Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 102

Елена же приобрела молодого, красивого сожителя, по тем временам несметно богатого, только-только купившего огромную квартиру на Садовом кольце в сталинском доме прямо напротив американского посольства. Ее грандиозный план начал осуществляться. Она не мешкала и, чтобы охомутать Владимира, прибегла к старому как мир способу: срочно забеременела. Владимир заикнулся было об аборте, но Елена устремила на него тот самый взгляд, за который позже американские коллеги и подчиненные дадут ей прозвище “Горгона”. Взгляд, от которого человек каменел и терял способность к сопротивлению. Уже летом она стала Еленой Вальковской. Женой стремительно богатевшего предпринимателя, хозяйкой роскошной квартиры, обладательницей великолепных нарядов и драгоценностей. И все это на фоне нищеты, в которую стремительно погружалась страна…

Единственное, чем была недовольна Елена, так это ребенком, которого вынашивала. Ребенок был ей необходим, чтобы женить на себе Вальковского. В остальном он был досадной помехой. Елена хотела получить высшее образование, желательно финансово-экономическое, намеревалась начать собственный бизнес. Ей нужна была независимость. И власть. Власть над людьми. Она больше не хотела быть Ленкой из говенного магазина, Ленкой, которую насилуют ублюдки и которая вынуждена отдаваться конченому отморозку. Ей мало было стать женой богатого человека, она сама жаждала занять высокое положение. И ей было очень трудно жить с Вальковским, который сам был амбициозен и властолюбив. Да, к тому же, явно имел проблемы с психикой, полученные во время армейской службы в Афганистане.

Елена предвидела, что их брак будет недолгим, но пока что ей надо было удержать Вальковского. И она сдерживала свои амбиции, старалась быть нежной, любящей. Но при этом не провинциальной простушкой, а такой, которую не стыдно и людям показать. И она усиленно занималась самообразованием, чтобы не ударить в грязь лицом в столице. И ей это удавалось.

Когда, наконец, родился сын, Елена была счастлива. Не столько рождению ребенка, сколько освобождению от бремени. Сына нарекли Антоном по предложению Владимира (Елене было все равно, как его назовут), и мать буквально сразу сдала его на руки няне. Теперь пора было заняться собой. И она с головой ринулась в бизнес-проекты. Если Владимир занимался мутным и опасным экспортом лома цветных металлов и перепродажей запчастей от списанной военной техники, то Елена начала с перепродажи говна, привозимого «челноками» из Стамбула, а также занялась игрой на только-только открывшихся в СССР биржах. По сути это была все та же перепродажа всего подряд. Ей также был интересен банковский бизнес, и муж сделал ее вице-президентом одного из мелких банков. Занимался этот банк переводом за границу денег советской номенклатуры, пресловутого “золота партии”. Это тоже было опасно.

Наступали лихие времена. Вальковские вынуждены были обзавестись охраной. И если бизнес Елены развивался, то над ее супругом стали сгущаться грозовые тучи. Обычное для тех времен дело: начались наезды конкурентов, возникли проблемы как с бандитской “крышей”, так и с правоохранительными органами, ряд сделок провалился, чиновники требовали все больших “откатов”. Вальковский из процветающего бизнесмена стремительно превращался в должника. А в те времена это грозило в лучшем случае пулей, в худшем - более мучительной смертью, через пытку утюгом, отрезание конечностей и прочими прелестями. Разумеется, угроза нависла и над семьей Вальковского. Похищение членов семьи с целью выкупа в те годы как раз входило в моду.

Муж предлагал Елене на время уехать куда-нибудь вместе с ребенком, но она отказывалась. Запугать ее было трудно. Но она все чаще задумывалась: теперь, когда у нее развивался свой бизнес, так ли ей нужен Вальковский? Она все меньше зависела от него в финансовом плане. Да, Владимир стал ракетой, которая вывела Елену на орбиту, о которой она давно мечтала. Но теперь он со своими проблемами в бизнесе и долгами превращался в обузу - тяжелую и опасную. Из-за долгов мужа, его разборок с кредиторами и конкурентами бизнес Елены тоже стал сталкиваться с серьезными проблемами. А это уж совершенно не входило в ее планы. Она подумывала о разводе, но опасалась мести Вальковского: у того были очень сильные связи и в бандитской среде, и в правоохранительных органах, и он вполне мог испортить ей жизнь.

У Елены возникала мысль прибегнуть к тому же средству, к которому она прибегала еще в Торфянске. Но Владимир Вальковским был не нищим алкашом, а крупным бизнесменом, его убийство будут серьезно расследовать, и его супруга по определению станет одной из главных подозреваемых. Елена лихорадочно искала выход.

И тут ей вновь улыбнулась удача: знакомство с приехавшим в Москву Томом Бреннаном. Молодым, белозубым и обаятельным американцем, наследником миллиардного состояния. По сути, это было дежавю. Только в первый раз дело происходило в грязном магазинчике, а сейчас на шикарном деловом приеме в Москве. И Елена снова не упустила удачу. Да, ценой развода, расставания с ребенком и лишением родительских прав на него. Да, ценой того, что как жена Бреннана она была лишь жалкой ширмой для похождений супруга, предпочитавшего молодых мужчин. Да, ценой трудного врастания в американскую жизнь, оказавшуюся вовсе не такой сладкой и сверкающей, как она думала. Ей снова приходилось начинать с нуля. Вкладывать все силы, карабкаться вверх, преодолевая чужие предубеждения, сопротивление, языковые и ментальные барьеры, что-то доказывать, всегда быть готовой к бою, идти к цели невзирая ни на что. Добиться этой цели. Обрести власть. Стать “Медузой Горгоной”, от взгляда которой все каменеют. И… в конце концов напороться на такой же взгляд.

Элен пыталась понять, каким образом Кронбергу удалось парализовать ее волю? Почему она, “Медуза Горгона”, вдруг сама окаменела? Как будто глаза Кронберга были зеркалом, в котором она встретилась с собственным взглядом, превратившим ее в камень. Лишившим ее способности наступать. Разве что держать круговую оборону. А Кронберг безжалостно загонял ее в угол. Лишал всего, чего она добилась с таким трудом. Ради чего она принесла столько жертв - и в прямом и в переносном смысле.

В иллюминатор уже был виден огромный Пекин. Элен чувствовала себя совершенно разбитой. Она давно отвыкла летать регулярными рейсами. Последние лет десять она пользовалась исключительно бизнес-джетом, где всегда можно было поспать на удобном диване, принять душ… А сейчас, пусть Элен и летела первым классом, она чувствовала себя так, словно не спала трое суток. Поразительно, как люди летают экономическим классом с его теснотой, неудобными узкими креслами…

Наверное, и сейчас Элен могла бы заказать полет в бизнес-джете. Но почти все ее легальные счета были арестованы, а светить свои тайные счета ей не хотелось. Просить супруга, чтобы он организовал ей перелет в Пекин? От одной мысли о Томе Элен передергивало. Нет, ничего страшного с ней не случится. Подумаешь, регулярный рейс. Если вспомнить то, на чем ей доводилось ездить по разбитым дорогам во владимирских лесах… Но лучше не вспоминать.

Китай. Да, Елена ни за что не полетела бы в Китай в иных обстоятельствах, но сейчас выбора не было. Она была объявлена в международный розыск через Интерпол, и за этим стоял Кронберг. Оставаться в Европе было опасно. Ее запросто могли поместить под арест. Да, адвокаты сумели бы добиться, чтобы ее выпустили под залог. Но Элен трясло при мысли о том, что на месяцы, а может быть и годы, она окажется в состоянии полной неопределенности, пока ее судьба будет решаться в судебных инстанциях. Причем даже если ее не экстрадируют в США, то власти той же Германии могли в любой момент начать ее судебное преследование. Причастность к экспорту “кровавых алмазов” каралась и в Европе. А значит, в Европе ей нельзя было оставаться. И куда лететь? В Латинскую Америку? Нет, эти страны не любят связываться с США. К тому же, Кронберг постарался, чтобы и там ее не оставили в покое. Тварь!

Африка? Эта мысль вызвала у Элен лишь презрительную усмешку. Арабские страны? Ни за что. И что оставалось? По большому счету два варианта: Китай и Россия. Причем Россия в этом смысле была для Элен самым надежным убежищем. Не потому что она там родилась и была русской, а потому что у нее до сих пор было российское гражданство. А Россия не выдает своих граждан другим странам. Особенно Соединенным Штатам. Но для Элен возвращение в Россию означало бы личную катастрофу. Она вновь превратилась бы в Елену Вальковскую… или хуже того, в Ленку-Ермолку из Торфянска. Оказалась бы у разбитого корыта.