Простая смертная #2 (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 49

– Но ведь всерьёз до этого не дойдёт, правда?

И снова её бровь высокомерно заломилась вверх:

– Будем надеятсья. Но исключать этого нельзя.

– Мы уничтожим собственную столицу?

– Если потребуется. Но это, естественно, крайний случай.

– Но как мы будем править людьми, которые видят в нас лишь врагов и палачей?

– А как мы будет править, став мёртвыми? У людей есть шанс спастись.

– Но если бунтовщики не захотят нам сдаться?

– У тех, кто им подчиняется всё равно остаётся шанс их сдать. Связанными и тёпленькими. Если они этого не сделает, пусть разделял судьбу тех, за кем пошли.

– А предателей мы оставим в живых?

– Конечно. Иначе никто в следующий раз не станет предавать своих лордов в надежде на помилование.

– И мы будем им верить в дальнейшем?

– Только в том случае, если они докажут, что достойны нашего доверия.

Да, времена меняются и отношения – тоже. Вчерашний враг никогда не станет другом, но вот ценным союзником, с которым вас связывает общность интересов, целей и устремлений – вполне.

Стоило нам выйти в широкий ход, ведущий их Драконьего Логова, как я увидела Атайрона. Он был верхом на чёрном коне, в окружении верных стражников. Лицо его было сосредоточенным и жёстким, но при виде меня, на миг застывшей в проходе, по его невозмутимому лицу словно прошла трещина и весь сквозь невозмутимую маску властелина и повелителя проступили человеческие чувства:

– Анжелика! – соскочив с коня, он протянул ко мне руки, и я бросилась в его объятия.

Казалось, что с момента нашего расставания прошло не несколько часов, а дни и недели.

– Матушка, – склонил он голову при виде Хатериман.

– Надеюсь, я оправдала ваши надежды? – с улыбкой спросила я. – К моей работе нет нареканий?

– Ты – жива! – проговорил он, расцепляя кольцо объятий и отстраняя от себя на миг.

– Главное, что все мы живы, – подвела черту Хатериман.

– Мой сын?..

– В безопасности, в окружении самых верных моих стражников и магов.

– Хорошо.

– Да, – вновь напомнила о себе Хатериман. – Будет надеяться, что худшее позади.

– Нужно идти в тронный зал. Скоро туда доставят главарей мятежников.

– Вы уверены в этом? Что, если мятежники решат проявить верность своим предводителям? – продолжала волноваться и беспокоиться я.

– Верность – самая дорогая, почти фантастическая вещь, встречающаяся реже, чем цветение папоротника, – с сарказмом, весьма напомнившим его мать, проговорил Атайрон. – Не беспокойтесь, королева. Не верность вела людей за вдохновителями восстания, а алчность и чувство ложной безопасности. Их уведомили о том, что нас с вами нет в Цитадели, а следовательно, нет и драконов. А те, которые есть, не имеют всадников.

– Для того, чтобы вновь стать всадников, мне потребовалось меньше получаса, – сказала Хатериман. – Был бы дракон – тот, кто раз покорял на нём небеса, сумеет сделать это снова.

В устах любого другого, боюсь, фраза прозвучала бы слишком пафосно, но от Хатериман звучало вполне естественно.

– О драконах Ангэй мятежники были не в курсе. Они сосчитали лишь до двух. А тех посчитали улетевшими далеко.

 – Я всё равно не понимаю… как бы далеко мы не были, мы равно или поздно вернулись бы. На драконах.

– Их интересовала казна, любовь моя. Которая, по их подсчетам, осталась без охраны. Для того и нужны были корабли – на часть из них должны были погрузить золото, другие – были бы пустыми обманками. Чтобы вернуть золото, нам пришлось бы гнаться за рассеянной армадой. К тому же сегодня они не ожидали нападения и не расчехлили своё главное оружие.

– Как так получилось, что они так глупо угодили в засаду.

– Скорее всего, кто-то из враждующих лордов подставил соперника, устранив его нашими руками.

– Он играл нам на руку или против?

– Разумеется, против. У нас теперь почти нет флота. Но, с другой стороны, предателей тоже скоро не будет. Ступай, переоденься, любовь моя. Через полчаса жду тебя в тронном зале. И вас, матушка, тоже, разумеется.

– Ангэй…

– Я не стал бы приглашать ребёнка. Мы будем вершить правосудие, а значит, может литься кровь. Не хотелось бы растить мальчика в убеждении, что она дёшево стоит, а именно такое впечатление может у него сложиться, ведь истинных наших причин он вряд ли способен оценить. Хоть и не по годам разумен.

«Как и не по годам жесток», – договорила я за него про себя.

Больше всего мне хотелось лечь и уснуть. На душе было пусто. Я даже сына видеть не хотела. Отдых и полное уединение. Нет, не так, душа просила отдыха в полном уединении! То, что после такой страшной резни в глубине души я вовсе не рвалась обнять сына, стиснув его в объятиях, прижать к груди меня пугало. Я была разочарована сама в себе, я чувствовала себя плохой матерью, но факт оставался фактом – мне было достаточно знать, что Ангэй в порядке.

У Турхан были красные глаза и вытянувшееся, побледневшее лицо.

– Госпожа! – бросилась она ко мне, опережая остальных придворных девушек.

– Прикажи, чтобы быстро приготовили ванну и новую одежду. Через полчаса я должна быть в тронном зале.

Пока я быстро ополоснулась и девушки обтирали мое тело простынёй, смоченной в винном уксусе (местный аналог антиперспиранта), Турхан рассказала мне все последние слухи, новости и сплетни. Новости не расходились с тем, что я уже знала: уверенные в том, что я пропала, разыскивая сына, а Атайрон улетел на поиски нас обоих, местная знать, состоящая в оппозиции решила этим воспользоваться. Про то, что целью стала королевская казна, мои служанки не знали.

 Вечно недовольная тем, что у власти теперь находятся иноземные захватчики (Сатори для лордов Цитадели навсегда ассоциировались с Алыми Песками и теми дикарями, что напали на моего сына в пустыне, а я – принцесса Оруэлла), знать решила этим воспользоваться. Подогрела их решительность и весть о грядущей свадьбе. Армейским служакам внушалось, что деньги, которые предназначались им и по праву, пойдут на свадьбу узурпаторам, а им не заплатят. Человек же глуп, правда? Они даже не стали дожидаться дня очередных выплат, чтобы убедиться в правдивости упорно распускаемых слухов.

«Во дворце должны услышать наши требования», – таков был их вердикт и слоган, хоть о значении последнего слова они и понятия не имели.

Момент, когда в Цитадели не было ни драконов, ни Атайрона, а его главный маршал отправился на восток, чтобы разобраться с кочевниками, наносящими урон нашим поселенцам, показался им вполне подходящим, чтобы заявить о своих требованиях. Они и заявили.

Самое печальное, что всё, что было на переднем плане – всё это были лишь головы, надетые на пальчики истинных кукловодов, чьих имён, возможно, не знают даже те, за чьи ниточки они дёргают. Это не так сложно, оставаться в тени и отдавать распоряжения тем людям, которые льют в общие уши нужную порцию недовольства, медленно её подогревая. И вот военачальники подняли своих людей, город – в огне, их головы скоро полетят в корзины, а виновники торжества, вероятнее всего, так и останутся в тени. Возможно, если нам посчастливится они притихнут на длительное время, возможно – нет.

Шептуны и шпионы уже назвали имя того храбреца-идиота, который, выйдя к своим подчинённым проорал: «Выхода нет. Мы должны сами забрать то, что причитается нам по праву. Вперёд, отважные воины! Жгите, крушите, грабьте и насилуйте. Да будут ваши мечи остры о помыслы чисты».

Результат не заставил себя ждать. Мечи были остры. Ограбленными, убитыми и изнасилованными завалены улицы. Чище помыслов и не сыщешь. Чернь – грабила по своему; знать надеялась поживиться по своему, но лучше всех поживилась Чёрная Госпожа-с-Косой – Смерть.

А перед лицом у меня стоял Атайрон, вид его был решительным и беспощадным. Ещё до нового рассвета «презренные рабы», кем они были в его глазах, узнают цену своего предательства.

Тронный зал Цитадели был роскошным, но в нём всегда не хватало света. Единственный источник естественного освещения проникал сюда через витражи над длинным, резным троном, стоявшем на высоком, в несколько десятком ступеней, возвышении.