Когда говорит кровь (СИ) - Беляев Михаил - Страница 78

Краем глаза он заметил, как побелел сидевший рядом с ним Джаромо. Длинные пальцы Великого логофета так сильно сжали подлокотники, что казалось ещё немного, и он просто оторвёт их. В любой другой ситуации Шето непременно обратил внимание на столь необычный вид друга, но сейчас увиденное лишь скользнуло по краю его сознания, чтобы тут же кануть в небытие. Тем более что в этот самый момент со своего места поднялся Лико. Расталкивая мельтешивших слуг и старейшин, он пошел прямо на Кирота Кардариша, так и стоявшего, скрестив на груди руки, и надменно взиравшего на творившейся вкруг хаос.

— Стой! — крикнул было Шето, но было уже поздно. Его сын вплотную подошел к обидчику.

— Кирот Кардариш, вы оскорбили мой дом и мою семью!

— Не горячись без повода мальчик. Я лишь вернул ваш собственный подарочек. Что, неужели пришёлся не по вкусу?

— Мы не давали вам повода так поступать!

— Правда?! Ты так в этом уверен, щенок?

Вместо ответа последовал удар. Один точный удар, от которого огромный широкоплечий Кирот Кардариш, чей вид больше подходил уличному бойцу, чем старейшине и главе древнего рода, отлетел на пару шагов и, поскользнувшись на луже крови, оставшейся от убитой им рабыни, с грохотом рухнул на пол. Прикрывая руками разбитые губы, из которых тонкими стройками сочилась кровь, он попятился назад, но Лико уже шел обратно к своему месту.

Первый старейшина, тяжело вздохнув, закрыл глаза, чувствуя как его сознание проваливается в какую-то глубокую и темную пропасть.

Вся суматоха и ругань исчезли. Весь пиршественный зал, все гости, даже само это время и место, растворились в кромешной тьме, опустившейся на его разум. Все исчезло, оставив лишь маленькое пятно света. Пятно, в котором стоял смотрящий в пол худощавый мальчик, со сбитыми в кровь кулаками.

Глава шестая: Правильный выбор

Кровать монотонно поскрипывала, легонько ударяясь спинкой о стену. Лежавшая на ней девушка смотрела в сторону, заведя руки за голову. Ее черные глаза были пусты, тонкие губы сжаты, а через невысокий лоб пробегала маленькая морщинка, разделявшая напряженно-сведенные широкие брови. Она молчала. Не стонала, не кричала, не шептала. Даже дыхание ее было ровным и тихим. Ее тело оставалось почти неподвижным, дергаясь лишь в такт движениям лежавшего сверху молодого мужчины, что крепко держал ее за плечи, уткнувшись лицом в ее растрепанные волосы. Он тоже молчал, и лишь скрип кровати и звуки слипавшихся тел нарушали предутреннюю тишину.

Он задвигался быстрее и резче. По его телу пробежала дрожь, с губ сорвался стон, а потом он обмяк, вжавшись на лежавшую под ним девушку, но почти сразу перекатился на бок. Она тут же села на край кровати и отвернулась в сторону. Мужчина легко дотронулся пальцами до ее руки, но она сразу ее одернула. Не резко, а плавно, как будто случайно или просто не заметив его прикосновения. Лицо мужчины исказила гримаса отчаянья, а его большие серые глаза посмотрели на нее с болью. Он тяжело вздохнул, встал, натянул через голову красную тунику, надел штаны и подпоясался широким кожаным ремнем.

Пройдя на другой край комнаты, мужчина достал из небольшого ящика восьмигранную свечу и бронзовую миску, в которую налил воды из кувшина. Запалив фитиль, он тихо зашептал слова молитвы, по очереди пронося руки над пламенем и окуная их в воду, после чего умывая лицо.

Девушка все также сидела голой на кровати. У нее было симпатичное лицо, но, несмотря на молодость, ее маленькая грудь уже успела обвиснуть, живот выступал небольшими складками, а на полных ногах виднелась тонкая сетка синих вен. На мужчину она не смотрела, оставаясь абсолютно равнодушной и безучастной к происходящему.

— Благослови и даруй продолжение, ибо угоден тебе род человеческий, — прошептал мужчина в конце молитвы и, затушив свечу, убрал ее вместе с блюдцем в ящик.

— Ты все ещё веришь, что твой бог поможет, Айдек? — проговорила она с нескрываемой иронией в голосе. Мужчина посмотрел на нее тяжелым взглядом. Девушка, громко вздохнув, скорчила притворно-обидную мину. — Ну ладно, ладно. Верь, во что хочешь. Я вот тоже Вечнородящей что-нибудь пожертвую.

— Быть может из-за твоего идолопоклонничества у нас ничего и не выходит, — огрызнулся Айдек.

— Или из-за твоих молитв однобожника.

Она поднялась с кровати и надела свободное зеленое платье. Затем сев за стол, на котором стояло большое зеркало из отполированной бронзы и несколько коробочек, зажгла свечи и начала приводить в порядок волосы. Мужчина же продолжил одеваться. Натянув высокие сапоги и кожаный доспех, он накинул на плечи красную накидку, закрепив ее на правом плече большой железной бляшкой с тесненным быком, и прицепил к поясу короткий меч.

— Я сегодня опять вернусь поздно.

— Ага.

— Ривна, в городе сейчас неспокойно, особенно в гавани. Там в любой час могут начаться беспорядки.

— Я уже поняла тебя, Айдек, — скучающим голосом проговорила она, подводя глаза кусочком уголька. — Не обязательно передо мной все время оправдываться.

Он подошел к ней и украдкой взглянул на себя в зеркало, немного поморщившись от увиденного. Недостатки его фигуры не мог исправить даже военный наряд: был высок, но худ, со слишком длинными руками и узкими плечами, а когда стоял то всегда сильно сутулился, отчего казался намного ниже ростом, чем был на самом деле. Его вытянутое лицо с тонкими носом, впалыми щеками и глубоко посаженными большими глазами, которые окружали темные круги, выглядело истощенным и усталым, а в короткой бороде уже серебрилась первая седина. Ему и самому не верилось, как он смог так постареть и осунуться за последние годы.

Мужчина положил руку девушке на плечо, но она сразу же дернула им, скидывая ладонь.

— Не мешай, пожалуйста, а то я сейчас все лицо себе разукрашу.

Он отвел руку, с силой сжав ее в кулак. Уголки его губ задрожали от бессильной злости. Ему жутко захотелось схватить это проклятое зеркало и хорошенько вмазать по её личику, чтобы кровь из лопнувших губ забрызгала и стол и одежду, а сама она упала к его ногам, как поверженный враг.

Копившаяся так долго внутри него злоба бурлила и жаждала выплеснуться наружу, чтобы отплатить за всё. За холодность и безразличие. За постоянные придирки, за то, как и каким тоном, она отвечала. За тянувшиеся мучительно долго годы брака, наполненные лишь пустотой, отчужденностью и неискренностью. За его собственную несостоятельность и трусость. За саму эту злобу. За то, что он так и не научился делать счастливой её и, кажется, сам разучился чувствовать счастье. За всё то, что он испытывал к ней сейчас.

Дикая, животная ярость прокатилась по его телу, требуя немедленного выхода. Но демоны должны были оставаться в своих клетках, и он лишь легко и сухо поцеловал ее в затылок. Она чуть дрогнула, но не обернулась и не сказала ни слова.

Вздохнув, Айдек побрел к двери, пытаясь вспомнить, когда же эта молчаливая отстраненность стала для них обыденной. Ведь так было не всегда.

Их семьи владели смежными полями и фруктовой рощей, обрабатывать которые было куда проще совместными силами. Когда его отец, покончив с военной службой, а потом и с городской жизнью, перебрался на почти запустевшие тогда родовые земли, он быстро смекнул, что Исавиям и Мэладиям будет проще и лучше вести дела вместе. Поэтому встретившись с главой соседской семьи он и предложил ему породниться, скрепив общее дело общей кровью.

И их брак, организованный по договоренности, начинался не так уж плохо. Да, любви между ними так и не возникло, но были теплота и понимание. Поначалу. Им даже казалось, что они смогут обрести друг в друге счастье… но все изменили дети, а точнее их отсутствие. После первого выкидыша их покинула теплота отношений. После второго от понимания и уважения друг друга не осталось и следа. А потом начались годы, не принесшие больше ни единой беременности… и они окончательно превратили их совместную жизнь в нескончаемую муку. В камеру пыток, где двое запертых и не знающих как выбраться из нее людей грызли и сводили друг друга с ума.