В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ) - Ведуница Ирина - Страница 20

Следующее пробуждение было уже на рассвете. Разбудил меня ни кто иной, как Рон, неловко ерзающий рядом в попытке сесть на лежаке. Уже привычно коснувшись его лба рукой, ощутила, что он прохладный и влажный. Пропотел! Кризис миновал. Спасибо вам, боги!

Сон как рукой сняло, одновременно пришло осознание, почему Рон так настойчиво пытается покинуть лежак. Оно и неудивительно, учитывая, сколько жидкости он выпил вечером и за ночь. Теперь организм настойчиво стремился избавиться от ее излишков.

Помогая ему подняться, предлагать надеть сапоги не стала. Все равно обратно вернется, снова надо будет снимать. А я уже не уверена, что смогу повторить этот подвиг. Сидели они на нем, как влитые. Впрочем, Рон и сам не обратил на такую мелочь внимания, нетвердой походкой направившись в сторону ручья. Следом я не пошла, решив, что услышу, если он вдруг свалится и понадобится моя помощь. В крайнем случае, проверю, если долго не будет возвращаться. Не более того.

Пока же требовалось найти что-то, во что его можно переодеть. В мокром дальше спать не годится. Не мудрствуя лукаво, взяла вещмешок Рона и, перевернув его, высыпала содержимое на одеяло. Сверху ровной стопкой упало что-то белое, до боли знакомое. Госпитальная пижама! Вот неожиданность! Наверняка Тильда Рону вещи с собой собирала, вот и положила на всякий непредвиденный случай. Однако если рубаха может и сходиться, то пижамные штаны в дорогу наденешь только в самом крайнем случае. Вряд ли на это Рон согласится. Нужно поискать еще, может у него обычные сменные найдутся? Туника же была.

Отложив в сторонку госпитальный комплект, принялась быстренько перебирать оставшиеся вещи. Это не то… это тоже… хм-м… а кошель с деньгами у него откуда? И почему мне такой же не выдали? Ай, не важно… Милый ножичек. Я его раньше не видела. О, и даже амулеты есть! Но совершенно пустые. А штаны тут имеются вообще?

Как оказалось, имеются и они: простые, походные, черного цвета. И даже пара носков нашлась! Отложив нужные мне вещи в сторону, остальное я спешно затолкала обратно и завязала горловину, чувствуя себя, как минимум воришкой. Хотя по сути ничего такого не сделала, всего лишь позаботилась о больном, подготовив ему смену белья на переодевание.

Заметив возвращающегося и цепляющегося за деревь, в поиске опоры Рона, я тут же бросилась ему навстречу, помогая дойти до лежанки. После чего, не слушая вялых возражений, стянула с него плащ и почти насквозь промокшую тунику, терпко пахнущую мужским потом. Наскоро обтерев тряпицей шею и торс, помогла надеть чистую пижамную рубаху и, всучив ему в руки сменные штаны с наказом переодеться самостоятельно, ушла к ручью за чистой водой. Надеюсь, с такой простой задачей он вполне справится самостоятельно.

У воды пробыла чуть дольше, чем было необходимо, вслушиваясь в мерное журчание струй, столь приятное для слуха, навевающее умиротворение и покой. Расслабившись, чуть не заснула там же, — слишком уж напряженной выдалась ночь — и поспешила вернуться назад в лагерь. Где и застала уже мирно спящего мужчину. В плащ он закуклился самостоятельно, а вот одеялом уже укрываться не стал: то ли потому, что озноб прошел, то ли было уже не до этого. Грязные вещи неряшливой горкой валялись возле подстилки, пришлось поднять и, связав в компактный узелок, положить в вещмешок Рона.

Больше мне ничего не мешало спокойно растянуться на импровизированной кровати и, наконец-то, полноценно отдохнуть. Рон явно пошел на поправку, по крайней мере, первый кризис прошел. Ночь мы пережили вполне благополучно, а утром как проснемся, придумаем, что делать дальше. С этими мыслями я и погрузилась в спокойный сон, который, к моему огромному сожалению, продлился совсем недолго.

Глава 7

Рональд.

Проснулся я от того, что какая-то ранняя птаха слишком громко свистнула, казалось, прямо над самым ухом. Голова побаливала, а яркий утренний свет неприятно резал глаза. Однако в остальном общее самочувствие было очень даже приличным. По крайней мере, гораздо лучше того, как паршиво я чувствовал себя вчера вечером. Видимо, все же усталость меня вырубила, раз мы так и заночевали на той же самой полянке, где остановились на привал.

Приняв сидячее положение и осмотревшись, заметил несколько значительных перемен. Во-первых, лагерь был довольно неплохо обустроен: невдалеке от костра лежала приличная куча хвороста, а покрытые пеплом угли еще не успели остыть и тлели, нет-нет, да вспыхивая крохотными золотыми искрами. К тому же сидел я не на земле, как можно было бы ожидать, а на пусть и примятой, но все же добротной еловой подстилке. Рядом со мной притулилась укутавшаяся в плащ Эрин. Натянула на голову капюшон и, знай себе, сладко посапывает. Умаялась, видно. Шутка ли, одной такое дело, да еще и после дневного перехода провернуть!

Но надо отдать ей должное, сделала она все хорошо, правильно. Да еще и еду приготовила.

Углядев оставленный возле кострища котелок, я почувствовал острый приступ голода и, не медля, натянул сапоги, чтобы проверить, осталось ли там еще съестное. Как оказалось, более чем достаточно. Как раз нам двоим на завтрак хватит. Только подогреть бы еще. Не охота что-то давиться холодной кашей, когда есть возможность ее разогреть и поесть горяченького.

Будить ради этого Эрин не стал — сам справлюсь, не маленький! А она пусть отдохнет еще немного, видно, нелегкая сегодня ночка выдалась. Кстати, то, что на мне оказалась другая одежда, нежели та, в которой я шел, а после и вырубился, наводило на мысли, что ночью мне, возможно, стало хуже. Настолько, что спутнице пришлось за мной ухаживать и даже переодевать. Иной причины для этого я просто не видел. Но хоть убей, в памяти об этом не осталось совершенно ничего! Пусто.

Добавив в котел воды из фляги, чтобы каша не пригорела, подвесил его над вновь разведенным огнем, и пошел умыться к ручью. Холодная вода взбодрила, смывая остатки усталости и возвращая ощущение почти хорошего самочувствия и уверенность в своих силах.

Когда еда подогрелась, я разбудил Эрин, сонно хлопающую на меня глазами. Не дожидаясь, пока она окончательно проснется, пихнул ей в руки ложку и миску с горячим варевом, сразу предупредив:

— Ешь, через двадцать минут выдвигаемся. Надо как можно быстрее выйти на дорогу. И так много времени потеряли.

— Но, ты… — вяло попыталась было возразить она, но я тут же ее перебил:

— Чувствую себя совершенно прекрасно! Уж пару часов неспешного шага точно смогу осилить. Да, кстати, ты молодец! Хорошо обустроила лагерь, и каша вкусная получилась. Мне понравилось.

Однако вопреки моим ожиданиям женщина не улыбнулась, смущенная приятной похвалой, а только кинула на меня странный и даже чуточку осуждающий взгляд. Однако ничего больше не сказала, опустив глаза и молча начав орудовать ложкой.

Поели мы быстро. Сборы в дорогу тоже много времени не заняли, поэтому в скором времени мы уже снова были в пути, продвигаясь вполне приличным темпом. У меня даже появилась надежда, что мы сможем выйти к намеченному участку дороги раньше намеченного срока.

Однако чего-то я все же крепко не рассчитал. Точнее, просто банально расслабился, привыкнув всегда рассчитывать если не на собственное крепкое здоровье, то как минимум на доступную целительскую помощь и ее несомненную эффективность. А в данный момент у меня ни того, ни другого в помине не было.

За свою самонадеянность я вскоре и поплатился, став замечать все более нарастающую слабость во всем теле, а еще позже — вновь начинающийся озноб. Эрин я об этом говорить не стал, не желая показаться нытиком или недальновидным идиотом. К тому же спутница моя явно не горела желанием общаться, так и идя за мной в молчании от самого лагеря. То ли обиделась на что, то ли просто не выспалась — кто этих женщин вообще поймет?

К моему немалому облегчению, вскоре лес начал заметно редеть и впереди уже проглядывалась отдаленная опушка, а за ней — вьющаяся змеей вдоль поля пыльная лента грунтовой дороги.