Падение "ангелов" (СИ) - Кирнос Степан Витальевич - Страница 27

— Как же ты бежишь от всего, что было? — усмехнулся герцог. — Ещё вчера ты вёл бои с директориалами и республиканцами, а сегодня напросился на фронт с Великим Израилем и Аравийской Конфедерацией. Что тобой движет, что ты как одержимый носишься из одной битвы в другую?

— Долг, — был отдан холодный ответ и герцог смог заметить лёгкое, практически миллиметровое движение диодов киберария, которые уставились в сторону левой руки, а там, на безымянном пальце Доуху разглядел, как палец окаймляет серебряное кольцо с потёртостями.

— Ох, мой металлический друг, я так не думаю. Может, скажешь, какая надпись раньше красовалась на твоём кольце?

— Думаю, эта информация конфиденциальна, — холодной речью ответил киборг, в которой дрогнуло нечто похожее на человеческую дрожь, и киберарий моментально сменил тему. — Скажите, как вы перенесли потери в битве за Эпир и Иллирию.

— Ах, Эпир и Иллирия. Осколки гнилого мира, в котором не было места человечности и порядку. Я мог сказать, что на тех побережьях мы оставили очень много людей, но и победа была сладка.

— Она была сопровождена огромным количеством потерь.

— Это так. Пирр бы нам посочувствовал бы, узнав, сколько мы потеряли в те дни. Мне жалко моих ребят, которые умирали в битвах с Иллирийской Тиранией и Эпиром, я каждый день сожалею о том, что мне пришлось видеть их смерть на улицах городков и столичных проспектах, но они умерли ради великой цели, — гордо заявил герцог.

Андронник стоит молча и слушает венецианца, обдумывая следующие вариации боевых действий, как вдруг Доуху сам меняет тему:

— Вот закончится скоро война, уйду работать инструктором в армию.

— Хотите, чтобы смерть вас встретила в кресле-качалке, а не поле боя? — раздалась холодная речь.

— Это прекрасно, что ты используешь подобные обороты, ибо в тебе не до конца возобладало машинное начало, — приятно улыбнулся герцог. — Да, ты во многом прав, да и хочу посвятить остаток жизни воспитанию внука… и внучка вот-вот скоро будет. Знаешь Андронник, после сегодняшнего боя, я думаю, мы отметим с тобой начало новых времён.

— Не думаю, ибо анализ данных показывает, что начатые войны не закончатся ещё очень скоро, — киберарий кинул бесчувственный взгляд на левую ладонь. — Да и опытным путём могу вам доказать, что ещё долго будут происходить боевые столкновения.

Герцог лишь понимающе кивнул Андроннику, понимая, что им ныне больше движут системы, анализы и вычисления, а не человеческая надежда, чаяния, мечты и грёзы, и поэтому решил разбавить разговор более приятной темой:

— Знаешь, сегодня мы точно посидим. Я, ты и мой сын.

— Жак?

— Да. Я думаю, вы с ним найдёте общий язык.

— Вы так тепло относитесь к сыну, так заботитесь о нём, что позволили ему оказаться в самом ожесточённом месте фронта?

— Он сам так пожелал. Он сказал, что его честь не позволит ему отсиживаться в тылу, и он сам решился выйти на бой. Ты бы знал, ты бы только знал, каким он рос в Венеции, — очи герцога наполнились внутренним светом. — Справедливым и мужественным, всегда помогал нищим и поддержал Рейх, когда Канцлер приблизился к городу.

— Что ж, ваш сын тогда действительно благородных кровей. И это милость Господня, что он у вас есть.

— Ох. Ты бы… видел его. Видел бы его семью и поверь, даже твой сердечный мотор это тронуло бы. А его жена. Миранда — выпускница института права. Ты бы видел их свадьбу, Андронник, видел бы их сына. — Герцог взглянул на Андронника и киборг смог разглядеть в глазах собеседника ничто иное, как самое настоящее счастье. — Андронник, ты бы знал историю про то, как он познакомились.

— Я думаю, вы когда-нибудь поведаете мне эту историю, господин герцог, — хладно сказал воин металла. — А сейчас нам необходимо вернуться к выполнению боевой задачи, как того требует Военная Доктрина Рейха.

Доуху, улыбнувшись, обратил свой лик к земле, посмотрев на шлем. «Ох, бедный-бедный Андронник. Сколько же тебе пришлось пережить, чего натерпеться. Если бы я столько через столько прошёл, то собственноручно вырвал себе сердце и заменил бы его на мотор».

— Господин герцог, приём! — раздалось из шлема. — Господин герцог, выходите на связь!

— Да, герцог на связи, — ответил Доуху, шевеля губами прямо у поднятого шлема. — Господин Консул Лиро, что вы хотели?

— Доложите, где вы?

— Мы сейчас на позиции у дворца, мои солдаты его прочёсывают с целью поиска флэшки.

— Хорошо… очень хорошо, — раздался самодовольный голос.

Вдалеке отсюда, на западном краю острове, в небольшом кабинете Лиро взглянул на Марона, почёсывая белую бородку, и не слышимо для герцога спросил:

— Господин Марон, вы передали нашим дружеским врагам координаты для… выполнения священной миссии. Мы уже отвели нашу цель от места прокола…

— Да, — коснувшись каштанового волоса, ответил Консул. — Мы же не хотим упустить герцога… такой человек необходим нам для нашей великой миссии.

— Тогда, следует передать нашему генералу в статусе губернатора просьбу о том, чтобы он посадил семена… горя.

— Хорошо. Я всё передам, — Консул снова активировал передатчик и его голос прозвучал на поле боя. — Господин герцог, мы только что получили данные, что во дворце нет данных, которые мы ищем. Возвращайтесь к выполнению первоначальных задач.

— Что!? — вознегодовал герцог, и часть его воинов обернулась на него. — Да как так!? Я потерял собрата по гвардии! — возмутившись, Доуху взглянул на то, как пара венецианцев вложила оружие в руки усопшего и тихо шепчут молитвы.

— Такова воля Канцлера, герцог. Конец свази!

Герцог был в негодовании, однако всё же в нём играла радость от того, что он теперь сможет приседениться к основному наступлению. Воин нацепил на себя шлем и активировал рацию, сухо говоря:

— Дожэ, прекращай обыск и возвращайся. У нас свои цели, — и переменив канал, его голос, более радостный зазвучал в эфире. — Жак, я иду к тебе, ты как там?

— Всё хорошо, вроде. Противник отступает к порту, и я с бронетехникой проломил оборону Великого Израиля, а вспомогательные части Аравийской Конфедерации бегут в разные стороны от нас. Сегодня Рейх восторжествует на Крите!

— Будь всегда осмотрителен. Вспомни Вара и Тевтембургский лес. Я уже иду к тебе, Жак.

— Помнишь, как ты помог мне… тогда в ВУЗе. Помнишь поединок чести — семья против семьи, когда нас стал задирать Ибрагим.

— Конечно. Дуэль чести — как такое можно забыть. Отец и сын вместе против отца и сына с другого факультета.

— Так будем же сейчас, как тогда. Вместе.

Связь прекратилась. Отряд венецианцев двинулся в сторону города, и стал удаляться от дворца, чтобы снова окунуться в бурлящий котёл уличных боёв под сенью полуразрушенных строений.

— Воины, за мной! — приказал герцог и с вдохновением повёл бойцов за собой, прямо в объятия войны.

Когда-то, очень давно на этих землях были плодородные поля, а ныне полуразбитые одноэтажные, жестяные и картонные, деревянные и пластиковые трущобы, разросшиеся во времена кризиса и пожравшие огромную территорию, через которые пролегает путь к центру города. Неожиданно из глубин трущоб по ним забили орудийные залпы, и пули со вспышками искр застрекотали по броне.

— Контакт!

Из-за дождя противника не видно, а множественные листы жести и кучи мусора скрывают позиции врага, отчего карабины венецианцев грохочут напропалую, прошивая всё вокруг. Герцог укрылся за бетонной стеной одноэтажки, дёрнув гранату и швырнув её за крышу. Стекольный взрыв сопровождался неистовым ором и воплями раненных, после чего командир подался из-за угла и направил в длинное пространство между домиками разрывную очередь, которая разорвала плечи и груди трём врагам.

— !הקרובהמשיחלתפארת

Андронник вновь слышит, как посланники Великого Синедриона взывают к Машиаху и, наверное, пытаются заполучить помощь от него. Киборг знает, что зовут они не Искупителя, не Мессию, а того, кто встанет против него, поэтому удивляется самому факту того, что страна, чьи солдаты против него воюют, пронесла чаяния на того, кто им так и не ответил.