Падение "ангелов" (СИ) - Кирнос Степан Витальевич - Страница 39

Воздух наполнится дымом и кровью. То, что было единым рассыплется и от птичьего града до самой Волги раскинется наследница двуглавой державы. Земля былого благородства и великих людей. Новые ревнители одноглавого возглавят то, будет положено в заклание будущего мира. И им будет суждено либо сплотиться, отринув раздоры, либо сгинуть в мятежной тьме. Западные русы — странные дети старых порядков. Их долгом станет вернуть Москве былое величие, но смогут ли?

Народы восточной России возьмут с лихвой справедливо взятое Москвой. Президенты и парламентёры узнают вкус бунтов. Москва, погрязшая в мятежах узнает, что восточные народы не так раздроблены, как казалось. Люди Зауралья очистят свои земли от ига запада, как им казалось. Они восстанут за свободу, но та свобода станет детищем князей бесовских. И по делам их узнает, что за востоком и пламенем мятежа будет стоять сын зари, враг рода человеческого.

Но не долго будет так — страна против страны, брат против брата. Придёт возмездие за кровь невинных и когда будет сорвана последняя печать мятежа, то сделается великая тишина по всей стране. И когда-то поссоренные братья станут едины и разбитое сочтётся, и орёл вновь обретёт две главы. И позволит им Он греться в лучах новой славы, подаст им долгожданный мир.

И настанет момент, когда Россия вновь раскинется от Балтики и до самой Аляски. И после великого упадка, когда республика приходила в упадок, на востоке вновь взойдёт солнце монархии. И приемником Рима и града Константина вновь станет Москва — новый город Единого Бога. Новые русы станут архитекторами грядущей эпохи с новыми Солнцами будущего мира».

Спустя два дня. Санкт-Петербург. Кронштадт.

Над островом, как и над всем городом нависли тяжёлые мрачные небеса, несмотря на то, что сейчас в разгаре пятый день июля месяца. Но тут странно прохладно и мрачно, словно природа специально тут всё кутает ореолом загадочности и мистики.

В парке, подобно лёгкому перезвону, прозвучал женский смех. Высокая девушка в сером пальто, джинсах чёрного цвета и сапогах негромко посмеялась. Её чёрный пышные волосы, снисходившие до плеч, затрепетал напористый прохладный ветер, а светлое мраморно-чистое лицо покололо от холода. Голубые глаза, чистые и сверкающие счастьем, смотрят вперёд, а худая правая ладонь зажата крупной ладонью парня.

Рядом идёт мужчина, с длинным волосом и выбритым лицом. Его одеждой стал длинный плащ цвета хмурых небес, брюки и остроносые туфли. Очи, насыщенного зелёного цвета, взирают на девушку, идущую рядом с ним.

— То есть ты примазался к поездке нашего кардинала Флорентина? — с толикой игривости прозвучал вопрос. — И это и есть две твоих путёвки?

— Так и есть, моя дорогая, так и есть, — легко ответил Данте. — Ему шепнул наш Консул, что мне сейчас нужен отдых, вот и священник подсуетился.

— Что ж, хоть так мы выбрались на отдых, — худые губы девушки украсила воздушная улыбка. — Приятно посмотреть на то, как живут другие страны.

Среди длинной аллеи идут два человека, которые сильно выделяются среди всех присутствующих здесь. Парень и девушка в стандартной одежде, приемлемой для Рейха, но тут они увидели совершенно иную картину моды, оказавшись белыми воронами. В глаза бросаются мужчины на которых тёмных цветов камзолы или фраки старинного покроя, расшитые серебряными или золотыми нитями, прикрывающие белые брюки и начищенные до блеска туфли. Попадаются и крупные мужики, с отращёнными бородами, на которых под ветром развиваются широкие линованные плащи и мешковатые просторнейшие штаны, утянутые сапогами. Некоторые женщины в довольно просторных платьях различных цветов, но чаще всего попадаются девушки в расшитых белых рубашках, убранных под тёмные платья.

Молодая пара кажется одета более… современно и от их одежды не так отдаёт далёкой стариной. Данте был наслышан о пристрастии в одежде людей культурной столицы Российской Империи, но даже не думал, что здесь он встретит ожившую историю на улицах города и это касается не только одежды. На первый день своего прибытия в Санкт-Петербург ему казалось, что он попал в эпоху, залитую янтарём истории и навечно застывшую тут. Обычная полиция тут отсутствует и вместо неё — жандармерия, современный транспорт отделан в стилистике девятнадцатого века и даже язык жителей больше пестрит анахронизмами былых времён. Только Данте рассказывали, что всё это тут недавно и создано по Указу Императора «О реставрации атмосферы и духа Града Петра», который должен был стать мостиком между древней монархией и сегодняшним имперским режимом.

Но для молодой пары нет дела для этого. Гуляя по парку они наслаждаются приятной атмосферой.

— Данте, как ты думаешь, мы нарядились не слишком… скупо? — осторожно спросила Сериль, боясь, что её словам могут смутиться, но в тоже время понимая, что её речи никто не понимает.

— Думаю, все уже поняли, что мы не отсюда.

— Милый, ты посмотри, какая тут атмосфера… ты только взгляни, какие платья и какие костюмы, — с восхищением говорит девушка. — Мы словно попали в древние времена.

«Интересно, сколько из этих людей ряженные оперативники Российской Имперской Службы Безопасности?» — спросил у себя Данте.

Он понимает, что встреча Верховного Кардинала Империал Экклессиас и Епископа южнорусского Русской Православной Церкви не может проходить безо всякой охраны. Морской Собор в Кронштадте стал местом для переговоров представителей двух церквей по статусу балканского полуострова и состояния веры на нём. Империал Экклессиас, как наследница католической обрядовой традиции желает поставить там свои храмы, а Православная Церковь желает сохранения на нём очагов православной веры, которые смогли пройти через мрак кризиса и забытья.

Данте, которому предложил с собой проехаться Флорентин Антинори, в знак благодарности за возращения меча святого Петра, был рад выбраться из Рейха и свозить жену. Ему сейчас нет дела до договорённостей двух наследниц славы Христа, он просто рад насладиться прогулкой и видами парка.

Его ладонь чувствует тепло ладони любимой жены, он ощущает её гладкую кожу, смотрит в её прекрасные глаза и чувствует, что в его душе льётся самое приятное тепло. Девушка, в которую он влюбился в Иберии, прошла за ним долгий путь, разделила с ним быт и хранила верность, когда приходило время томительного ожидания его из походов. «Что ещё мне нужно?» — спросил себя Данте.

Пара, идя по парку, постоянно замечает, что по бокам то и дело встречаются штандарты на которых развиваются флаги — бело-жёлто-чёрные полота с тёмным двуглавым орлом. Данте знает, что это главный флаг страны, её символ и великое знамя, которое ставится как можно чаще, дабы люди не сомневались в силе имперской власти.

Данте слышал, что в Имперской России правят практически такие же порядки, что и в Рейхе, только с уклоном на национальный характер. Вчера, гуляя по Петербургу, он видел, как возле статуи Императора Всероссийского люди в чёрных рясах, со златыми епитрахилями и крестами служили молебен возле большого изваяния. Аромат, источаемый кадилом, наполнил всю улицу, а торжественные песнопения доносились до самых крыш. Ему это очень сильно напомнило, как священники Империал Экклессиас вели маленькие богослужение возле часовенных монументов Канцлера, испрашивая у Бога благословения на правление государя.

Ступая дальше вместе с женой, он в парке заметил, как что-то записывает человек, среднего роста, в сером длинном пиджаке в полоску, в широких штанах и небольших туфлях, а голову украсил цилиндр. В его руках электронный тоненький планшет и тактильная ручка, сделанная в форме пера. Он стоит прямо посреди параллельной дороги и всё время что-то чиркает у себя в планшете, внимательно всматриваясь в каждого прохожего.

— Данте, а что этот человек записывает? — с удивлением спросила Сериль, поправив чёрные волосы.

— Тех, кто одет не по правилам Указа Императора и вспомогательным актам. Это чиновник из Петербургского Одежно-надзорного отдела Министерства Культуры Российской Империи.