Лефина (СИ) - Елена Рейн - Страница 20

– Все хорошо. Я все понимаю, поэтому не тороплю…

Пока он говорил, его рука перебирала мои волосы. Потом я ощутила, как огромная ладонь обхватила мой затылок. Когда его губы накрыли мои, это был самый нежный и сладкий поцелуй, который затрагивал во мне все потаенные зоны глубокого счастья, тихой безмятежности и сокровенной нежности, спрятанные неизведанно глубоко. Если вчерашний поцелуй был до сумасшествия страстный, неконтролируемый, показывающий все эмоции, предъявляющий права на свое, то сейчас я летала в облаках, ощущая себя самой желанной для своего мужчины. Он всегда защитит меня не только ото всех, но и от себя, если мой страх будет препятствовать сильной жажде оборотня.

* * *

Забыла рассказать, что вместе с мужем мы ездили в мою стаю. Естественно, Вадим с Еленой составили нам компанию.

Если честно, я не испытала счастья от этой поездки. Спросите – почему? Да потому, что моя стая смотрела на меня с бешеным страхом. Конечно, ведь Вадим вызвал на поединок альфу этой стаи, и тот остался в живых, можно сказать, благодаря моей жалости.

Когда Вадим рвал бурого волка в схватке, я не смогла выдержать взглядов сородичей, смотревших на меня с ужасом и надеждой.

Я упала на колени и стала тихо нашептывать: «Не убивай его, пожалуйста! Вадим, не убивай альфу». Через мгновение сквозь слезы я уставилась в родные глаза своего мужчины, который успокаивал меня нежными словами. Резкий рывок, и я в его нежных объятьях.

Альфа скулил от унижения и боли на поляне. Волки стояли в стороне, с ужасом ожидая обвинений в свой адрес. Мне стало противно здесь находиться, и я попросила мужа отвезти меня домой.

Вы думаете, я бесхребетная? Не знаю, возможно. Со стороны виднее. Но я знаю одно. Я не хочу, чтобы его смерть была на моей совести. И плевать на то, что по его вине меня несправедливо обвинили в убийстве и отдали Пригольскому. Это уже в прошлом, я не хочу об этом вспоминать.

Вы думаете, отец подошел ко мне и извинился? Нет. Он стоял в стороне с гордым видом, давая понять, что не снизойдет до такой падшей женщины, как я. Но это ведь он не смог защитить свою дочь от насилия и принародно отрекся, когда я нуждалась в его помощи.

Мать разревелась, когда мы уже подходили к машине. Она бросилась мне в ноги и стала плакать, умоляя простить ее. Я кинулась к ней, поднимая с земли, причитая, что все позади, я не виню ее, она моя мама, и я люблю ее. Она обняла меня так, как никогда в жизни, повторяя мольбы о прощении.

Потом подошла сестра и стала со злостью ругать мать, чтобы она не смела унижаться перед такой, как я. Давая понять, что слабой девке тут не рады.

Я не успела открыть рот, как мой муж схватил сестру за горло и стал трясти. Он рычал, что если она еще раз посмеет сказать хоть слово о его паре, он сделает так, что свои оставшиеся дни она проведет в изгнании. Вадим процедил ей в лицо, что его лефина – настоящая волчица, в которой есть не только доброта и сочувствие, но и отвага, сила мужества и крепкий характер. И я достойна самого лучшего, чем он меня обеспечит.

Сестра была не просто поражена, она была в шоке. В злобных глазах появилась осмысленность, потом злость, ярость и зависть. Сестра преобразилась на глазах, стала что-то щебетать про непонимание, что она лучше меня и тому подобное.

Но Вадим ее не дослушал… отшвырнул на землю и подошел ко мне. Нежно обняв, посадил в машину.

Вот так прошла моя поездка в родную стаю.

* * *

Я сидела на диване, просматривая журналы по воспитанию и развитию ребенка, которые мне принесла Мария. Между прочим, не скажу, что в них много интересного и полезного. Тут одна реклама и немерено ненужной информации о детях каких-то звезд, которых я не знаю, и мне как-то все равно, как они воспитывают своих отпрысков.

Положила журнал на столик и взяла книгу, недавно приобретенную с Вадимом в книжном. Да-да, мы стали часто вместе посещать книжные и детские магазины. С особой радостью ездили в детский, со счастливыми улыбками выбирали вещи и игрушки для наших девочек. Накупили много маленьких красивых одежек и мягких игрушек.

Оборотни предрассудками не страдают, поэтому в свободной комнате, наверху в комоде уже гора пеленок, одежды и всякой мелочи, которая необходима новорожденным.

Святая Жрица, я же про книгу говорила… Точно! Вот это вещь, все по делу и конкретно, начиная от зачатия и заканчивая кормлением ребенка до трех лет.

Мария сидела на диванчике напротив меня и лениво листала журнал про модные прически, периодически охая и ахая, либо вздыхая, что это уже не ново. Если честно, то я научилась не обращать никакого внимания на ее заносчивое поведение, на вечное нытье и причитания… И она, видя это, стала меньше капризничать.

Но, что очень интересно, при наших мужчинах она действительно становилась слабоумной. Вот честно, ни капельки не преувеличиваю. Например, вчера она купила желтые короткие шорты Сергею… на его громадное тело… и капризно попросила сразу их надеть. Нужно было видеть его лицо, это было нечто!

Вадим поперхнулся минералкой, когда увидел, а потом извинился и ушел в кухню, а оттуда донесся такой конкретный ржач, что даже мне стало неудобно и хотелось рассмеяться.

Сергей злился, а Мария довольно перечисляла достоинства шорт и ничего не замечала. Такое ее поведение стало нормой. Сергей в последнее время вообще только под вечер приходил и сразу, без разговоров, тащил Марию наверх. Странные у них отношения.

По поводу нас с Вадимом можно было сказать, что мы притирались: часто разговаривали, гуляли по парку или у нас на территории. Он помогал мне вечером готовить, иногда мы вместе смотрели фильмы.

После нашего нежного поцелуя в поддержке, заботе, доброте и ласке Вадима прошло четыре дня. Прикосновение его губ уже не казалось мне бомбой, я сама желала этого и жарких объятий. Правда, поцелуи были не только сокровенными и завораживающими, но и страстными, после которых нас трясло крупной дрожью, а потом Вадим как угорелый несся под холодный душ. Мы засыпали и просыпались в объятьях друг друга, не желая расставаться.

После того как вставали и завтракали, Вадим был весь в делах и заботах. Правда, всегда прерывался, чтобы обнять и чмокнуть.

Что таить, я была счастлива, и мой страх помаленьку утихал.

Поиски Пригольского и его дружков продолжались, напали на их след и вчера поймали бету, Стуканова Николая. Поэтому Вадим и Сергей всю ночь его допрашивали в специальном отделении полиции по оборотням и пришли примерно в восемь утра. Мой уставший муж даже не стал завтракать, ласково сгреб меня в охапку и утащил в кровать, чтобы полежала вместе с ним, пока он не уснет.

Серега съел несколько бутербродов с Марией, и они тоже пошли в постель, где и остались. Подруга так и спустилась ко мне в гостиную, видно отрубилась вместе с любимым.

Вадим проснулся к обеду, а Сергей встал только к ужину, весь разбитый и помятый.

После вечерней трапезы мы с Марией засели за чтение, а мужчины – в кабинете. Вдруг послышался громкий шум подъезжающей машины. Вадим с Сергеем сразу подошли к нам и стали ждать прихода гостей. В гостиную вошли Миха и Динамит, два огромных оборотня-вигара, и начали по очереди говорить.

– Стуканов зарезан. Утром, через два часа после того, как вы уехали. Работал профессионал. Наших спецов одурманили, не поймем, правда, как? Они работали в обычном режиме, заходили в камеру, проверяли этого оборотня, для них он был нормальным. А на самом деле Стуканов сидел непривязанный на стуле, полностью в крови и был мертв. У него двадцать ножевых ранений в теле, десять из которых с ядом гремучей змеи. Первые десять нанесены таким образом, чтобы была адская боль, но он не терял сознание, а последующие вызывали агонию и страшные мучения. Но… умер он только на двадцатом.

– Как такое может быть? Там же яд змеи, почему на двадцатом? – возмутился Сергей.

– Врач-оборотень выявил в ходе вскрытия, – ответил Миха.

– Подождите, вы хотите сказать, что охрана ходила в камеру, видела его в таком состоянии, но для них он был здоров? – спросил Вадим.