Легионер - Дакар Даниэль - Страница 42

Он трус, Ассенгеймер. Он готов убивать чужими руками, даже собственными — но на расстоянии. Свистку он организовал перелом основания черепа, но это дело бескровное; травмы и отсутствия помощи хватило, чтобы газ сделал всё остальное, но чисто технически Ассенгеймер Свистка не убивал. И Лану с Тором он не убивал тоже. Просто пустил газ, понадеявшись, что они умрут в любом случае и ему не придется пачкать в крови ухоженные руки с прекрасным маникюром. И просчитался.

Тор выжил, надо думать, за счет роста, веса и прекрасной физической формы, а Лана, весящая значительно меньше… ну мало ли. Например, оказалась на большем расстоянии от источника газа. Может быть также, что у женщин сопротивляемость и адаптивные способности выше, чем у мужчин. А у мринов уж точно выше, чем у вулгов, без всяких "может быть". Конкретно под это их Отцы и затачивали. Повезло.

Размышления о чужих мотивах и собственной удачливости не мешали Лане обыскивать лагерь: руки вполне успешно действовали сами по себе, без участия мозга. Как и следовало ожидать, фонари отсутствовали. Еще один аргумент за то, что Ассенгеймер боялся и торопился.

Две пустые фляги лежали на заменивших стол ящиках. Значит, вода осталась только та, которая была при себе у девушки. Чуть больше трети фляги. Плохо.

Зато все четыре ранца были на месте. Копаться в содержимом будем потом. Сначала… нет, об огнестреле следует забыть. У самой Ланы патронов не осталось и автомат она, уходя в разведку, взяла скорее по привычке не разбрасываться оружием. Что же до остальных, то на полу пещеры валялись два "Раската" и три распотрошенных магазина. Четвертый ствол отсутствовал: должно быть, Ассенгеймер уволок вместе со всеми оставшимися патронами. Ну и пусть его, меньше тащить.

Вздохнув, Лана стянула с тела Проныры куртку и штаны, навьючила на себя все четыре ранца и двинулась в обратный путь. Там, где лежал Свисток, она задержалась на несколько минут, чтобы раздеть и его.

Девушку не слишком заботило то, как её действия выглядят со стороны. "Лучшее, что ты можешь сделать для своего мёртвого друга — выжить", говаривал, бывало, па. Свисток не был другом ни ей, ни, пожалуй, кому-то другому, но он, при всей своей паскудности, был своим. Не исключено, что рано или поздно Лана свернула бы ему шею, но она имела на это право. В отличие от Ассенгеймера. А значит, Лана Дитц выживет и ради Свистка тоже.

Обратный путь затянулся, и к тому моменту, когда Лана добралась до Тора, ее довольно заметно пошатывало. Однако отдых мог подождать. Тор нет, а вот отдых запросто. Сбросив с плеч ранцы, девушка начала копаться в них.

Четыре смены белья… прекрасно. Аптечки… забрать остатки перевязочного материала, а остальное даже в помойку не годится. Если, разумеется, не предполагается содержимым помойки травить врагов. Зараза, даже жаропонижающее и то просрочено в ноль. Нет, одну надо захватить. Чтобы затолкать в глотку интенданта. А вот четыре почти не начатые пачки влажных бактерицидных салфеток нужны прямо сейчас.

Сняв с напарника мокрые грязные штаны, Лана принялась обтирать его салфетками. "Врачам и солдатам брезгливость не по карману" — ещё одна фраза из арсенала Конрада Дитца. Впрочем, девчонка, родившаяся на нищей ферме, брезгливость не узнала бы, даже столкнувшись с ней нос к носу.

Ну, вот и всё. Чистое тело. Чистое белье. Чистые носки. Еще один сеанс массажа, на сей раз ноги целиком, не только ступни. Теперь — штаны Проныры, они хоть как-то подходят по размеру. Коротки, конечно, еще и как коротки, но тут ничего не поделаешь, разве что носки повыше подтянуть.

Теперь можно было заняться собой. Штаны Свистка на удивление легко натянулись на обтертые салфетками бедра. В талии они тоже сошлись, что совершенно неудивительно. Ширинка, правда, не застегнулась, да и хрен с ней. Подглядывать тут некому.

Ощущение чистого тела и более или менее подходящей одежды подействовало на Лану самым живительным образом. Конечно, пить хотелось по-прежнему, но воду следовало приберечь для Тора. Она справится. Не может не справиться. Не имеет права.

Что ж, вот и до ребер дошла очередь. К чёрту броню. Хорошо быть мриной — гибкости хватает буквально на всё. В частности, на то, чтобы относительно правильно затянуть на грудине ремни одного из ранцев. Вот так-то лучше. Хотя — она ещё раз постаралась рассмотреть спину — живого места до обидного мало.

Следующим пунктом программы значилось создание хоть какого-нибудь транспортного средства: утащить Тора на плечах Лана не смогла бы, тут и думать не о чем.

Несколько минут работы разнообразными железяками из ремнабора, и в руках девушки оказалась легкая пластиковая дверца одного из контейнеров. Содержимое его в силу своей негорючести и непригодности в пищу её не слишком заинтересовало, а вот сама дверца…

Добавить куртки Свистка и Проныры. Добавить ремни от двух ранцев. Через полчаса перед вполне удовлетворенной результатами своего труда девушкой лежала волокуша. Правда, Лана весьма заметно запыхалась, прежде чем ей удалось разместить Тора со всеми возможными удобствами, но это не имело существенного значения. Потому что решение проблем по мере их поступления (так, кажется, выразился в их первую встречу дядя Слав) непреклонно привело её к вопросу "Куда?".

С обонянием было плохо по-прежнему. Со временем на обыденные поиски выхода ещё хуже. Нельзя идти туда, куда ушел Ассенгеймер — кто знает, что он мог оставить по дороге в качестве милых маленьких сюрпризов. Да и как определить, какой путь выбрал этот засранец? Что же делать?..

Года полтора назад по алайскому счету Лане довелось прочитать мемуары Эжена Тамуры Ричардса рро Зель-Ройт. Самый знаменитый сыскарь за всю историю Алайи писал, в частности, о "набрасывании шкуры". Дескать, если ты хочешь найти что-то или кого-то быстро и с гарантией, следует отказаться от человеческой составляющей твоей сущности. Стать котом. Желательно — диким. Хищником, никогда не слышавшим слова "цивилизация". Набрось шкуру, и всё получится. Жаль только, что Тамура, подробно изложивший, ЧТО следует делать, ни словом не обмолвился о том, КАК.

Выбора, однако, не было. И Лана, снова погасившая почти не светящий фонарь, по-турецки уселась на первый попавшийся ящик и постаралась отключиться от действительности. Она — мрина. Нет, не так. Она — кошка. Рысь, наверное, до тигрицы жалкая никчёма… отставить. Никчёма осталась в прошлом. Лана Дитц — кошка. Большая кошка. Сильная кошка. Воплощение Баст. Дочь её, пусть и внебрачная. Помоги, мама!

Нет, не Галину Ордоньес, отказавшуюся от собственного ребенка, звала сейчас девушка.

Баст, я знаю, ты рядом. И всегда знала, даже тогда, когда Радуга казалась самым лучшим и быстрым выходом. Пусть я не самое удачное твоё дитя, но все-таки — твоё. Я не буду обещать тебе, что стану лучше. Я вообще ничего не буду тебе обещать. Мать помогает детям не потому, что они хорошие. Просто потому, что она — мать.

Матушка, помоги!!!

Окружающий мрак вдруг расцвел яркими красками. Да, в основном серыми и бледно-зелеными, но по сравнению с чернотой слепили и они. И эти краски, пометавшись в разные стороны, вдруг выстроились в прямую. В вектор, исходной точкой которого была Лана Дитц.

Девушка встряхнулась. Скосила глаза на браслет…. сорок минут, ого! Следующий взгляд она бросила на лежащее на волокуше тело. Бесполезное, мешающее, лишний груз… да, мама, я поняла. Это — плата. Но прямо сейчас я не кошка. Я человек. Человек. Люди не бросают слабых и беспомощных, иначе они не люди. Прости, матушка. Я ведь не говорила тебе, что останусь кошкой навсегда, правда?!

Лана спрыгнула с ящика, надела на плечи лямки того ранца, в который сложила самое необходимое, впряглась в волокушу, напружинилась, сдвигая её с места, почти взвизгнула от боли в ребрах, и потащила.

Время исчезло. Наверное, оно существовало. Даже, пожалуй, совсем близко. Но время не имело никакого отношения к Лане Дитц. Мало что имело к ней отношение сейчас, кроме задающей ритм движения детской то ли песенки, то ли считалочки, которую частенько бубнил себе под нос Лазарев. Голод и жажда? Побоку. Усталость? Какие глупости. Боль? Смешно.