Дети Левиафана (СИ) - Киров Никита - Страница 78

— Нет, я…

— Завтра я пойду в атаку, — продолжил Людвиг. — С людьми, которыми раньше восхищался, а теперь ненавижу. Потому что это мой долг. Я буду не один, если тебя это успокоит. Вокруг меня лучшие убийцы мира. А тебя тут презирают, ты и сам это знаешь. Для них ты чужак. Так что найди себе дом, за который захочешь сражаться.

— За который сражаешься ты?

— Другого у меня нет. У каждого должно быть своё место.

— Меня везде презирают, Виги, так что я себе такое место не найду и, может, поэтому я тебя не понимаю. Но почему ты должен умирать за свой дом на чужой земле? Это просто красивые слова, которыми отправляют на смерть. Ты понимаешь, что там за чертой, нет ничего? Ты умрёшь и это навсегда. А через несколько лет тебя никто вспомнит, — Эйнар вытер глаз. — Кроме меня.

Людвиг смотрел вперёд. Под чёрной повязкой немного видно зелёный огонёк его глаза-имплантата. Парень молчал долго.

— Знаешь, что Эйни. Ты прав. Я сделаю, как ты сказал.

— Что именно?

— Завтрашний бой будет последним. Это я тебе обещаю.

Эйнар почувствовал, как губы расползаются в улыбке. Правая сторона лица чуть онемела.

— Рад, что ты одумался. Но, говорят, что завтра…

Людвиг выпрямился и откашлялся.

— Я тебе говорю, ерунда, нас больше, чем пепельников, раза в три. Бой будет лёгким, мы победим, и я уйду, теперь уже навсегда. Так что выбирай место для дома, брат.

— Куда ты, туда и я.

— Как хочешь, — он протянул кошель. — Возьми, не потеряй.

Эйнар забрал деньги.

— Закончится бой, я скажу отцу всё, что накипело и ухожу. Буду жить своими силами, без всего этого.

— Долго до тебя доходило. Значит, уходим?

— Да. Но это может затянуться, отец точно вспылит, так что тебе нет нужды меня ждать. Да и опасно здесь, особенно с деньгами и с таким конём. Знаешь, сколько тут будет кишеть мародёров?

Людвиг задумался и закрыл глаза.

— Отправляйся в долину, в деревню лесорубов. Встретимся там.

— Решил увидеться с Ханной? — Эйнар хмыкнул.

— Да, будь что будет. Жди меня там. Конечно, тогда они обозлились, но ты им нравился, они тебя простят, я уверен.

— Как скажешь, брат.

— Уезжай сегодня, может, я успею тебя нагнать, — рыцарь покопался в сумке и достал ещё один кошелёк. — Если появишься там раньше меня, отдай это Ханне, скажи… ничего не говори. Деньги ей не помешают. Вдруг она успела выйти замуж, мало ли, и не захочет меня видеть, но всё равно, отдай, пожалуйста.

— А сам чего?

— Брат, мы на войне. Всё может случиться, — он отвернулся и подставил лицо под ветер. — Давай поскачем чуть побыстрее.

Они пришпорили коней, Людвиг чуть оторвался. Эйнар посвистывал, рассматривая зелёные поля. Море всё ближе. Может искупаться? Но что-то всё идёт слишком гладко. Он натянул поводья, и конь послушно остановился.

— Виги, а ты не пытаешься меня выпроводить?

Парень засмеялся.

— За кого ты меня считаешь? Я тебе обещаю, мы ещё увидимся.

Он вытянул кулак и Эйнар по нему стукнул. Людвиг улыбнулся и отвернулся, слишком быстро.

— Давай-ка наперегонки до моря! — выкрикнул он и пришпорил коня.

Потребовалось немало времени, чтобы его нагнать. А когда пляж был совсем рядом, Мёрфи обогнал коня островитянина.

— Я тебя сделал! — Эйнар поднял одну руку в жесте победителя.

— Ты без доспехов. Но поздравляю. Сам-то сможешь слезть?

— Попробую.

Они спешились и уселись на берегу.

— Искупаемся?

— В такой ледяной воде? — Людвиг тронул пальцем.

— Для Серого моря вполне тёплая.

— Не, долго броню снимать.

Он обхватил колени руками и вздохнул.

— Дедушка любил море. Каждый год, если не отправлялся на войну, то приезжал на побережье и часами сидел, глядя на волны. Говорил, что умирают люди, правители, государства, целые миры. А море останется навсегда, ведь у него нет памяти.

— Никогда о таком не думал. Море и море. Но мне…

Где-то вдали протрубил рог.

— Пора, Эйни, — Людвиг встал и протянул руку. — Не затягивай с дорогой, отправляйся сейчас. Ещё увидимся. Обещаю.

Он запрыгнул на коня и поскакал в лагерь. Эйнар стоял на песке, слушая шум волн. Последний бой. В это хотелось верить.

Глава 11.3

Днём позже, днём раньше — какая разница? Король Ангварена прибыл на поле боя. Войска строились в боевые порядки, а Огненная Кавалерия заняла своё место.

— Предатели, — шептали рыцари, глядя бывшим союзникам вслед.

Пепельников было так много, что от флагов с чёрными цветками рябило в глазах. Примкнувшие к Эндлерейну фюрсты передумали сразу, как увидели такую армию, и массово переходили на сторону врага.

— Хоть не ударили в спину, — пробормотал рыцарь Остин, Хранитель Знамени.

— Ещё расквитаемся с ними, — сказал де ла Тристе. — Возвращаться-то будем через их земли.

Огненная кавалерия встала за холмом, скрывающим их от врага. По плану они должны ударить с фланга, пока пехота держит натиск в центре. Людвиг смотрел своими глазами, как учил Рейм и видел, что всё бессмысленно. Огромная масса ангваренцев продавит центр, даже без Боденских стрелков. В Огне осталось три сотни рыцарей, их усилили двумя сотнями всадников Ветра. Грозная мощь в любой войне, но не против стольких врагов.

Сверху хороший обзор, а новый глаз помогал рассмотреть всё ближе, как через подзорную трубу. Пехота Эндлерейна выстроилась квадратами, почётное место в центре занял Лес. Им предстоит выдержать самый тяжёлый удар. Их прикрывают стрелки Айртауна и основной отряд конницы Ветра. Рыцари Эндлерейна и Дилейзии вышли в первую линию. Начинать бой должны только титулованные рыцари, традиция, которую дедушка отменял, но отец вернул.

На другой стороне поля враг спешно строил укрепления из телег, деревянных щитов и рогаток. В первой линии бронированные наёмники, но они прикрывают настоящую силу — сотни боденских стрелков. Глаз показывал зелёные лучи, которые лениво скользили по будущим жертвам. Хотят стрелять в упор, чтобы урон был колоссальным.

Дальше размещается орда странствующих рыцарей Стурмкурста, от богатых кавалеристов в хороших доспехах до бродяг в стёганных куртках и на тощих клячах. За рыцарями ополченцы, большинство их которых — вчерашние крестьяне. Многие вооружены длинными заточенными палками с обожжёнными на огне кончиками. Но с их количеством и это оружие. За ополченцами выстроились гвардейцы фюрстов и грензенских лангинаров, больше похожие на бандитов.

Собственные Королевские в резерве. Панцирная кавалерия — рыцари Пепла, каждый с личным знаменем короля, закреплённым на шесте за спиной. Если бы Дитрих остался жив, он был там. Неймские пикинёры, без брони и шлемов, в украшенных одеждах с пышными рукавами и шляпах с перьями. Латенрайнские стрелки с капсюльными мушкетами. Пёстрые войска ангваренских магнатов с пистолями и саблями, позади них сами магнаты со своей гвардией и рыцари Левого Берега, самые богатые и титулованные.

Лёгкая конница аниссаров везде. Их действительно много. Служащие в королевской армии на регулярной основе носят кольчуги и панцири. Остальные идут в бой без брони. У многих луки. Дитрих рассказывал, что пистолеты дают только тем, кто отличился в бою.

Дальше, за пушками и обозом, на высоком холме, располагался огромный красный шатёр, украшенный знамёнами. Сам король Пепла будет следить за ходом боя. Короля охраняют лучшие люди. Даже если прорваться через все заслоны, телохранители положат жизнь, но не дадут упасть ни одному волосу с головы правителя.

Оборона сильна, дедушка бы не стал принимать бой и отступил. Людвиг поправил перстень с печаткой. Отец примет бой, для него это вызов. Шанс вырваться из тени своего отца, которого ненавидел и боялся. Отец не был похож на дедушку и стремился подчеркнуть все отличия, порой даже с излишним рвением. Когда дедушка настаивал на долгой и тщательной подготовке, отец требовал мгновенный результат не только с других, но и с себя, не менее строго. Только сейчас Людвиг это понял, но поделиться не с кем.