Карбон (СИ) - "VELVET ORCHID" - Страница 19

- Знаю, - едва слышно произнес Давид, - Все-таки мне страшно. Обнимешь меня?

Разговоры о ревности мгновенно забылись.

Борис поспешил прижать к себе Давида. Он обхватил его за талию и уткнулся подбородком ему в плечо.

Давид перестал дрожать.

Отлично.

- Ты пахнешь, как Феррари, - вдруг едва различимо прошептал Давид.

- А как пахнет Феррари? - с интересом спросил Борис.

- Кожей, раскалённым металлом и маслом… - ещё тише произнес Давид.

Глупый, так пахнет не Феррари! Так пахнет оружие.

Смерть. Только смерть ещё пахнет солью. И гнилью.

- Прости меня… - подумал Борис и уткнулся носом в плечо Давида сильнее, - Прости меня…

Прости за то, что я пахну бесчувственным железом. Оружие есть оружие.

Прости за то, что к твоему солнечному, цитрусовому запаху примешивается аромат смертельного холода.

========== Глава 9. Технический нокаут ==========

Борис сам не понял, как уснул. Он помнил, как глубоко дышал, чтобы заполнить свои легкие цитрусами и ванилью… Майка действительно пахла Давидом, а не кондиционером. Борис проверил, но это знание ему не помогло. Потому что совсем скоро запах Давида улетучится, и белая майка станет просто майкой. Как вскоре белая мышь перестанет притворяться чёрной и вернется в свою лабораторию.

Но этот запах… Борис запомнит его на всю свою жизнь. Уютный запах дома, которого у него никогда не было. Самый успокаивающий аромат в мире. Борис спал, как младенец, ощущая его.

Открыл глаза он только тогда, когда в окно ярко засветило солнце. Они проспали все, что можно.

Хорошо, что Борис предупредил свое подразделение заранее. Иначе Тимея бы уже стояла под дверью.

Борис потёр глаза и понял, что проснулся от того, что было очень жарко. С волнением он осознал, что лежит прямо на обнаженной груди Давида, который обнимал его за талию.

Борис чуть повернул голову. Его нос ткнулся прямо в жилку на шее Давида. Наверное, Борис сейчас просто сойдет с ума… Если не вдохнёт чистого кислорода.

Борису казалось, что по его венам бежал сладкий, апельсиновый сок. Ему нравилось это чувство, но оно было так опасно…

Потому что Борис лежал на груди Давида - жаркой, твёрдой и мягкой одновременно. А губы Давида находились буквально в нескольких сантиметрах от лица Бориса. Так близко… Но Борис не сможет сократить это жалкое расстояние и за целую жизнь. Потому что два мира - солнечный Давида и карбоновый Бориса, никогда не пересекутся.

Такова судьба. Некоторым людям доступно множество дорог. А некоторые с детства лишены права выбора. У кого-то есть один лишь долг.

Борис бросил последний, жадный взгляд на Давида Феретти. Полные губы, длинный нос, загнутые ресницы, отбрасывающие тени на щеки, темная щетина, образовавшая за одну только ночь, родинка над правой бровью, чёрный контур сердца под глазом…

Некрасивый и одновременно безумно красивый в своем несовершенстве. Уникальный.

Борис спокойно встал с кровати. Хватит. Даже смотреть - уже роскошь.

Закончив все утренние процедуры, Борис пошёл попить воды на кухню. Там его и застал Давид.

- Доброе утро! - тепло улыбнулся он Борису, - Спасибо, что остался… Я так крепко давно не спал.

Борис мог сказать ему то же самое.

- Доброе, - ответил мягко Борис, - Как себя чувствуешь?

- Отлично! Правда, спасибо! - повторил благодарно Давид.

Борис просто кивнул и протянул ему стакан воды.

Давид пил жадно, половину стакана пролил на себя. Борис отвел взгляд. Давид, конечно, не удосужился на себя хоть что-то надеть, и теперь вода стекала по его широкой груди.

- Майкл, можно я задам вопрос? - допив воду, осторожно поинтересовался Давид, - Он личный, поэтому я пойму, если ты не захочешь отвечать…

Борис напрягся, но спокойно произнес:

- Сначала задай, а потом я решу, отвечать или нет.

Давид колебался, и Борис занервничал. В голове крутились мысли о Карбоне…

- Просто я тут подумал… - наконец, неуверенно произнес Давид, - Ты знаком с моим другом. Я говорил тебе о семье… И я вдруг понял, что ничего о тебе не знаю. Ночью ты упомянул подругу, и меня это поразило. Сам не знаю почему, но поразило. Я видел только тебя, но не видел, что за твоей спиной. Не думал о твоей жизни за пределами работы. А сейчас я думаю. И мне очень хочется узнать о твоих друзьях, о твоей семье… Хочу видеть полную картину. Можно?

Не надо было никому знать, что там у Бориса за спиной. Все равно ничего хорошего.

Но кое-что сказать Борис мог. Пусть и не совсем правду.

- Можно, - Борис включил кран, чтобы помыть стакан, он просто не хотел смотреть на Давида, потому что собирался врать и недоговаривать, - Я сирота. У меня нет семьи. Есть подруга Кати, ты о ней слышал. Пожалуй, это мой единственный близкий человек. Есть ещё одна девушка… Наша с Кати знакомая. Мы с ней познакомились в институте. Его я не закончил, кстати… Выгнали. Тяжело приходилось. Работал одновременно. Так вот, мы с этой девушкой живем в общежитии. Все вместе. Так удобнее. Но она не дотягивает до звания друга. Слишком не похожа на нас с Кати. Я не доверяю ей, понимаешь? Вот, пожалуй, и вся семья… Разве только…

Борис тяжело вздохнул.

Был ещё один человек… Который был строгим и порой очень жестоким, но которого, пожалуй, Борис сильно любил.

Это был его наставник. Тот человек, который сделал из Бориса того, кем он является.

- Помнишь, я говорил, что меня учил борьбе тренер? Любитель? - спросил тихо Борис, - Думаю, помнишь. Так вот… Мы с ним были близки. В какой-то мере он заменил мне отца. Сейчас мы видимся, но редко. Он… Очень далеко живет.

Борис с наставником почти не встречался после того, как перешагнул рубеж восемнадцатилетия. Он видел его лишь раз в год, когда проходил тесты на профпригодность. Боец - не боец, если потеряет форму.

Наставник всегда смотрел на него, когда Борис проходил испытания, но никогда не разговаривал с ним, не подходил близко. Борис звериным чутьём знал, что ему тоже не стоило этого делать.

Борис смутно догадывался, что наставнику приближаться к нему было просто нельзя. Правила Карбона - это правила Карбона.

- Боже, прости… - после долгой паузы простонал Давид, - Прости, я не знал. Я затронул твои воспоминания, которые, наверняка, болезненные!

Борис закатил глаза.

- Да какие они болезненные? - пожал плечами Борис, - Ничего особенного. Не скажу, что мне было на что жаловаться. Сирота и сирота. Я не знал иного. Как можно сожалеть о том, чего не знал?

- Но тебе, наверное, было тяжело в приюте? - робко произнес Давид.

Тяжело…

Борис помнил кровь на своих губах, разбитые костяшки и колени, содранную кожу, сломанные ногти, разбитое лицо…

- Поднимайся, - резко говорил ему наставник, - Ты будешь подниматься, пока можешь. А если не сможешь… То зачем Карбону такой слабый боец?