Когда Черт в твоем Омуте — Дешевка (СИ) - "Grafonorojdennuy" - Страница 53

— Тебе нужно поесть, — тихо, почти застенчиво пробормотал парень.

Он всегда так говорил, это был его всегдашний тон — очень тихий, очень скромный, с дрожащей, почти надрывной ноткой испуга. При этом он чуть сжался, втянул голову в плечи, опустил глаза в пол, как всегда с ним бывало, когда он осмеливался что-то просить или утверждать. Все это вкупе создавало образ пришибленного пса, боящегося за лишнее движение получить пинок от злого хозяина. В свое время Аллега это пронимало, но то время давно прошло — сейчас он понимал, что это всего лишь поза. Рычаг, которым Феликс пользуется, чтобы на него воздействовать. Очень мягкий рычаг — но от этого не менее грубый и даже смешной в какой-то степени.

Аллег ткнул юного манипулятора в плечо.

— Хватит тут мне, — фыркнул он. — Несчастная невинность. Знаю я, что мне нужно, — глубоко вздохнул, — а ты знаешь, что я это терпеть не могу.

— Ты давно не ел, — заметил Феликс уже посмелее. Даже улыбнулся слегка. — Уже неделю. Для здоровья это нехорошо.

Аллега вновь передернуло. Не совсем понимаю, мой дорогой, как риталин поможет моему здоровью. Мужчина заглянул Феликсу в глаза, открыл рот и… на одно короткое, безумное мгновение остро захотел рассказать ему все. Это же Феликс, его маленький Феликс-лисенок. Умный, застенчивый, добрый… Он все поймет. Он сможет понять, Аллег верил в это.

«…Правда, с Феликсом тебе придется порвать, а ещё под очи закона его подвести, а ещё на него заяву накатать…»

Горло словно сдавило спазмом. Мужчина закрыл рот и сглотнул скопившуюся слюну. Горькую слюну. Слова Томми бились в голове набатом. Нет, не просто бились — они проникли в ее глубины, угнездились там и плодились в его воспоминаниях, мыслях, оседали на языке. Горечь стала ощущаться четче, и Аллег прикрыл глаза от усталости и досады. Пути назад не было — как и былого абсолютного доверия. Феликс подсыпал ему риталин. Из добрых побуждений или нет, он это делал — и делал в тайне, за спиной, не посоветовавшись, ничего не сказав. Можно сказать, все решив за него.

Аллегу это не нравилось. Если быть до конца честным, его от этого коробило. Это так хорошо вписывалось в гипотезу Томми, но… Нет! Нет, нет, нет. Его мальчик ошибся. На этот раз точно. Не может быть такого. Просто не может быть. Аллег слабо улыбнулся. Поднял глаза на Феликса.

И чертыхнулся. Внезапно, вдруг, неожиданно. Сам не зная из-за чего. Феликс смотрел на него. Просто смотрел… Разве нет?

— Что-то мне не хочется, — спокойно произнес Аллег, отложив ложку, и медленно протер лоб. — Голова раскалывается. Не уложишь меня, сынок?

— Может, ты меня? — со скромным кокетством спросил Феликс, глянув на него из-под пушистых ресниц.

Аллег с легкой улыбкой коснулся впалой щеки. В низу живота приятно заныло, но мужчина давно уже понимал, что это опосредованное, чисто физиологическое ощущение. Его заводит сам намек, а не тот, кто этот намек сделал. Интересно, если бы на его месте был Томми, как бы я?.. Аллег провел ладонью по ровной челюсти до самой шеи и ключиц.

— Не сегодня, мой хороший, — низким голосом произнес мужчина, поглаживая гладкую белесую кожу. — Но ты можешь полежать со мной. В этот раз не сбегу, — он слегка усмехнулся, — обещаю.

Феликс молча кивнул и встал. Его почти никогда не нужно было уговаривать.

Томми написал ему на следующее же утро. Аллег встал намного раньше положенного и даже немного раньше Феликса. Телефон тихонько «булькнул» и загорелся неярким сероватым светом, и мужчина вяло потянулся за ним.

Перебарывая головную боль, он ушел в ванную и там прочел смс-ку от своего мальчика при свете мигающей люминесцентной лампочки. Это была давняя привычка, во многом инстинктивная — отчего-то Аллегу совершенно не хотелось, чтобы Феликс знал о Томми хоть что-то. Даже их встреча казалась ему неправильной, ненужной, она словно противоречила чему-то… Аллег не мог сказать точно чему.

Усевшись на край ванны, мужчина открыл сообщение. И не смог сдержать улыбки. Первый абзац был полностью посвящен ему — Томми справлялся о его самочувствии, извинялся за чересчур резкие слова при последней встрече, жаловался на тоску и уверял, что «ужасненько соскучился». Последующий текст, однако, был не таким теплым. Под конец Аллег сидел на керамическом бортике хмурым сычом, и его настроение стало ещё более скверным, чем прежде.

«Интриган чертов», — пробормотал он себе под нос, отпечатывая ответную смс.

Разумеется, у Томми созрел новый план. И, разумеется, черт его дери, Аллегу придется его исполнить.

Проблемы начались к концу первой недели и продолжали нарастать, как снежный ком. Аллег отказывался есть суп — мягко, очень скромно, подчас бессовестно небрежно. Словно потому что ему просто опостылела эта еда, а не потому что он что-то заподозрил. Впрочем, Феликсу явно было от этого не легче. Ближе к пятнице Аллег начал чувствовать исходящее от него напряжение — и расстроился окончательно. Трюк Томми сработал. А значит, все это правда. Абсолютная правда.

«Но зачем?» — постоянно всплывал в голове Аллега один и тот же вопрос.

Неужели Феликс верит, что ему так будет лучше? Мужчина знал, что риталин в малых дозах помогает успокоиться, прибавляет сил и дарит душевный подъем. Но ни первого, ни второго, ни уж тем более третьего с Аллегом не было ни разу. Скорее уж наоборот. Значит, доза превышена. Препарата слишком много, он воздействует не так, как должен, и ты чувствуешь себя разбитым, больным, сломленным. Так говорил Томми, так было написано в экспертизе. Феликс не знает, какая необходима доза? Он вообще понимает, как работает препарат? И почему именно риталин? Это же по большей части наркотическое вещество, почти как опиум. Его нельзя использовать без рецепта от врача.

«Вряд ли Феликс договаривался с Софи», — думал Аллег, но на всякий случай проверил. И не ошибся — доктор Брэнд понятие не имела ни о каких успокоительных веществах, Феликс ей не звонил и ни о чем не спрашивал.

Тяжелая тягостная атмосфера стала только ощутимее, когда Аллег, с подачи Томми, сообщил парню о своем твердом намерении сходить в больницу.

«Ближе к концу недели, — сказал Аллег, почесывая устроившуюся на его коленях Минни под пушистым подбородком. — Сегодня воскресенье же, да? Ну, вот в пятницу. Может, в четверг…»

«Как будто от врачей будет прок», — буркнул на это Феликс.

Аллегу очень не понравился его тон. И взгляд. Вот что-что, а именно взгляд паренька в последнее время тревожил его больше всего. Скорее всего, он себе накрутил. Разговор с Томми отпечатался в его мозге слишком хорошо — мужчина признавал, что порой бывает чересчур впечатлительным. Однако это не отменяло того факта, что в глубине бледно-серых глаз он частенько стал замечать… огонек. Такой похожий на тот, что описывал когда-то Томми.

«Это все он, — постоянно думал Аллег. — Его болтовня. Его цветастая, насыщенная сравнениями и красочными метафорами болтовня. У меня проблемы с головой. Для меня кошмары постепенно становятся явью».

Впрочем, настолько ли он болен? И болен ли вообще? Аллег не знал. Он запутался. Феликс с каждым днем становился все страннее. Ради интереса мужчина однажды, во вторник, послушно съел целых две тарелки того самого супа, якобы поддавшись настойчивым уговорам и «голосу разума». Ему хотелось узнать, как отреагирует на это Феликс — и каково же было его удивление, когда на следующий день он застал паренька в крайне приподнятом настроении. Феликс едва ли не светился от довольства и кружился вокруг него втрое суетливее обычного: принес еду в постели (включая этот чертов суп), долго — сам! — молча ласкал и нежил, весь день не позволял вставать с дивана, накрывал пледом и носил с кухни его любимый чай с виноградом. При этом он постоянно ненавязчиво касался его: то руки, то плеча, то волос. Особенно волос — его словно притягивали посеревшие, местами побелевшие от времени пряди. Раньше мужчина внимания бы на это не обратил, даже умилился бы, наверное, но теперь… Это его встревожило. Очень сильно встревожило.