В любви и на войне все средства хороши! (СИ) - Ведуница Ирина - Страница 8

— Некроманты? В нашем госпитале работают некроманты?! — вот этого я уж точно не ожидала.

— А ты не заметила? Высокий такой, худой мужчина в чёрном балахоне — мэтр Толман.

— Это который время от времени у похоронного шатра ходит? — вспомнила недавно виденное я.

— Ага, он самый. Пока тут один из дипломированных и двое учеников с собой привёз. Но поговаривают, будут ещё из академии присылать. Эти уже своими силами не справляются.

— А чем здесь могут помочь некроманты?

— Как чем? Инородные тела из раны достать, омертвелую ткань изъять, остановить воспалительный процесс. В конце-то концов, просто наложить временную стазисную заморозку, которой хватит для того, чтобы выгадать немного времени для операции. Но, сама понимаешь, на износ они работать тоже не могут, помощь нужна. Так что ждём со следующим поступлением не только накопители, но и дополнительный штат целителей и некромантов.

— Понятно. Значит, думаешь, что такое ещё повторится?

— Боюсь, что повторится и не раз. Если уж начали и увидели эффективность подобного оружия, то уже не остановятся. Как бы ещё чего хуже в дело не пустили.

— Ты меня пугаешь, Тильда, — поёжившись, я обхватила плечи руками, вдруг почувствовав внезапный озноб.

— Я тебя предупреждаю, Эрин. А теперь иди к себе. Сегодня ночью ты отдыхаешь. Есть время получить сменную форму, помыться и хорошенько выспаться. Завтра днём дежуришь по лазарету. Так что не теряй времени даром.

Вняв мудрому совету, я не стала больше засиживаться и впустую тратить время, выделенное на отдых. Сначала отнесла нашу грязную посуду на кухню и там же попросила горячей воды. В их хозяйстве всегда стояли большие чаны с водой, используемой для разных нужд. Сейчас как раз закипала очередная партия.

Попросив одного из помощников помочь мне донести вёдра до шатра, я быстро наполнила небольшую лоханку, загодя выпрошенную у Ули. Потом добавила немного холодной и развела в двух вёдрах тёплую воду для ополаскивания.

Вымыться хотелось со страшной силой. Смыть, наконец, с себя кровь, грязь и пот последних напряжённых дней. Вновь ощутить себя чистой и спокойной. Почти как раньше, пусть и не совсем. Конечно, соблюдая санитарные нормы, мы не ходили в грязной одежде и ежедневно меняли рабочие фартуки, но на личную гигиену времени оставалось совсем мало. А тратить и так недостающую магию на бытовые заклинания по очистке тела и одежды казалось кощунственным.

Приготовив на утро второй комплект выданной мне рабочей одежды и ночную сорочку для сна, я с полотенцем и мылом отправилась в небольшой закуток, спрятанный за ширмой, где стояла моя будущая ванна. Плотную ткань для разделения шатра на две половины, мне доставили на следующее же утро после приезда, отгородив заодно и место для умывания.

Неожиданного прихода соседа и, как следствие, нарушения своего уединения я не опасалась: знала, что Ленц сегодня находится на дежурстве. Он уже успел немного отдохнуть и восстановить силы, поэтому вновь вернулся к полноценной работе.

Боги, какое же это блаженство — смыть с себя, накопившуюся за несколько дней сущего кошмара, грязь и усталость! Лохань была не очень большая и мыться пришлось довольно быстро, пока не остыла вода, но это всё равно стало ни с чем не сравнимым удовольствием.

Особенно тщательно пришлось промывать волосы: они у меня на зависть всем были густыми и длинными. Несмотря на ставшие недавно модными короткие стрижки, особенно в среде магичек, я не торопилась расставаться со своим богатством, справедливо полагая, что волосы — одно из лучших моих украшений.

Мягкие, волнистые, цвета тёмного гречишного мёда, на солнце чуть отдающие рыжиной, они спускались почти до талии, на концах завиваясь колечками. В полевых условиях ухаживать за ними было непросто, но это меня не пугало.

Домывшись, я оставила воду в лохани, решив вылить её уже утром. Сейчас сил на это уже просто-напросто не осталось. Наскоро вытерлась, надела ночную сорочку, а поверх неё плащ, чтобы не замёрзнуть после купания и села расчёсывать волосы. Уже чувствуя, как закрываются глаза, поспешно заплела ещё влажные пряди в свободную косу и погасила свет.

Когда добралась до лежака, усталость взяла своё, и я просто напросто отключилась, стоило только залезть под одеяло и положить голову на подушку.

Глава 3

Утром, проснувшись чуть позже обычного, я чувствовала себя не в пример лучше. Как морально, так и физически. Воспоминания последних дней слегка притупились. Теряя свою остроту и уступая место профессиональной отстранённости. Тем более, что раненых на нашем попечении заметно убавилось.

Сдав грязное бельё в стирку, я сходила в столовую на завтрак. Осталось только договориться с мужчинами из помощников, чтобы они зашли в шатёр главного целителя и вылили лохань с использованной водой. Что я и сделала, вовремя заприметив двоих за соседним столом.

Работа встретила меня уже привычной суетой в госпитале. Свои обязанности я уже выполняла почти механически, стараясь не слишком присматриваться к лицам искаженным страданием. И всё же, доброе слово находилось для каждого, кто нуждался в поддержке. С некоторыми я даже перекинулась парой фраз. Кто-то уже даже понемногу начал шутить и делать комплименты. Это были из тех, кто уже более или менее оправился, и кого мы готовили к завтрашней отправке на поезд.

Подводы на станцию должны были уйти утром ещё затемно, так что всё необходимое нужно было сделать сегодня: выдать одежду тем, чья форма пришла в полную негодность, сделать последнюю перевязку, составить списки уезжающих и умерших за ночь.

С последними было сложнее всего, так как не всех могли опознать. Этой ночью ушли ещё пятеро из самых тяжёлых. Их унесли в похоронный шатёр ещё до моего прихода и только пустые лежаки с грязным бельём свидетельствовали о том, что ещё недавно здесь кто-то лежал.

Что с ними будет дальше и как именно тела переправят в столицу — я не расспрашивала. Просто не хотела знать. И без того было тяжело. Проверять свои нервы на прочность желания не было: и так эмоциональное напряжение от работы сливать было некуда, так зачем добавлять себе лишнее?

Дома я решала эту проблему весьма своеобразно. Через несколько лет, после того, как я получила наследство, по соседству со мной поселился уже довольно пожилой мужчина — Дуглас Дартон — отставной сержант королевских войск. Полученная пенсия позволила ему купить небольшой домик в нашем тихом районе, чтобы спокойно дожить остаток отведённых ему дней.

Ни семьи, ни близких родственников у него не было. Друзья тоже захаживали нечасто, насколько я могла судить. Да и у меня хорошие знакомые появились только на работе: подруги из приюта разлетелись кто куда и лишь изредка присылали о себе весточки. Может быть поэтому, как-то случайно начав общаться с мистером Дартоном, мы вскоре к обоюдному удовольствию нашли друг в друге приятных собеседников.

Я иногда помогала ему по хозяйству, а он делился воспоминаниями о славном боевом прошлом и давал мне мудрые советы, если это было необходимо. Именно он, когда я пожаловалась на накопившуюся усталость и усиливающуюся нервозность, объяснил, что нельзя всё держать в себе. Особенно на такой работе, как у меня. Пусть даже она и кажется довольно несложной.

Человек, по словам мистера Дартона, имеет способность словно губка впитывать чужие эмоции: хорошие и плохие. Для этого не надо даже обладать магическим даром. Это не важно. Ведь сопереживаем мы душой, а не чем-то другим. А душа — она у всякого есть. Так и сказал.

Но больше всех подвержены этому те, кто часто работает рядом с чужой болью. Однако при этом не умеет до конца закрываться эмоционально. Потому-то и ловит чужие эманации, копит их в себе, а потом страдает сам от того, что не может наружу выпустить. Мучается. И лекарство от такого есть только одно — сильная физическая или эмоциональная нагрузка. Но эмоции при этом нужны совершенно другие: злость, радость, страх, восторг. Всё, что угодно, лишь бы оно могло полностью отвлечь внимание на себя и дать возможность «выпустить пар», вновь обретая утраченное душевное спокойствие.