Изменённый третьей серии (СИ) - Сиянов Дмитрий - Страница 48

— Я вижу в темноте не так хорошо, как ты, и думал ночевать рядом с ручьём, что течёт у края поля призраков, — призраками, насколько мне известно, норгваны зовут все порождения Ночного Кошмара. — Но учуял запах твоего костра. Люди здесь редкость, а больше костров никто не разводит. Я подумал, что это можешь быть ты или Умник, и не ошибся.

— Ты далековато ушёл от вашего поселения, тяжело будет нести добычу.

— Ты думаешь, я охочусь только за мясом? — норгван по-особому оскалился, так он изображал человеческую улыбку. Когда Серое Пятно узнал, что так мы выражаем свои эмоции, ему очень понравился такой нелепый и невразумительный способ передавать свои чувства. От его улыбки с пятнадцатисантиметровыми клыками, надо сказать, слабонервного человека мог хватить инфаркт.

— Я охочусь не за мясом, — продолжал Серое Пятно. — Я выслеживаю стаю низших, — низшими норгваны зовут гончих и других сабакоподобных неразумных, — и уробаса. Они забрели в наши земли, распугали нашу дичь.

— Я убью их, если встречу.

— Не делай этого без особой необходимости — у нас подрастает молодняк, надо учить их. Я для этого выслеживаю непростую дичь.

— Хорошо, — кивнул я.

— Самка, которая идёт с тобой, проснулась, но почему-то притворяется спящей, — заметил норгван. — Ещё ей холодно, и она боится.

— Света, — окликнул я девушку. — Не притворяйся спящей. Для моего друга не секрет, что ты проснулась, и для меня теперь тоже.

— Друга? — Света села и уставилась на норгвана. Серое Пятно выдал свою коронную улыбку, и девушка опасливо подалась назад. — Я проснулась, поняла, что ты не один, но вы молчите, а потом мне показалось, что ты как-то общаешься с каким-то зверем, и я решила не мешать.

— Это не зверь. Помнишь, я говорил, что ты, скорее всего, никогда не увидишь норгвана вживую? Я ошибся. Это норгван, мой друг, его зовут Серое Пятно.

— Серое Пятно, я Света, — кивнула девушка норгвану. Молодец девчонка, не растерялась.

— Он не будет с тобой общаться — я же говорил, что норгваны не очень любят людей. А разговаривают норгваны с людьми либо в исключительных случаях, либо с исключительными людьми.

— Ты исключительный человек? — с долей сарказма спросила Света.

— В этом случае да, — кивнул я.

— Мы не питаем к людям неприязни, — вновь раздался у меня в голове голос Серого Пятна. — Просто большинство людей неудобные: тараторят, не договорив одно, начинают говорить другое… И всё время пытаются пролаять то, чего не говорят на самом деле. С тобой и такими как ты проще…

«Людям трудно общаться с существом, которое читает мысли», — подумал я, но норгван меня услышал и ответил:

— А мне кажется, так общаться горазда удобнее, — и спросил: — Искандер, я усыплю эту самку? Она без умолку бормочет: то одно, то второе, то третье. И постоянно сама себя перебивает. Ты уверен, что она здорова? Ей нужно спать, а то завтра не сможет нормально бегать.

— Боюсь, она не сможет нормально бегать, даже если хорошо выспится, но ты прав, усыпи, так будет лучше.

Света широко зевнула и отрубилась, едва успев лечь на лапник. Да, норгваны умеют не только читать мысли.

— Я лягу с ней, чтоб она не мёрзла, — Серое Пятно обошёл костёр, улёгся за спиной Светы и небрежно подгрёб её к себе лапой. — Слабая самка. Слабая и маленькая.

Сделал он это не из жалости к девушке — такого понятия, как жалость у норгванов вообще нет, а чтоб оказать мне услугу и убрать лишний шум, мешающий общению. Света вообще ему не понравилась — у норгванов нет понятий красивая и не красивая в отношении самок или самцов. Всё просто: большая и сильная — это и значит красивая, ну а маленькая и слабая, соответственно, наоборот.

— Как ты вообще взял её с собой, Искандер, и зачем?

— Так получилось, Серое Пятно. Это было не запланировано — я нашёл её здесь в пустошах.

— Она не похожа на здешних человеческих самок — те все больше и сильней. Взял бы лучше одну из них.

Я вспомнил дикую и хищную красоту местных бангорок. Дааа… пожалуй, что и взял бы… Бангорок у меня ещё не было. Хотя, откровенно говоря, я не слишком преуспел на любовном фронте в этом мире — у меня и квейтринка была только одна, и тувларка… То есть вообще было всего две девушки, и вообще сексом я тут занимался два раза.

— Она оказалась очень далеко от своих… от своей стаи.

— Случилась нерадость?

Видя, что я не совсем его понял, Серое Пятно прикрепил к своим мыслям картинку: лес, погружённый в сумерки, в котором дерутся множество собак разных размеров. Норгваны и гончие. Видимо, это что-то из его воспоминаний или воспоминаний его предков.

— Нет, но вернуться она не может.

— Это тоже нерадость, когда не можешь вернуться к своим.

Серое Пятно говорил очень внятно, и никаких трудностей в общении с ним не возникало, но иногда случались такие казусы… У норгванов нет разницы между понятиями радость и счастье, точнее, нет понятия счастья, есть просто радость и всё. Хотя, надо отметить, люди тоже не всегда понимают, что оно такое — это самое счастье… Вот что такое несчастье понимают всегда отлично.

— Да, но я приведу её в Ньюхоум, там она, скорее всего, найдет себе новую стаю.

— Ты идёшь в город с высокими стенами? — оживился Серое Пятно.

— Да, — согласно кивнул я.

— Вчера я видел стайку людей, голов десять… С животными. Они встали лагерем невдалеке от дороги через горы, но так, чтоб с дороги их не было видно. И ещё стайку людей с животными и повозками… караван. Они встали на ночлег восточнее, на дороге. Если первые никуда не уйдут, а вторые дальше будут идти по дороге, то завтра к полудню они встретятся. Первые, скорее всего, собираются охотиться на вторых — вы, люди, часто охотитесь друг на друга. Может быть, ты захочешь поохотится на кого-нибудь из них?

Да, скорее всего, первые — бандиты, решившие устроить засаду на караван не в Айлейтских горах, а перед ними, где их меньше ожидают. А животные с ними — всё те же, ездовые, чтоб добычу увести.

— А где расположились первые, как далеко от дороги и где это место? Покажи, что ты видел вокруг?

Серое Пятно прислал мен в голову несколько картинок. Я узнал место — да, если завтра выйти с утра пораньше, то я вполне могу успеть к нападению бандитов. Правда, Свете опять придется ехать у меня на закорках.

— Спасибо, друг-норгван. Я действительно, пожалуй, завтра поохочусь на первых из тех людей, что ты видел вчера.

— Вы люди странные, я никогда вас толком не понимал. Ни я, ни другие норгваны. Вы плодитесь бесконтрольно… все — не разбираясь кто силён, а кто слаб, от кого получатся слабые детёныши, а от кого сильные, кто сможет их воспитать, а кто нет. Как будто пытаетесь заполонить собою всю планету. Рождаются слабые детёныши, они вырастают и плодят ещё более слабых. И вам приходится делать разные предметы, чтоб все они могли жить… и чтоб могло жить так много голов вашего вида. Вы ругаете свой молодняк, говорите: «молодёжь пошла не та!», но ничего с этим не делаете. А ваш молодняк может не уважать старших… Особенно такие, как она, — Серое Пятно неодобрительно указал носом на мирно спящую под его боком Свету — Не уважать даже тех старших, от кого они появились. А потом вы начинаете охотиться друг на друга… Не понимаю… — Норгван говорил спокойно, без агрессии.

— Это сложный этический вопрос, Серое Пятно. И одна из извечных проблем человечества — у всех должно быть право на жизнь, и все должны иметь право оставить потомство.

— Это говорит человек, который завтра собирается убить десяток себе подобных, — фыркнул Серое Пятно. — И который потомство оставлять не спешит.

— Ну да, ты прав, — усмехнулся я.

— Я раньше много наблюдал за людьми, — продолжил норгван. — Пытался понять… Вы делаете разные предметы, ставите их себе на службу… потом сами начинаете служить некоторым из них. Другие вещи должны усилить вас, но усиливают лишь на время и в каком-то одном из случаев, а вообще делают вас слабее… вас или ваших детёнышей. Вы улучшаете эти вещи, и они делают вас ещё слабее, и вам нужно их ещё улучшать. Не понимаю…