Покахонтас - Доннел Сюзан - Страница 25

— Мы должны молиться, — сказал Хант и опустился на колени перед подобием алтаря.

— Молиться, — повторила Покахонтас. Она сложила ладони вместе, как делала, когда обращалась к Ахонэ или Океусу.

Их Бог не производит впечатления, подумала она, глядя на деревянный стол. Но этот жрец молится ему. Он наверное могущественный, раз дал тассентассам столько всего красивого и чудесного, столько всяких вещей.

Она огляделась. "Они молятся, как и мы, — подумала она, — только где же жертвы? Не было ни жертвенников, ни приношений. Она встала на колени рядом с преподобным мистером Хантом, сложила ладони, как он. Она закрыла глаза, когда он закрыл свои. Она попыталась представить, что этот непонятный Бог может для нее сделать, если она предложит ему жертвы. Трудно было что-нибудь определить. У него не было лица.

Хант был рад, что Покахонтас уделила ему столько внимания, что сложила ладони и с готовностью преклонила вместе с ним колени. Да, она прекрасный материал. Всеблагой Господь с радостью примет ее в лоно своей церкви.

Покахонтас решила вернуться в лагерь и принести особые жертвы своим богам, чтобы уверить их, что она не отреклась от них. Она поймает куницу или норку. А чтобы доставить удовольствие своему новому другу, жрецу, она сделает ему какое-нибудь маленькое подношение — морскую чайку или крысу, — чтобы принести в жертву перед его непонятным Богом. Она с сомнением посмотрела на деревянный стол. Она окажет ему немного уважения, но не так много, чтобы прогневить и заставить ревновать своих собственных богов.

Преподобный мистер Хант монотонно читал молитвы, проходили минуты, а мысли Покахонтас вернулись к тому, что беспокоило ее. Кто бросил тот камень, который чуть не попал ей в висок? Если бы она не двинула головой, то получила бы удар прямо в это, самое уязвимое место. Ее всегда учили целиться в висок, если она собирается убить. Памоуик и Секотин полностью отвечают за свои броски. Они никогда не делают ошибок, и она была уверена, что никто из них не бросал этого камня. Кто еще был позади нее? Она видела только своих братьев, но, конечно, в это время Сна быстро бежала. Она встряхнулась, чтобы обрести уверенность. Я должна молиться Ахонэ и благодарить ее, что в меня не попали.

Спустя долгое время преподобный мистер Хант завершил свои молитвы. Положив руку ей на голову, он быстро благословил ее и подумал о том, какая она прилежная ученица. Потом оба они поднялись с колен, освеженные молитвами и мыслями о Боге.

Глава 8

Джеймстаун, 20 июня 1607 года

Смит и Арчер припали к земле в высокой по пояс траве. Этим утром они на рассвете покинули осажденный форт, чтобы поохотиться. Хотя день подходил к концу, все еще стояла сильная жара. Тяжелый, влажный воздух гудел от москитов. Мужчины хлопали себя по лицу и радовались, что их тела прикрыты одеждой и доспехами. Кожа по-прежнему горела под кирасами и шлемами, но уже не так немилосердно, как днем при солнце в зените. Оба крепко сжимали мушкеты. Голубое небо над головой все еще имело металлический оттенок и сверкало, словно огромное отражение их кирас.

— Еще час, и мы сможем вернуться в форт, — пошевелился на топкой земле Арчер.

Смит согласился. Его занимала мысль, сколько пасапегов ищут случая пустить стрелу в его плоть. За все время своих военных походов по многим странам Европы он никогда не сталкивался с таким яростным противником. Безо всякого предупреждения человек мог быть утыкан стрелами, прежде чем успевал насыпать пороху в мушкет, а уж тем более спастись бегством. Доспехи служили некоторой защитой, если до этого ты не умирал от теплового удара.

Смит в сотый раз проклял Эдварда Марию Уингфилда за его недальновидность. Не прошло и недели со дня неудачного праздника с оленем, как пасапеги вернулись числом не менее четырех сотен и пошли на штурм форта. Трое поселенцев были убиты до того, как начали стрелять корабельные орудия. Дикарей отогнали, и пушечный грохот сыграл тут даже большую роль, чем сам огонь. Но по меньшей мере человек двадцать пять джентльменов были убиты или ранены. С этого времени поселенцы оказались запертыми в форте. Невидимые луки посылали стрелы через ограду, если кто-нибудь имел глупость высунуться наружу при свете дня. Война не прекращалась и, по мнению Смита, была абсолютно бессмысленной. Если бы те меры предосторожности, о которых он говорил, были приняты, положение сейчас было бы совершенно иным. Он стиснул с досады зубы. Орудия все же доставили на берег и разместили на трех башнях форта. Но какая в том радость, думал Арчер, если свою правоту надо доказывать непрерывной войной, а теперь перед ними встала еще и угроза голода.

Колонисты уже во второй раз предприняли попытку поохотиться. Первая закончилась неудачей, но сегодня они подстрелили шесть зайцев и четыре индейки. Этого все равно недостаточно, подумал Смит. Запасов у колонистов оставалось опасно мало. Даже кукурузы хватит ненадолго. Урожай в этом году был плохой, а когда он наносил визит Починсу, то узнал, что там колонистам поживиться почти нечем. Он застонал при воспоминании о щедром угощении, приготовленном для него женщинами Починса.

Первая охотничья вылазка закончилась тем, что все три охотника были ранены и, истекая кровью, остались лежать под палящим солнцем с раннего утра до заката. Только в сумерки стало возможно перетащить их в форт. Они не работали, и добровольно вызвались пойти на промысел. Арчеру пришлось признать, что в создавшейся ситуации они держались довольно мужественно. Они были хорошими стрелками, подумал он, во всяком случае, они так утверждали.

— Темнеет, Арчер, — сказал Смит. — Мы можем постепенно выбираться из травы на луг.

«Нет ничего хуже такого противостояния, — думал Смит, проползая на животе по влажной земле. — Нельзя встать во весь рост и сразиться, как подобает мужчине. Но приходится вести их игру. Нам необходима еда. Мы должны найти способ установить с дикарями дружеские отношения, чтобы они помогли нам возделывать эту землю».

Когда зажглась первая вечерняя звезда, мужчины бегом добрались до форта. Их обступили, нетерпеливые руки помогли им избавиться от груза на спине, ножи были наготове, чтобы разделать добычу.

— Сколько человек мы потеряли сегодня на кукурузном поле? — спросил Смит.

— Тома Кейзена, Уильяма Тэнкарда и Ричарда Симона, — ответил Госнолд.

— Они приняли меры предосторожности? — Смит устало снял кирасу, доспехи со звоном упали на землю.

Госнолд потер бровь.

— Мы обеспечили им пушечное прикрытие, орудия были наведены и готовы к стрельбе. Но нападение оказалось слишком быстрым. Все трое получили стрелы в горло, как раз между шлемом и кирасой.

Смит почувствовал смертельную усталость. Убиты три человека. «При таком развороте событий мы все погибнем еще до декабря, — подумал он. — Чертов глупец Уингфилд. Если бы он построил форт попросторнее, мы сейчас могли бы его засеять кукурузой. Мы не можем посылать людей на расчистку земли и посадку, даже на охоту. Это верная смерть. Мы в безопасности только внутри форта».

— Госнолд, как ты думаешь, люди пойдут в поле ночью? — спросил Смит.

— Нет. Они слишком напуганы.

Арчер подал Смиту воды. Он сделал большой глоток и передернулся. Вода была отвратительной! Он вполголоса выругался. Нет доступа даже к чистому источнику. Проклятые дикари нападали не каждый день, а только тогда, когда поселенцы набирались смелости покинуть форт. Тут уж стрелы сыпались дождем. Смит подошел к ближайшему поваленному дереву и сел на него. Приключение оказалось вовсе не прибыльным, как он мечтал, и не принесло ему славы колонизатора Нового Света, как он ожидал, подписывая бумаги. Вот они здесь, застряли в болоте, привязаны к плохо выстроенному форту, золота не видно, невидимый и неслышный враг может напасть в любой момент. «С нашими орудиями мы превосходим их по силе в пятьдесят раз, но не можем этим воспользоваться, — подумал он. — Они растворяются в воздухе, прежде чем мы успеваем выстрелить».