Рандеву с «Варягом» - Михайловский Александр - Страница 7

Хотя… Я задумался – если посчитать численность команд на флоте, включая нижних чинов, то это всего-то примерно 35 тысяч душ. А сколько во всей империи дворян, где-то за полмиллиона мужчин призывного возраста? То есть мы вполне бы могли иметь флот, составленный только из дворян, причем из потомственных.

Решено подождать – значит, подождем, посмотрим, что будет дальше. А пока полюбуемся на этого «Ушакова». Интересно, насколько он похож на нашего «Адмирала Ушакова» – видел я в Кронштадте броненосец береговой обороны, носящий такое имя…

Вот он уже приблизился к нам и, сбросив ход, входит в фарватер, огибая разбросанные повсюду японские миноносцы, которые болтаются как кое-что в проруби.

Поручик Бесоев снова вытащил из кармана свою коробочку, послушал то, что она ему сказала, и повернулся ко мне.

– Всеволод Федорович, есть одна просьба…

– Да, Николай Арсеньевич, слушаю вас… – отвечаю.

А мои-то лейтенанты с мичманами, что рядом стояли, так уши-то и навострили.

– Командир «Ушакова», каперанг Иванов, просит убрать с фарватера плавучий мусор в виде неуправляемых японских миноносцев. Отогнать их к острову, на якорь поставить, что ли… Скоро подойдет эскадра, и тогда тут будет по-настоящему весело. Он понимает, что все ваши шлюпки и катера превратились в решето. Если вы сможете выделить пару сводных призовых команд, он даст для этого два катера. Ну и сами трофеи тоже достанутся Русскому Императорскому флоту, нам они без надобности.

Сначала я не понял.

– А почему бы вам самим этим не заняться, господа потомки? Или есть какие-то сложности?

Поручик кивнул.

– Вот именно, сложности… За сто с лишним лет столь архаичные машины, такие, как на этих миноносцах, совершенно вышли из употребления. Так что теперь никто из наших и не сообразит, как с ними управиться. Разве что брать эти миноносцы на буксир катером. У вас все это получится гораздо быстрее и надежнее.

Думал я недолго. Ну, а что, в самом деле – ведь добро пропадает, вполне исправные миноносцы нам достанутся даром, и русскому флоту еще послужат. Лейтенантов на такое дело посылать не по чину, а вот мичмана в самый раз – вот они стоят, два бездельника, оба легко раненные. Шиллинг и Балк. Две команды и два командира.

Подзываю их к себе.

– Слышали, господа офицеры? Считайте, что это первое ваше самостоятельное задание.

Козырнув, мичмана исчезли, будто их и не было. Им сейчас придется побегать – найти старшего офицера Степанова и старшего механика Лейкова. Ведь без них они не смогут набрать свои команды. Отпустив мичманцов, я продолжил вглядываться в подходящего к нам «Адмирала Ушакова». С первого взгляда корабль особо не впечатлял. Всего одна короткая и очень широкая труба (у «Варяга» таких труб четыре, а у «Аскольда» – аж пять). Хотя то, как он к нам бежал, показывает совсем неплохие скоростные качества. Шпирона как такового нет, форштевень атлантического типа. Когда я обратил на это внимание поручика Бесоева, тот ответил, что, дескать, в историю военно-морского искусства попали лишь два полных адмирала-идиота. Один – австрийский, который пошел на таран в битве при Лиссе, и другой – итальянский, тот, что позволил австрийцам себя таранить. В остальных случаях шпиронами топили лишь свои корабли во время неудачного маневрирования. Сейчас не то что на таран – на дистанцию выстрела из минного аппарата броненосец или крейсер не подпустит корабль своего класса. В том смысле, что все наши минные аппараты – это бесполезные в бою, и к тому же крайне опасные игрушки. Для крейсера они могут еще пригодиться – к примеру, для того, чтобы быстро утопить невооруженные неприятельские пароходы. Но тут, если по уму, и одной скорострельной четырехдюймовой пушки хватит за глаза.

А вот «Ушаков» в смысле вооружения больше похож на маленький броненосец: бортовых орудий у него нет, но имеются две двухорудийные башни. Сразу за носовой башней – восемь толстых наклонных труб. Не знаю, что это – наверное, что-то подобное тому, чем убили «Асаму»… хотя по ней стрелял вроде не «Адмирал Ушаков», а «Москва». Минные аппараты тоже есть, правда, не нашего детского калибра, а эдак примерно двадцатидюймовые, длиною саженей в пять. Надо будет потом спросить, там обычные мины или что-то особенное – если уж даже в наше время корабли на минный выстрел сойтись не могут. И не повернуть их никак, ширины корабля не хватит, а ведь там еще и надстройка… Нет, с этим так просто не разберешься. Только вот как у него с огневой мощью – четыре ствола не маловато будет?

И тут жизнь через какого-то дернутого на всю голову самурая сама дала мне ответ. На берег, прямо напротив нас, на рысях вылетела японская конная батарея. На что они рассчитывали? До нас их снаряд если и достанет, то далеко не прицельно, на пределе дальности. Хотя и нам им ответить нечем, несмотря на то, что наши пушки подальнобойнее будут, но в боекомплекте у нас, стараниями умников из-под Шпица – одни бронебойные, которые по фугасному действию недалеко ушли от болванок. Это если взрыватель сработает.

Я поднял к глазам бинокль. Маленькая пилюля, которую втихаря сунул мне поручик Бесоев, помогла, и теперь голова совсем не болела. Восемь полевых пушек, зарядные ящики уже отцеплены, японский офицер поднял саблю… Очередь, пушки с берега выстрелили одна за другой. Оказывается, я ошибся, определяя их дальнобойность. Их снаряды не долетели до нас четыре-пять кабельтовых, и бесполезно лопнули при ударе о воду, выбросив густые черные облака шимозного дыма. Я уже собирался дать команду ответить японцам из неповрежденных орудий правого борта, но тут произошло то, что удивило меня до глубины души. Причем не только меня – наш начарт лейтенант Зарубаев при виде сего действа так и остался стоять с открытым ртом.

Обе башни «Адмирала Ушакова» повернулись в сторону берега, стволы их орудий взметнулись вверх… и выпустили очередь подобно картечнице Нортфельда. Мы с лейтенантом даже не успевали считать выстрелы. Несколько мгновений – и на берегу воцарился настоящий ад. Японская батарея окуталась вспышками разрывов, совершенно не похожих даже на разрывы наших шестидюймовых снарядов. Когда дым развеялся, японской батареи на позиции уже не было – лишь изуродованные обломки и несколько разбросанных тел указывали на то, что она находилась там минутой-двумя ранее. В отдалении билась в агонии смертельно раненая лошадь. И все…

Отличное и поучительное зрелище для наших британских «друзей», которые наверняка наблюдают за всем происходящим в бинокли. Наверняка коммодор Бэйли отпишет своему начальству о том, что ему довелось увидеть, и гордые британцы станут вести себя почтительнее с кораблями под андреевским флагом. И я понимаю своего коллегу, капитана 1-го ранга Иванова – если сразу не научишь себя уважать, так потом на тебя каждая собака будет лапу задирать.

Солнце уже клонилось к закату, когда отряд наших кораблей подошел к Чемульпо. Чуть накренившийся «Варяг» стоял на якоре у острова Идольми. Рядом с ним – «Адмирал Ушаков», держащий берег под прицелом своих орудий. Нам уже известно, что японцам на пальцах довольно доходчиво разъяснили пагубность чрезмерных понтов. Ну и мы, если что, добавим.

На подходе к Идольми отряд разделяется. «Североморск» занимает позицию рядом с «Ушаковым», наведя свои орудия на берег. «Алтай» и «Енисей», как заботливые няньки, отворачивают влево, к «Варягу» – спасать и лечить. Четыре БДК строем кильватера, что называется, «под гром литавр и бой барабанов», входят на внутренний рейд.

Милях в трех за Идольми черноморцы, «Новочеркасск» и «Саратов», отваливают от строя и делают поворот вправо – все вдруг, на восемь румбов. Идут к берегу строем пеленга, сбрасывая скорость. Задача у черноморского батальона – занять высоту 233, юго-восточнее Чемульпо, потом, оставив там заслон и самоходную артбатарею, зачистить от японских захватчиков город и порт. Мы идем дальше, на полном ходу обогнув стоящих на якоре стационеров, проходим траверз порта. У причалов видны японские пароходы, что вчера вечером и ночью сбросили в Чемульпо десант. Но нам не сюда. Показываем «Тэлботу» средний палец и уходим за мыс, на котором стоит Чемульпо – пусть англичане гадают, чем мы там занимаемся. Все, приближаемся к точке высадки, мне пора к ребятам, вниз, в трюм.