Жизнь на продажу - Мисима Юкио - Страница 8

12

Если суммировать то, о чем дальше рассказала эта женщина, получим следующую картину.

Конечно же, до того момента она не совершала никаких противоправных действий.

Ее расплывчатые материальные фантазии до этого времени оставались под спудом, однако, когда впереди замаячила перспектива получить двести тысяч, в глубине сердца что-то лопнуло, как жареный бобовый стручок, и у нее вдруг появилась страстная тяга к модной одежде и шикарным вещам, которые позволили бы ей свысока поглядывать на других женщин.

Она непроизвольно завернула атлас в оказавшуюся под рукой бумагу и как ни в чем не бывало стала дальше разбирать книги. Потом, заявив коллегам, что ей надо выбросить ненужную бумагу, вышла со свертком в коридор и спрятала книгу в кабинете своей приятельницы. Теперь, если книга со штампами ее библиотеки где-то и всплывет, у нее будет оправдание: мол, выбросила по ошибке вместе с бумагой.

Короче, вечером, вернувшись домой, она открыла атлас. Сердце колотилось в груди, будто перед ней была какая-то неприличная книжка. Страницы атласа пропахли пылью.

Как она и подозревала, книга в самом деле оказалась редкостная, из тех, за которыми гоняются любители. Была она издана из чистой эстетики, с художественной целью или для собственного удовольствия автора, сказать трудно. Старое издание – замечательная трехцветная печать, великолепные иллюстрации, на которых были изображены самые разные жуки с отметинами на блестящих спинках. Иллюстрации напоминали цветные постеры с рекламой модных украшений. Все иллюстрации были пронумерованы, снабжены научными названиями и описаниями жуков.

Но больше всего удивляла предложенная составителем атласа система классификации, не соответствовавшая общепринятой. Выглядела она следующим образом:

Как и положено старой деве, женщина, естественно, полностью пропустила описание первого отряда, хотя именно о нем хотела прочитать больше всего, и сосредоточилась на последующих отрядах.

Она заметила, что кто-то испещрил страницы об отряде летальных неаккуратными красными кружками и линиями.

Внимание привлекла 132-я страница, посвященная разновидности жука-скарабея – Anthypna Rectinata. На иллюстрации был изображен невзрачный коричневый жучок. Его голова и спинка почти срослись, из покрытой хитиновой броней головы, откуда вырастала первая пара лапок, как две щетки, торчали усики. Ей показалось, что подобного жука она уже где-то видела.

В комментарии к иллюстрации говорилось:

На этом описание заканчивалось.

Однако его вполне хватило, чтобы почувствовать преступные намерения человека, разыскивавшего эту книгу. Взяв бритву, женщина аккуратно соскоблила библиотечные штампы с титульного листа и форзаца. Потом отправила открытку следующего содержания на абонентский номер человека, давшего объявление в газете:

«У меня есть интересующая вас книга. Полное издание. Если она вам еще нужна, могу передать на указанных вами условиях. Расчет при передаче. Укажите место и время встречи. Воскресенье предпочтительно».

Ответ пришел через четыре дня. Покупатель назначил встречу в следующее воскресенье, что ее вполне устраивало. Тигасаки[6]; от станции Фудзисава, где останавливаются электрички, идти порядочно. К письму прилагались адрес и схема, как добраться до дома. Скорее всего, это дача, принадлежащая семейству Накадзима.

В письме, странная вещь, многие иероглифы были написаны неправильно. Даже в фамилии умудрились сделать ошибку. Почерк чудной, похож на детский.

«Какой странный человек», – подумала женщина.

Следующее воскресенье выдалось солнечным. Уже стояла весна, но ветерок с моря дул еще прохладный. Время было послеобеденное. Она сошла с электрички в Фудзисаве и направилась в сторону побережья, сверяясь с полученной схемой.

Свернув с асфальтированной дороги, она оказалась в немощеном проулке. Идти пришлось по песку. Под сложенные из камня ограды старых дач его намело порядочно. В воздухе кружились желтые бабочки. Кругом ни души. Конечно, здесь должно жить немало людей, ездивших в Токио на работу. Место стародачное. Тем не менее в окрестностях стояла полная тишина.

Она прошла через старые ворота, на которых висела табличка: «Накадзима», и зашагала по длинной песчаной тропке. Впереди в окружении сосен стоял дом в европейском стиле. Тут же был разбит большой сад, пребывавший в запустении и насквозь продуваемый налетавшими с моря ветрами.

Она надавила кнопку звонка. К ее удивлению, на порог вышел толстый краснолицый иностранец – европеец или американец – и сказал по-японски:

– Спасибо за ваше послание. А я вас поджидал. Проходите.

Он говорил на японском так чисто, что ей сделалось не по себе.

На хозяине был кричащий, в шотландскую клетку пиджак спортивного покроя. В комнате порядка двадцати метров, куда толстяк провел гостью, сидел еще один человек, тоже иностранец, сухой, как богомол. Он встал со стула и вежливо поздоровался.

Женщина была готова убежать, если бы вдруг почувствовала какую-то угрозу. Несколько массивных стульев из ротанга стояли прямо на голых татами, из чего напрашивался вывод, что эти люди поселились тут временно. Другой заслуживающей упоминания мебели в комнате не было, зато в стенной нише стоял цветной телевизор. Он не работал, и ничего не показывавший кинескоп вызывал ассоциацию с угольно-черной гладью болота.

Затянутые бумагой раздвижные двери были открыты настежь; в коридор, на полу которого скрипел песок, выходило несколько плохо подогнанных стеклянных дверей, беспрестанно дребезжавших на ветру. Судя по всему, они были не заперты. Это вселяло в женщину уверенность, что она в случае чего сумеет выбежать из дома через одну из этих дверей.

Худой поинтересовался, не хочет ли она выпить, но получил отказ. Тогда ей принесли что-то вроде лимонада, но она к нему не притронулась – боялась, что хозяева до того, как совершится сделка, могут насыпать ей в стакан снотворного.

Говоривший по-японски толстяк предложил ей стул и больше не произнес ни слова. Об атласе жуков пока ничего не говорили; она положила пакет, где лежала книга, себе на колени и зашуршала им, пытаясь привлечь внимание.

Никакой реакции.

Хозяева шептались по-английски, не обращая внимания на посетительницу. Она не знала английского и потому не поняла ни слова, но по выражению лиц было ясно, что речь шла о чем-то серьезном. Тем временем ее нетерпение нарастало.

И тут в прихожей раздался звонок.

– O! Наверное, Генри пришел… – сказал по-английски толстяк и поспешил к двери.

Сначала в комнате появилась такса с висячими ушами и блестящей, будто смазанной маслом, как у морского котика, шерстью. За ней вошел еще один иностранец, одетый как на прогулку, – пожилой, с холеным лицом. По поведению толстого и тонкого было видно, что он старший в этой троице. Они почтительно представили ему визитершу. Собака противно отряхнулась.

Вошедший, судя по всему, японского не знал и быстро проговорил какую-то любезность по-английски. Толстяк взялся переводить:

– Генри благодарит за то, что вы пришли как договаривались, и выражает вам глубокое уважение.