Когда Черт в твоем Омуте — Дешевка (СИ) - "Grafonorojdennuy" - Страница 56

— Тише, — ласково выдохнул Феликс. — Тебе нужно отдыхать. Набираться сил.

Сил… Каких сил? В нем нет сил. Все что осталось…

«Все забрал ты. Все — до последней капли».

Боль ударила в виски. Тошнота ударила под дых. Волнение взбурлило, окатив до самых кончиков пальцев. Страх впился в сердце жгучим ледяным жалом.

Аллег вздрогнул. Снова посмотрел на Феликса — и не узнал его. Это не он. Не его лисенок. Это не тот застенчивый тихий юноша с вечно опущенными глазами. Это Аарон из Подворотни. Или Викинг со страниц книги Томми…

Томми! Звонок! Обещание! «Жди меня. Я скоро буду. Совсем скоро. Жди».

Аллег неловко поерзал на месте. Язык едва ворочался во рту, и все же он смог пробормотать хриплое:

— Феликс… С… с-спать… Я…

— Да, конечно, — мягко улыбнулся Юноша, похожий на Феликса. — Ты ляжешь спать. Я тебя уложу, не волнуйся.

Белая рука начала подниматься выше — за ней следовал страх и нежданно стойкое чувство тошноты. Аллег хотел отодвинуться, хотел сбросить ее, но он лишь смотрел. Смотрел в глаза — большие, серые, горящие… алчные глаза, полные желания и умиления. Полные нежности до самых краев. Дрожь прошила спину, горло сушили бессмысленные вздохи. В ушах стучало и звенело… слишком громко звенело.

Тонкие брови сошлись на переносице, и Юноша отвернул голову в сторону. Прислушался. Аллег сделал то же самое. Звон не ушел — звон повторился. Жди меня. Я скоро буду. Жди… Юноша грациозно слез с кровати и пошел к двери. Уже открыв, ее обернулся. И улыбнулся. Улыбнулся. Улы…

Мир пошел рябью — и обрел резкие черты. Страх вгрызся так глубоко, что прорвал нежную изнанку сердечных камер. Аллег забыл, как дышать.

— Одну минуту, — сказал ему Юноша, которого он едва узнавал. — Я сейчас.

Он ушел, но легче от этого не стала. Весь дом был пропитан им, его запахом, его словами, аурой, что окружала его. Аллег не мог отвлечься ни на что, не мог пошевелиться, не мог задуматься. Он боялся каждого угла, он боялся Юноши шедшего к входной двери, он боялся… Боже! Он боялся за того человека, что окажется за ней. Боялся за…

— Добрый вечер, — произнес высокий дружелюбный голос. — Могу я поговорить с мистером Тэрренсем?

Томми! Нет! Уходи, хотелось крикнуть ему. Уходи отсюда немедленно! Беги! Но все, что он смог сделать, это только приподняться на мятых подушках — и даже от этого нехитрого действия покрыться крупными каплями пота.

Юноша что-то ответил Томми, Аллег не разобрал — слишком тихо. Но это явно было не приглашение, не могло им быть. И хорошо, подумалось ему. Пусть он уйдет. Пусть спасется. Ему достаточно, ему хватит. Он не сможет…

— Сожалею, но я вынужден настаивать, — твердо отозвался Томми.

Снова ответ — и снова, скорее всего, отказ. Скрип закрывающейся двери — как сброшенная тяжесть с плеч… Глухой звук удара.

Голос, ледяной и жесткий, как сталь:

— Не знаю, чего хорошего мне может пожелать лжец и убийца.

БАМ!

Грохот, сдавленный вопль и ругань. Тонкие стены и полы пропускали обрывки слов. Аллег слышал несколько голосов — Томми был не один.

— Куда?..

— Пока в… и вруби кран…

— Жестко… заслужил?.. О! Какая!..

— Ага… Он… не сможешь… мразь… Ублюдок!.. Поверь… верх…

Звуки шагов неясной мешаниной разлетелись по всем комнатам дома. Правда, одни из них были слышны четче. И они приближались…

У Аллега перехватило дыхание, когда на стену, скрывающую лестницу, упала знакомая по очертаниям тень. У него вырвался слабый стон, когда обладатель этой тени влетел в комнату. Волосы растрепаны, куртка — нараспашку, лицо… Не будь Аллег так слаб, он бы разрыдался.

— Томми, — просипел он, сорвано задышав.

— Все хорошо, мы здесь, — произнес его мальчик, садясь рядом с ним на кровать с елозящей Минни на руках. — Все закончилось. Все будет хорошо.

Аллег не мог поверить. Он перевел пульсирующие глаза на лестницу, снова посмотрел на Томми. Черты белого лица заострились, крылья носа подрагивали, глаза… Аллег помнил этот взгляд, этот острый сверкающий взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Он уже видел его таким однажды. Он так не хотел видеть его таким вновь. Аллег потянулся к нему.

— Ал, — прошептал Томми, склоняясь ближе. — Я сейчас уйду, хорошо? Мне надо кое-что закончить. Я оставлю с тобой Минни. Чтобы тебе было спокойнее. Хорошо, госпожа? — Он ласково улыбнулся кошечке. — Вы побудете с мистером Тэрренсем, до тех пор пока я не вернусь? Да? Ох, спасибо вам.

Он быстренько прижался губами к носику Минни, и та вытянула голову, то ли обнюхивая, то ли потираясь о его губы. Со стороны это походило на ответный поцелуй. У Аллега от этой картины глазам стало жарко, и кишки прошила тяжелая колючая боль. Томми обнял его одной рукой.

— Я скоро. Я очень скоро, поверь, — вкрадчиво заверил он, прижимаясь лбом к его лбу. — Потерпи немного. К нам уже едут. Минут через тридцать… Ал…

Его влажные теплые губы прижались к его рту, и Аллег почувствовал почти обморочную слабость. Ему хотелось закричать, но он смог только жалко выдохнуть что-то нечленораздельное, когда Томми отстранился, и прихватить его за руку. Не ходи, хотел вскрикнуть он. Не оставляй меня! Не губи себя!

— Томми, — выпалил он, с трудом двигая губами.

— Сколько же эта паскуда в тебя влила? — голосом, от которого у Аллега мурашки побежали по спине, проговорил Томми и припал поцелуями к его руке. — Все кончено, родной. Яичко разбито, теперь нужно понять, от какого петуха этот птенчик.

Аллег был готов взвыть. Не нужно ничего понимать! Не нужно! Нужно спасаться!.. Но разве Томми его хоть когда-нибудь слушал? Его мальчик, оставив последний долгий поцелуй на четко выступившей синей вене, мягко отпустил его ладонь и встал. Чмокнул в лоб, шепнул напоследок тихое «я скоро» и вылетел из комнаты так же стремительно, как появился, плотно прикрыв за собой дверь. Минни, потершись о его грудь и колено, спрыгнула на пол и скрылась где-то под кроватью. Аллег в отчаянии смежил веки.

И прислушался. Внизу какое-то время было тихо — но потом вниз спустился Томми. Голоса вновь стали слышны. Они были на кухне, говорили, по большей части, двое. Высокий звонкий голос Томми перемежался незнакомой Аллегу грудной томной речью с легким акцентом. Изредка проскакивал низкий грубоватый баритон — значит, с Томми, как минимум, двое. Аллегу от этого почему-то не стало спокойнее. Кровь все ещё гулко била в висках, мешая слышать. Сначала были только голоса, потом раздалось резкое шипение крана. За ним — скрип двигающейся мебели по плитке, а затем…

— Подъем, господин маньяк! — вскричал некто с грудным голосом. — Просыпайтесь немедля — время не ждет.

Короткая пауза — видимо, Юноша приходил в себя. Аллег затаил дыхание. Его развороченное страхом сердце билось сумасшедше быстро.

— Ликуйте, — продолжал томный незнакомец с едва заметной манерностью, — ибо с вами желает поговорить один весьма знатный… ну-ну, не шипи, caro amico… один весьма заинтересованный вашими не слишком чистыми делами джентльмен. Прошу, мистер Клайптон. Он ваш.

Аллег попытался встать, но мышцы оказались безвольно слабы, и комната сделала перед глазами круг. Он упал на подушки, потеряв ощущение реальности на миг или другой. К тому моменту, как он очнулся, Томми уже подводил к концу свой монолог:

— …это было умно. С одной стороны. Но с другой — невероятно глупо. Столько переменных, которые могли сложиться не так. Коллеги, старые друзья, дальние родственники… А что если бы они в один из счастливых дней таки навестили любимого дядю, старого друга, дорогого приятеля, м? Или что если бы сам Аллег в какой-то миг осознал, что с ним что-то не так? И пошел бы в больницу, не сказав тебе ни слова?.. Молчишь. Впрочем, чего я от тебя хочу? Ты глух к рассудку, слишком уверен в себе… Для этого есть причины, верно? Определенно есть. Они занимают меня. Немного, но занимают. Однако куда больше меня занимает совсем иное. Рейк, друг, не мог бы ты?..

Снова скрип стульев по полу. Непонятная смесь из вздохов, шипения, бормотания — и яркий четко слышимый всплеск. Кран. Кухня. У Аллега засосало под ложечкой. Он дернулся, услышав бесстрастный приказ, отданный хорошо знакомым голосом: «Держи, сколько сможешь». И тишина.