Сплошная видимость (СИ) - "MMDL" - Страница 16

— Могу и там побрить, — смело кивнул он в сторону моей киски. Уверившись в своем мастерстве, он попытался покрутить бритву в пальцах, как ковбой пистолет, но уронил ее на коврик и шепотом выругался.

— Обойдусь, — искренне мотнула я головой и поднялась. Бортик ванны все это время неудачно передавливал ноги, так что они порядком занемели, отчего моя походка стала ватной. — Побуду, как ты выразился, девчонкой-пофигисткой.

Для эффектности сказанного я вышла из ванной, но успела увидеть довольную улыбку, осветившую его лицо… Но отправиться сразу к бассейнам, умиротворяюще перешептывающейся гавайской растительности да беседкам с травяными крышами, увы, не получилось. После оглушительного стука в дверь, который, если б мы не закончили, точно заставил бы Люка срезать бритвой чуток кожи, отец криком уведомил меня, что сейчас же мы отправляемся к врачу. Несмотря на заверения Кэмерона, что я в порядке и что супругом завладела типичная родительская паранойя, тот все же выискал в Интернете ближайшую клинику. Возможности отказаться он мне просто-напросто не оставил, как Кэмерону и Люку — сопровождать нас. Папа посчитал, что без их моральной поддержки и вечных поддакиваний я расколюсь быстрее и признаюсь, наконец, как сильно у меня болит рука и как долго и мученически я все это время терпела втихомолку, лишь бы не испортить долгожданный семейный отдых! Вот только рука почти не болела, а с тем монотонным нытьем, какое все же имело место быть, отлично справлялись обезболивающие, выписанные мне в Сан-Франциско.

И все-таки, невзирая на мои протесты, мы оказались в маленькой одноэтажной клинике. Здесь работали местные — смуглые улыбчивые гавайцы, и от дружелюбия и позитивности медперсонала вокруг царила атмосфера спокойствия, надежности и радужных перспектив. Вот бы все врачи были такими! — а не хмурыми, понурыми, словно уже заранее знают, что никакой обнадеживающий диагноз ни одного пациента не ждет. Через пару десятков минут ожидания нас принял полный длинноволосый дядечка, подвязавший жидковатые волнистые черные локоны в хвост. Белый халат на нем не смотрелся от слова совсем, возможно, потому, что из-под снежной ткани выглядывала красная гавайка, точно костюм клоуна из-под одеяния священника.

На этот раз папа зашел в кабинет вместе со мной… Он пыжился говорить за меня, но во мне запоздало пробудился бунтарский дух!

— У нее болит рука под гипсом!

— Нет, не болит! И я тысячу раз уже ему говорила!

— Она врет, чтобы никому не доставлять хлопот! Чтобы не испортить отпуск!..

— Если бы мне было по-настоящему плохо, я бы об этом незамедлительно сказала!..

— …Ей нужно срочно сделать рентген!..

— …Я ж не идиотка! — чтобы у меня потом кость срослась как-нибудь неправильно и рука была вдвое короче нужного!..

— …Ей нужны другие таблетки!..

— Да нормальное обезболивающее, оно даже при менструальных болях помогло!..

И хотя мы могли — и нам даже стоило — спорить друг с другом, весь поток аргументов пришелся на неподготовленного врача, у которого улыбку смыло аж на минуту, а кустистые брови поползли вверх. К волнам ему было не привыкать! Вернув яркий отблеск сердечности на пухлощекое лицо, он примирительно выставил перед собой ладони и остановил нас ритмичным повторением какого-то слова на гавайском языке.

— Спокойно, — возможно, перевел он его для нас в конце концов, — спокойно. Сделайте неторопливый глубокий вдох. И еще более медленный вы-ы-ыдох…

Мы послушались и вместе с ним повторили еще два раза.

— Отлично, — мягко кивнул он, — отлично. Сколько прошло с момента перелома?

Узнав, что минуло меньше недели, он одновременно пожал плечами и покачал головой:

— Делать рентген смысла нет, ничего колоссального за эти дни не произошло. Я понимаю, что Вы волнуетесь, но я склонен верить пациентке: она не кричит от боли, в рамках допустимого двигает рукой. Новых травм, насколько я понимаю, за это время не случилось. Я не вижу проблемы. Если и дальше будете переживать, сделайте рентген хотя бы через несколько недель — вот там уже что-то да видно на снимке будет.

Я торжествующе улыбнулась — от уха до уха! Отец сперто выдохнул в сторону левой стены, явно неудовлетворенный ответом врача, но не имеющий наглости оспаривать словесно или даже мысленно его профессионализм.

— Но таблетки другие хотя бы можете выписать? — расстроенно спросил он. Мне стало его искренне жаль, и когда доктор, кивнув, попросил показать пузырек с уже назначенным препаратом, я без колебаний его отдала.

***

Новые таблетки отец уговорил меня принять, еще пока мы были в клинике. Видимо, они и правда были сильнее, потому что неожиданно меня сморило, и я пришла в себя не в такси, уронившая голову на папино плечо, а в залитом ночной тьмой номере на своей кровати. После того, как врач выписал мне это обезболивающее, он сказал, что принимать его надо по расписанию, поэтому, сверившись с часами на стене, я проглотила еще одну продолговатую таблетку. Спать больше не хотелось — только по этой причине я позвонила Люку, пропадающему неизвестно где. Он примчался в номер через пять минут, мокрый, в плавательных шортах, оставляющий на коридорных ковровых дорожках вереницу темных капель-следов.

— У тебя был план, как помочь мне купаться? — решительно спросила я. — Действуй.

Люк серьезно кивнул, словно я дала ему поручение на уровне государственной тайны. Он помог мне надеть купальник; выйдя из номера на пару минут, где-то раздобыл большой толстый белый пакет и рулон скотча, коим в итоге закрепил этот самый пакет, предварительно сунув в него мою загипсованную руку. Скотч не просто держал суженное «горлышко» пакета, но и намертво цеплялся к коже возле него — отрывать его потом вместе с волосками будет ну очень болезненно… Однако другого выхода у меня все равно не было. Я заслужила возможность окунуться в бассейн. Я слишком долго старалась угодить всем и вся, игнорируя, пожалуй, единственного человека, чьи желания на самом деле должна была исполнять. Себя.

Идти по отелю в купальнике да с пакетом и скотчем на руке мне было стыднее некуда. Как назло по пути нам встречались люди: они удивленно глазели на меня, улыбались — вряд ли из-за приятных, добрых мыслей… Чтобы понизить чудовищный уровень стресса в фойе я взяла из прозрачного шара на высокой подставке горсть бесплатных шоколадных конфет, и Люк помог мне справиться с их фольгой-фантиками.

— А ты не хочешь? — пихая третью конфету за щеку, не очень внятно спросила я.

— Нет, спасибо. Я пробовал, мне они не понравились. Отец сказал, что тот сок внутри, окружающий вишню, — коньяк.

Я приняла четвертую и последнюю конфету из рук Люка с опаской. Оглянулась на шар: на прозрачном пластике действительно была широкая наклейка на разных языках, предупреждающая, что эти образцы конфет, предоставленные компанией-партнером, содержат алкоголь, «Строго 18+». Коньяк, пусть и не больше столовой ложки, вместе с настолько сильным обезболивающим?.. Но в этот момент мимо меня с язвительной усмешкой прошли двое парней, и, нахмурившись, я с остервенением разжевала последнюю конфету, точно им от этого могло бы быть физически больно. Как будто так сложно догадаться, почему кто-то идет плавать с пакетом на руке!.. Придурки, блин…

Как только мы оказались во внутреннем дворе отеля, больше напоминающем парк с бассейнами, Люк взял меня за здоровую руку и повел по стеночке направо. Мы отходили от главной дороги, выложенной фигурной плиткой и ведущей к основным бассейнам, в которых кто-то плескался, разговаривал и смеялся. Толстые зонты-листья сонно шуршали у самой земли, над головами покачивали шевелюрами пальмы, и сквозь их резную зелень было видно темно-синее небо, полное малюсеньких, чрезвычайно ярких звезд. Ведомая Люком, я шла с запрокинутой головой, восхищаясь бездонной пропастью над нами и ужасаясь, сколь маленькие и незначительные мы со своими земными проблемками. Голова начинала немного кружиться: то ли от не самой удобной позы, то ли из-за коньяка в шоколаде, то ли по вине его страстного танго с новыми таблетками. Я лишь крепче сжала руку Люка, чтобы меня не унесло в эту высь, и он ответил мне тем же.