Карбон (СИ) - "VELVET ORCHID" - Страница 10

- Меня сейчас снова вырвет, - слабым голосом пожаловался Давид.

- Хорошо, - флегматично кивнул Борис, - Я придержу тебе волосы. Можешь опереться на меня. Уверяю, будет легче.

Так и поступили.

Давида вырвало ещё раз. А потом ещё и ещё…

Только после того, как Давид выпил пятый стакан воды, ему стало легче. Рвать перестало.

Давид обессилено сидел на плитке, привалившись к плечу Бориса, и тяжело дышал.

Борис сначала не решался распускать руки, а потом плюнул и начал аккуратно гладить Давида по голове, словно маленького ребёнка. Давиду сейчас нужна была поддержка… Любая. И Борис готов был ее предоставить.

Как только дыхание Давида выровнялось, Борис почти равнодушно спросил:

- Ну и зачем ты сегодня решил отравиться алкоголем? Надеюсь, это не еженедельная, выходная акция? Как твой помощник, я должен об этом знать.

Давид чуть повернул голову в сторону Бориса и поднял на него взгляд своих зеленых глаз. Безумно грустных. Словно у столетнего старика, прожившего не самую сладкую жизнь…

- Я стал успешным, - едва слышно сказал Давид после долгой паузы, - Я добился многого. Сам. Без посторонней помощи. Не взял ни цента у родителей. Занимаюсь тем, что люблю, и получаю за это огромные деньги. Я катаюсь на самых лучших тачках, ношу самые лучшие шмотки… Многие восхищаются мной. Плачут и смеются под мои песни. И я смеюсь и плачу вместе с ними… Я желанный гость на многих вечеринках. Я так многого добился с нуля, понимаешь? Мне было тяжело, так тяжело… Знаю-знаю, любая работа тяжёлая, когда трудишься. Но я трудился, Майкл! Я, правда, трудился! Ничего не упало мне на голову с неба! Писать песни не всегда легко, я не Хемингуэй, в конце концов! Мне не так просто даётся слово! И музыка тоже! Иногда выходит такое дерьмо, ты бы слышал! Мне тяжело скакать на концерте почти два часа на каблуках, я срываю голос, хрипну, с меня течёт косметика, иногда я сплю по два часа в сутки, иногда не сплю! Я работаю, Майкл! Как и все! Но почему… Тогда почему меня до сих пор считают человеком второго сорта?! Великим бездельником! Ужасно грязным! Почему, Майкл? И это самые родные люди… Почему… Знаешь, знаешь, иногда я думаю… К черту, к черту эту карьеру! Быть может, стоило принести себя в жертву? Стать политиком, профессором, бизнесменом… Чего они там хотели? Пусть бы были счастливы… Плевать на меня! Они меня родили и воспитали, разве теперь я им не должен?

- Давид, посмотри на меня, - резко перебил его Борис.

Давид осекся и с мучением сконцентрировал на нем свое внимание.

- Смотрю, - слабо пробормотал он, - У тебя глаза карие. Словно горячий шоколад.

Отлично. Хоть подумал о другом.

- Ты должен своим родителям, Давид Феретти, - твердо произнес Борис, - Они действительно тебя родили и воспитали. Но ты должен заботиться о них в старости, помнить о них, а не ломать ради них свою судьбу! Понимаешь меня?! Подумай о чёрной мыши, Давид! Просто вспомни о ней! Она не смогла стать белой, даже обвалявшись в муке! И она не была счастлива среди белых! Просто не смогла! Да и зачем ей быть белой? Разве быть белой - это хорошо? Кто такую чушь сказал? Чёрная шерстка самая красивая, уверяю тебя! Такая блестящая и мягкая… Шелковая! И ты знаешь, кто такие белые мыши, Давид? Да они лабораторные! Да они рабы по своей сути! Без своего мнения! Неженки! А чёрные… Черные - умные, приспособленные и вольные… Они роют норки, строят себе жилища, сами выбирают свою судьбу. Они борются с лисами, в конце концов! Знаешь, какие они потрясающе крутые? Зачем им эти белые мыши, правда?

- Но если… Если чёрная мышь любит этих белых мышей? - понурил голову Давид, - Не может без них.

- Помнишь, я сказал тебе - все впереди? Думаю, белые мыши однажды поймут, насколько чёрная мышь потрясающая, - пожал плечами Борис, - А если не поймут… То чёрная мышь не должна из-за их эгоизма выпускать из лап свое счастье, правильно?

- Правильно, - подумав немного, слабо кивнул Давид, а потом вдруг оживился и внимательно, пристально посмотрел на Бориса.

Так, что Борису стало очень некомфортно. Давид словно видел его насквозь.

- Почему ты такой охренительный, Майкл? Почему ты так добр ко мне? - не отводил свои зелёные глаза от лица Бориса Давид, - Это из-за высокой зарплаты? У меня просто нет других вариантов.

- Высокой зарплаты? - вскинул насмешливо брови Борис, - Серьезно? Да я даже свой договор не видел! Чувствую, там будет совсем жалкая сумма…

- Я заплачу, сколько скажешь, - оживлённо проговорил Давид, - Правда! Практически любую сумму… Только живи в моей семье чёрных мышей, ладно?

- Плати мне столько, сколько другим помощникам, - опустил глаза Борис, - Все должно быть справедливо.

- Но в твоей семье черных мышей я жить не смогу, - мрачно подумал Борис, - Потому что я всегда был мышью белой. Белой мышью я и умру. Рабом. Оружием. Без права выбора. Пожалуйста, прости меня…

Давид Феретти заснул на его плече буквально через пять минут. А Борис не в силах был сдвинуться, боясь потревожить его покой, и просто смотрел на него.

В первую встречу Давид Феретти показался Борису агрессивным и жестким, но это был обман. Этот человек обладал мягким сердцем и душой ребёнка.

Такие люди встречались редко. Их надо было защищать и беречь.

Иногда человека не поймёшь и за тридцать лет. А иногда… Все ясно с первого взгляда.

Внезапно Борис осознал, что не только не сможет причинить боль Давиду, но и не позволит это сделать другим.

Мысль возникла неожиданно и резко, но ощущение было такое, что она появилась на свет вместе с Борисом. Вот так вот просто.

Защищать Давида Феретти казалось таким естественным! Словно дышать…

- Я никому не позволю причинить тебе вред! - рыкнул себе под нос Борис, впиваясь ногтями в свои ладони, - Пока я жив…

Пока он был жив.

Но сколько Борису оставалось?

Ему вдруг показалось, что его счетчик крутился слишком быстро…

***

Борис старательно прикручивал дверь в туалет обратно (Давида он все-таки перетащил на кровать и даже не побеспокоил его), когда раздалась трель звонка.

Борис отставил в сторону ящик с инструментами (у Давида их, разумеется, не было, пришлось просить у консьержа) и задумался. Открывать или не открывать? Давид спал. Очень крепко. Будить не хотелось.

Разберётся ли Борис без него?

Трезвонить продолжали с ещё большим усилием. Борис поморщился.

Нет, открывать все-таки придётся. Иначе Давида точно разбудят. Да и вдруг что-то важное?

Элиза, например, пришла?

Борис решительно направился к двери и распахнул ее. Правда, сразу в проем не вошёл. Он всегда словно вихлял. Привычка. Автоматически уходил с линии обстрела.

Но целиться в него никто не собирался.

На площадке стоял немолодой мужчина, чуть полноватый, но не толстый. С темно-русыми волосами, в строгом сером костюме. За его спиной застыл огромный амбал - лысый, высокий и накаченный. Костюм на нем был чёрным и, казалось, что пиджак вот-вот лопнет на плечах.