попытались обнять и прижать к себе.

Борис не позволил. Ему надо было к окну. Чтобы глотнуть воздуха… Тут он закончился.

- Майкл, все хорошо, - продолжали уговаривать Бориса, - Я рядом.

Какой ещё к черту Майкл?!

Только через несколько минут Борис понял, где он находился. И что по спине его гладил Давид Феретти.

Этой ночью Борис снова пробовал заснуть на полу, но Давиду опять стало страшно, и пришлось перелезть на кровать.

Борис догадывался, что Давид больше не боялся, но разбираться с ним и не подумал. Соблазн был слишком велик.

- Прости, - глухо проговорил Борис, утирая со лба пот, - Приснился кошмар.

Давид молчал, но объятия его стали крепче.

- Что тебе снилось? - мягко спросил он, когда дыхание Бориса выровнялось.

- Вода, - устало пробормотал Борис, - Я тону и умираю в своих кошмарах. Сны порою меняются, но каждый раз я не могу дышать и погибаю.

Давид позади него замер. Руки его сжались на талии Бориса.

- Тебе снится прошлое? Такое с тобой было раньше? - наконец, взволнованно уточнил он.

Борис поёжился.

Такого не было, но…

- Я не прыгал в реку и не тонул, - пожал плечами Борис, - Но я плохо помню свое раннее детство. Наверное, все не помнят. Но до пяти лет у меня совсем пробел. Помню только боль и голод…

И смерть. Борис знал, что чуть не умер тогда.

Именно поэтому он никогда раньше не подвергал сомнению идеи Карбона. У него не возникало и мысли сделать это. Потому что Борис был должен.

- Боль и голод? - с ужасом воскликнул Давид.

Борис кивнул и, словно оправдываясь, добавил:

- Я скитался по улицам. Меня бросили…

Давид обнял его почти до боли. Они молча сидели какое-то время, пока Борис окончательно не успокоился.

- Давай спать, - Борис подтолкнул Давида, чтобы тот упал на спину, и подложил под его голову подушку, - Спасибо, что был со мной рядом.

Давид не ответил. Лишь снова обхватил Бориса за талию и уронил его на себя. Борис рухнул на его живот так, что у Давида сбилось дыхание.

Ну и зачем применять такую силу? Как будто Борис сбежит! Да его даже метлой погонят, он на месте останется!

Борису не выбраться из этой ловушки…

Пленён. Отравлен. Яд в венах. И Борис уничтожит того, кто попытается предложить ему антидот…

Борис завозился, поворачиваясь на бок. Твёрдая грудь под ним казалась удобнее самой мягкой перины. И если бы не кошмар, Борис определенно попал бы в неловкое положение.

Но вкус привидевшейся смерти был ещё слишком свеж, и тело Бориса молчало. Впервые он порадовался своим кошмарам.

По крайней мере, сейчас Борис чувствовал спокойствие, а не переживал о том, как скрыть свое возбуждение.

Борис поправил лямку своей белой майки и качнул головой. Он снова обманул самого себя. Одежда, которую принесла Кати, так и осталась в пакете.

Борис продолжал таскать вещи Давида…

У него не поднялась рука снять их. Борис привык бороться с трудностями, но кое-что не по плечу было даже ему.

Чувства к Давиду Феретти уничтожили его силу воли целиком и полностью.

- Ты пытался их найти? - вдруг тихо произнес Давид, и Борис почти вздрогнул.

Почти - потому что к подобным неожиданностям он был уже привычен.

Вот только кого ему надо было найти?

- Ты пытался отыскать своих родителей? - пояснил Давид, когда не услышал ответ.

- Нет, - сказал чистую правду Борис, - Не уверен, что хочу знать, кто они.

Зачем?

Если они живы, то значит бросили его, а такие родители были ему не нужны.

А если они мертвы, то они…

Они мертвы. Это ничем не изменить. Искать их бесполезно, потому что это не принесёт никакого результата. Лишь боль.

Больше Давид ничего не спрашивал. Борис дремал, уткнувшись носом ему в плечо, и думал, что надо было сразу прижаться к Давиду ближе, а не ломаться. Тогда бы и кошмары не беспокоили.

Действительно, в эту ночь никаких плохих снов больше не было.

Лишь запах ванили и цитруса тревожил сознание, но это была приятная тревога.

Та, от которой не хотелось отказываться.

***

Проснулся Борис снова ближе к обеду. Это становилось тенденцией. Борису было стыдно, но он ни о чем не жалел.