Люди и нелюди (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 24

Эта мысль мелькнула на краю сознания и канула во тьму, уступив место насущным проблемам. Двуноги были мясом. Немного необычным, но мясом, которое жалко было бросать. Ведь один из них сломал ловушку Буша и выпустил попавшего в нее прыгуна. Значит, это нормально, что он заменил собой убежавший обед. Кроме того, если Буш притащит добычу в гнездо, все увидят, какой он храбрый охотник.

Перед тем, как утащить туши двуногов, он палкой разбил тот странный череп — нельзя, чтобы он продолжал смотреть. А то еще кого-нибудь убьет своим взглядом!

Он тащил тела за ноги, волоча по земле, и порядком вымотался, но не желал сдаваться и бросить одного, чтоб быстрее доволочь второго. И все-таки очень обрадовался, когда его заметили дозорные подростки, и сразу двое кинулись к нему, размахивая руками и криками сзывая остальных.

— Буш! Буш! Ук-гук! — вопили они.

— Буш. Угу-гук. Бу, — проворчал сквозь зубы тот. Он не думал о том, что устал. Он не знал, что такое усталость — порой просто чувствовал, что голоден или хочет спать. Но усталость ли это? В его словаре не было таких понятий.

Вокруг него уже прыгали почти все детеныши, кроме самых маленьких, которых не отпускали от себя матери. Их было столько, сколько пальцев на обеих руках и еще один. Остальные уже перешли в разряд взрослых — одни превратились в симпатичных самочек, только и ждущих своего самца, другие начали ходить на охоту. Сам Буш незадолго до того, как только племя перебралось сюда, тоже стал охотником. Но только на новом месте у него появилась возможность проявить себя.

Сейчас охотников возле гнезда было много — большинство предпочитали днем сидеть в норах, скрываясь от солнца. Они выбрались наружу только для того, чтобы посмотреть, о чем там вопит молодежь и, может быть, надавать неслухам тумаков, чтобы не бегали без толку под светом Злого Глаза. И, конечно, увидели Буша и его добычу.

— Буш! Ар! Ар! — подхватили некоторые. Другие стояли молча, удивленные. Некоторые переминались с ноги на ногу, тянули руки, чтобы потрогать добычу, но, смущенные, быстро их опускали. Чувствовалось, что им страшно. Самый старый охотник племени, который мог бы быть вожаком вместо Хыха, но не стал ссориться с его предшественником, Эх, в волнении спрятал руки за спину и что-то сердито проворчал себе под нос. Подруга Эха — все знали, что она рожает малышей только от него, не перебегая от самца к самцу — выглянула из-за его плеча. Она тоже была уже стара, в ее отвислых грудях вот уже много лун не было молока, опавший складками живот давно уже не вынашивал детенышей. У нее были взрослые дочери, целых две, и три сына. Остальные умерли. Рядом, держа старуху за руку, стоял ее последний детеныш, девочка, оставшаяся от третьей дочери, умершей вскоре после родов. Сестры помогали выкармливать малышку, но главную заботу на себя взяла именно ее бабка. Старик и старуха посмотрели на Буша так, что он почувствовал себя неуютно. Как будто отнял у них что-то. Молодой охотник даже отвернулся.

И встретился взглядом с Хыхом. Вождь вышел вперед. Всем своим видом он показывал, что тоже не боится Злого Глаза, но рыкнул на малышню, чтобы не вертелись под ногами. Высунувшиеся из укрытия матери тут же заголосили, подзывая детей, и принялись раздавать тумаки неслухам. Старая подруга Эха тоже затолкала свою девочку к остальным.

Хых подошел к Бушу, который все стоял, держа добычу за ноги, как волочил.

— Ух! Бу-гу, — односложно сообщил Буш, взглядом указывая на тела.

— Ы? — Хых присел на корточки, ткнул подобранной веточкой в окровавленную, изуродованную голову одного из двуногов. Потом помедлил и протянул руку. Провел пальцем по телу. Кровь успела свернуться и покрыться пылью, так что тела были одинаково серыми в рыже-бурых разводах. Впрочем, было видно, что они были одинаковыми только по цвету — судя по их строению, это были все-таки разные двуноги. Буш понял это уже потом, когда разделывал тела.

— Ах. Ох, — определил Хых, по очереди ткнув пальцев в каждое тело.

— Ух. Гу-гук, — кивнул Буш. — Ам!

— Ы-ым, — не вставая с корточек, вождь снизу вверх посмотрел на охотника, и тот неожиданно почувствовал себя маленьким и слабым. Хых умел так смотреть…

— Ам! Ам! Ук, — все же помотал он головой и махнул рукой в сторону соплеменников. Двуноги походили на членов его стада, но все-таки не так сильно, как члены стада друг на друга. — Ам-ам! Ар!

Он не знал, как объяснить, только чувствовал, знал, что способ передвижения — еще не главный признак того, можно ли есть животное или нет. У безногов нет ног вообще, как и у плывунов. Но одних можно есть, а других нет. Причем есть безобидные ползуны, которых есть можно, а есть ядовитые кусаки, от которых надо держаться подальше. А внешне ползуны и кусаки так похожи… Также и здесь. И потом, разве не было случаев, когда убитого в поединке вождя съедали соплеменники в знак памяти? Нет, конечно, если вождь после поединка оставался живым, его пальцем не трогали и позволяли жить в племени, как прочим старикам, но если преемник его убивал, племя пировало. Такое, конечно, было давно и об этом не вспоминали, просто инстинктом чувствовали — так надо.

— Ах, — Хых встал. — Ам! Ух-хух! Ыг!

Он махнул рукой, и стадо высыпало из убежища. На пороге остались только матери с грудными младенцами — таких было всего трое — и две беременных самки, которые не стояли, а сидели, держась за животы. Остальные окружили Буша и Хыха, опасливо взвизгивали, обменивались впечатлениями, притворно ужасались и тянули к добыче руки. Буш отступил в сторонку, чтобы не мешать Хыху разделывать мясо на куски подобранным с земли острым камнем. Кто-то принес и суну вожаку в руку острый обколотый кремень, которым можно было резать.

Кто-то тронул Буша за локоть. Он обернулся и еще прежде, чем увидел, по запаху почувствовал рядом Уаллу. Еще недавно он вместе с нею в числе других подростков носился везде, принося в гнездо плоды, съедобные корешки, яйца и птенцов из гнезд летунов, таскал мокрецов и слизняков. Порой они, размахивая палками, подражали старшим, представляя, что вот этот валун — огромный броненосец и его надо заставить вытащить из-под панциря голову, чтобы убить. Их ровесников было мало — в те годы, когда Буш и Уалла были младенцами, племя голодало и много детенышей умерли вскоре после рождения потому, что матери были слишком слабы, чтобы выносить и благополучно родить здорового ребенка. Поэтому Буш дружил с Уаллой — больше просто не с кем. Но потом Уалла стала самкой — у нее выросла грудь, появились в некоторых местах более густые и едко пахнущие волосы, раздались бедра, она начала как-то странно повиливать задом при ходьбе и заигрывать с охотниками. Однажды Буш заметил, что Мрачный, один из сыновей тогдашнего вожака, поставил Уаллу на четвереньки и пристроился сзади. Они с Уаллой несколько раз играли так, но тогда это была именно игра — подростки подражали взрослым, повторяя их движения. Однако Мрачный не играл. Он делал с Уаллой все всерьез. И оба зарычали на Буша, когда тот попробовал подойти ближе. Мрачный потом даже погнался за ним и здорово отлупил.

С тех пор прошло два с половиной раза по две руки полных лун. В племени сменился вождь, оно перебралось на новое место жительства, а у Уаллы родилось двое детей. Один малыш, самый первый, родился раньше срока и вскоре умер. К тому времени в племени сменился вождь, и Уалла прогнала Мрачного, так что ее другой ребенок родился не от него. Правда, не так давно он тоже умер, хотя родился вовремя, и сейчас Уалла была бездетна. Так получилось, что она была самой молодой самкой — остальные либо были старше ее, либо только-только выходили из подросткового возраста и носили своих первенцев. Если у Уаллы не будет много детей, племя вскоре ждут тяжелые времена.

Сперва Буш не понял, почему Уалла так настойчиво трогает его за локоть и тянет куда-то, но потом принюхался и сообразил. У Уаллы была течка, и она хотела, чтобы он покрыл ее как можно скорее. Его удача на охоте — как же, один справился с двумя двуногами! — определила ее выбор. Впрочем, не только ее — еще три самки и две совсем подростки тоже косились на молодого охотника, явно не прочь родить малышей от него, чтобы дети унаследовали воинскую удачу и ловкость. В племени такое бывало часто — одни самки выбирали себе пару на всю жизнь, а другие обращали внимание по очереди то на одного, то на другого удачливого самца. Буш точно знал, что почти половина всех малышей, родившихся в первые десять и еще пять лун после того, как Хых стал вожаком — это его дети.