Радуга любви (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 3

- Почему? – поинтересовался Стас.

- Скучные они все, - точеный носик Юлиана презрительно сморщился. – Не веришь? И правильно. Нет. Не все скучные. Но все с коронами. А у меня у самого корона. А в паре корона может быть только у одного. Понимаешь?

- Ну… нет.

- Тупой потому что, - резюмировал Стас. – Ладно, слушай дальше. Я хочу, чтобы на меня клевали нормальные парни. Умные. Без заебов и понтов. Удивлен? Думал, такому как мне нужен принц на белом мерсе? Ванна с шампанским на вилле в Монте-Карло? Шоппинг в Милане, дефиле в Нью-Йорке? Не веришь, но все это у меня было. Ну, ладно, ванны с шампанским не было, но почти все остальное было. Принц на белом мерсе. Монте-Карло. Там, правда, был не принц, а папочка лысый и пузатый… бррр.

Юлиан начал рассказывать о себе. И чем больше он рассказывал, тем яснее становилось, что он – антипод Стаса. Если Стас был невзрачным, незаметным, то Юлиан был воплощением яркости и успеха. Вырос в весьма обеспеченной семье, ему была уготована блестящая финансовая карьера. Каминг-аут совершил в 16 лет, вызвав грандиозный скандал в семье, и был немедленно вышвырнут из дома. Нет, вовсе не на улицу. В собственную шикарную квартиру. И с ежемесячным нехилым содержанием. Но с условием: дома больше не показываться, дабы не бросать тень на добропорядочное семейство Велембовских. Благо у них была еще и дочка – Ирочка, и на нее теперь были устремлены полные надежды родительские взоры. Это было единственное, в чем прослеживалось отдаленное сходство в судьбах Юлиана и Стаса. Во всем остальном они были полной противоположностью друг другу. Сразу после школы Юлиан умудрился получить контракт с модельным агентством в Милане. Жизнь модели представлялась избалованному и изнеженному красавчику полной наслаждения и всеобщего обожания. Но его ждало жестокое разочарование.

Да, с ним заключили контракт и перспективы были вроде бы самыми радужными. Но всё пошло не так. Почему-то представители всевозможных фирм, рассматривавшие кандидатов для рекламных съемок, упорно игнорировали Юлиана. Предпочтение отдавали другим молодым моделям, не обладавшим столь яркой красотой. Юлиан поначалу презрительно фыркал, когда ему сообщали, что опять выбрали не его. Затем он забеспокоился, потом начал закатывать истерики, но ему быстро объяснили, что это кончится разрывом контракта. Тогда он, сломав гордость, пошел давно проторенным путем. Стал флиртовать с нужными людьми. После нескольких ночей в шикарных постелях ему удалось добиться нужного результата.

Его утвердили в качестве модели для рекламы мужской парфюмерной линии. Но лишь одной из моделей. Лицом бренда он так и не стал. Предпочтение опять отдали другому – менее красивому, зато более живому. «Ты, конечно, красив как бог, но ты же какой-то неживой, - объяснили Юлиану на съемках. – Как будто замороженный. Кукла. Лицо бренда должно жить, привлекать. А ты не привлекаешь, ты отпугиваешь». На самом деле Юлиан изо всех сил пытался выглядеть живым. Но все его попытки «оттаять» или превратиться из куклы в человека выглядели в глазах потенциальных нанимателей жалкими. «Тебе надгробием на кладбище надо быть. Там ты точно будешь на своем месте», - без обиняков заявила ему одна из ассистенток.

Юлиан готов был вцепиться ей в физиономию своими тщательно выхоленными ногтями и лишь с огромным трудом удержался. Ему нужно было во что бы то ни стало засветиться. Тогда, он верил, все пойдет как по маслу. И он терпел. Терпел необходимость замирать в трудных позах, напяливать шикарное, но крайне неудобное тряпье, выслушивать постоянные окрики фотографов, постановщиков, ассистентов… Юлиан, не привыкший, что им пренебрегают, был на грани истерики. Но, стиснув зубы, молчал, желая пробиться к славе и красивой жизни. Однако вожделенная фотосессия ничего не изменила. Заказы на него так и не посыпались. Точнее, посыпались, но не те, о которых мечтал Юлиан Великолепный.

На него клевали богатые папики и мальчики-мажоры, купавшие Юлиана в роскоши, но быстро пресыщавшиеся им и переключавшиеся на других красавчиков. Претензия была все та же: «Ты красив как греческая статуя, но ты как будто не человек!» Юлиан не понимал, что с ним не так. Он всегда так старался в постели, он был асом в технике секса… Впрочем, это признавали все его партнеры. Но тут же неизменно добавляли про «статую» и «замороженного».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Что ж, если и не славу, то хотя бы красивую жизнь Юлиан получил. Роскошные отели, шикарные виллы, дорогие тачки, эксклюзивные шмотки – все это было. Но от этого начинало тошнить. Юлиан видел, что им просто пользуются, что он стремительно превращается в постельную шлюху, что он ловит на себе презрительные взгляды…

Словом, устав от всего, он вернулся в Россию, где поступил «на дизайнера». Но и тут его преследовало все то же самое. На его внешность стремительно клевали, но столь же стремительно его и оставляли. Или же он оставлял сам, зная наперед, что именно произойдет. Друзей у него не было. Он был из тех, кем любуются на расстоянии, пусть даже близком. Можно бесконечно любоваться прекрасной статуей, но вряд ли придет в голову заводить с ней дружбу. Юлиан же не умел заводить друзей. От природного высокомерия и капризности. Все его попытки неизменно терпели крах. И он оставался один в своем холодном, замкнутом мире. А так хотелось принца – прекрасного, любящего, заботящегося…

- Короче, ты зажрался, - резюмировал Стас, выслушав исповедь Юлиана, изрядно, впрочем, отредактированную. – Надоела фуа гра, потянуло на картошку с салом. А может, тебе просто не везло?

- Может, и не везло. Но как-то надоело об одни и те же грабли стукаться. Мой лобик тоже не железный, - Юлиан высокомерно улыбнулся. – Короче, я хочу провести эксперимент. Нет, не одеваться в убогие тряпки и не косить под гопника, - он презрительно скривился, - это я при всем желании не смогу, сам понимаешь. Но мне нужно появляться везде в обществе обычного парня. Вот самого-самого-самого обычного. Ординарного. Серого. Невыразительного. Незаметного. Вот в твоем обществе. Понял?

- Чё тут не понять, - Стас нехорошо взглянул на красавчика.

Нет, по поводу своей внешности он никаких иллюзий не питал. Но этот расфуфыренный, самовлюбленный павлин походя смешал его с дерьмом и… и… Стас промолчал. Да, можно было встать и уйти. Но Стас вдруг понял, что уходить ему некуда. Потому что его, по большому счету, и не было в этом мире. Здесь его никто не замечал.

- Поведение самцов в гей-блядюшниках одинаково, - тоном лектора развивал тем временем свою мысль Юлиан. – Если ты красив, эффектен и приходишь один, на тебя смотрят как на блядь. Ну, это я тебе уже говорил. Если ты приходишь в компании с крутым челом, то на тебя тем более смотрят как на блядь. Если ты приходишь в компании таких же красивых и эффектных, то на вас на всех смотрят как на блядей. Если же ты приходишь с уродом, то пялятся в первую очередь на урода, а на тебя смотрят то ли опять как на блядь, которую урод снял за бабки, то ли как на полного изврата, которого к уродам тянет. А никому не хочется, чтобы его ассоциировали с уродом. Таково мышление самцов, - подвел черту под своими умозаключениями Юлиан и отпил мохито.

- Ну а со мной? – поинтересовался Стас.

- С тобой, - ухоженный указательный пальчик тыкнул в сторону Стаса. – Вот с тобой должно интересно получиться. Ты должен стать фоном. С одной стороны все будут видеть, что я не один. А это самцов всегда заводит. Уж поверь, на тех, кто в паре, клюют гораздо чаще, чем на тех, кто сидит в гордом одиночестве.

- Ну, если я такой незаметный, то никто меня и не заметит, ты будешь как бы один, - язвительно сказал Стас. – И тогда… тогда опять будет то, о чем ты рассказывал.

- А вот не факт, - многозначительно прищурился Юлиан. – Совсем не факт. Во всяком случае, поставить эксперимент стоит. Ну как? Согласен?

Стас кивнул. А что он, в конце концов, терял? Ну, посидит в обществе броского красавчика, почему нет? Прикольно. А то, что этот красавчик больной на голову, ну так что с того? Это будут не его, Стаса, проблемы, а проблемы того, кто этого красавчика снимет. Опять же, какая-никакая развлекуха.