Легионер - Дакар Даниэль - Страница 16

Под многозначительным взглядом сержанта майор картинно потупился, делая вид, что смущен. Когда-то Зверюга Дитц вытащил Ловкача Рипли из полицейского участка. Вытащил весьма оригинальным способом: когда оборзевшие полисы отказались отдавать бойца его командиру, Дитц, не говоря худого слова, попросту пригнал к участку два бронетранспортера. Разумеется, представитель военной прокуратуры тоже присутствовал, но не он впечатлил зарвавшихся копов. Хотя этих последних вполне можно было понять: когда бордель, отказавшийся обслужить легионеров, берут штурмом по всем правилам военного искусства…

Операцию спланировал и командовал ею тогда еще рядовой Рипли. У Зверюги Дитца, по его собственным словам, было два варианта действий: продолжить вразумлять засранца самому или спихнуть эту головную боль кому-то ещё. Сержант предпочёл второй способ. Рекомендация направить рядового Рипли в офицерскую школу, подкрепленная копией полицейского рапорта, ушла наверх и была учтена при определении дальнейшей судьбы Ловкача. Что ж, никто и никогда не обвинял Легион в тривиальности решений при работе с личным составом…

— Вот что, Джимми. Перебираться на базу я не стану, ты это уже понял. Но ты в любой момент можешь обратиться ко мне за советом.

— Тебе что-то нужно? — проницательно прищурился майор.

— Среди твоих обормотов нет ли случайно приличных "клинков"?

Рипли скрестил руки на груди и слегка склонил голову набок. Вопрос был не из простых.

— Сейчас, пожалуй, нет. "Клинки" — редкость… кому я это говорю? Но и базы еще нет, кто знает…

— Если вдруг найдется, свистни, не сочти за труд. Я вполне способен поставить руку Тиму. Но вот Лане — вряд ли. Базовые навыки я ей дать могу, но не более того. Не мне гранить этот камешек.

— Договорились. Если вдруг что — ты узнаешь первым, сержант.

Лане и Тиму сравнялось семь лет Алайи, когда на базе Лазарев объявился Альберто Силва.

"Вот он и настал — великий день. День, когда проект перешел из фазы эксперимента в производственную. Сегодня первые наши дети, доработанные в соответствии со всеми промежуточными результатами, покинули инкубаторы.

Пятьдесят минервари, пятьдесят дианари и четыреста марсари. Тысяча сто церерари ждут своего часа, их срок придет через полгода. Волнуюсь ли я? Странный вопрос. И в то же время уместный, поскольку то, что я испытываю — не волнение. Это страх. Я боюсь не за себя. Меня страшит судьба самого проекта.

Венерари так и не пошли в серию. Спонсоры проекта заявили, что новые миры нуждаются в уме и силе, а красота подождёт. Санчес… Санчес сломался. Весь последний год он высказывал всё больше сомнений в том, имеем ли мы право вот так вмешиваться в замысел Создателя. Отказ воплотить то, на что он потратил восемь лет своей жизни, подкосил его окончательно. И всё же — монастырь? Не понимаю. Хотя…

Порой мне кажется, что мы — преступники. И те, кто с пеной у рта называют нас "реинкарнациями доктора Менгеле", правы на все сто. Что мы творим… если бы я верил в бога, то не сомневался бы в том, что меня — всех нас — ждёт ад. Мы — грабители. Агенты наших нанимателей перерыли все существующие банки тканей в поисках подходящих образцов. И те, чей генетический материал мы использовали, не знают об этом. От них не останется даже имён, мы даем детям имена и фамилии, наугад используя телефонный справочник. Но все же замысел претворяется в жизнь. Претворяется ценой безжалостной выбраковки некачественных прототипов. Мы — убийцы, это следует признать.

Те, кто финансирует наш проект, не хотят ждать. Им нужны результаты, нужны немедленно. Поступило категорическое требование ускорить рост детей, чтобы они стали работоспособными как можно раньше. Все попытки объяснить опасность подобного подхода разбиваются о деловую составляющую. Быстрее, еще быстрее! Они не слышат, когда я говорю о необходимости дать мозгу возможность повзрослеть, о том, что мы сознательно — сознательно! — не взяли от кошачьих скорость роста. Можно быстро получить взрослое тело, но взрослый мозг?

Ли тоже обеспокоен, хотя по его каменной физиономии этого и не скажешь. Поль Гарнье легкомыслен как всегда, но и ему, похоже, не по себе. Ройтман и Джонсон просто злятся. А я… я — боюсь".

Из дневника профессора В. Зельдина.

"Эксперимент признан провалившимся, финансирование закрыто. Средний IQ семьдесят… а я ведь предупреждал. Жалкое оправдание.

Завтра их продадут. Всех. Я не хочу на это смотреть. И не буду. Никто из нас не будет. Некому смотреть. Гарнье разбился насмерть. Ройтман ушел на яхте в шторм. Джонсон запустил рак. Ли тоже, в общем-то, нет — ранний Альцгеймер… Санчес вряд ли даже услышит о торгах в своем монастыре.

Я остался один и не смогу выдержать этот кошмар. Слабость? Пусть. Сегодня мне опять снилась Баст. Она усмехалась. Должно быть, я действительно смешон: жалкий человечишка, вообразивший себя Богом.

И все же в этот день, который, я решил, станет последним в жизни Валентина Зельдина, я надеюсь. Надеюсь, что однажды искра разума в глазах наших детей вспыхнет полноценным светом. И, быть может, они найдут в себе достаточно сил и милосердия, чтобы простить своих отцов".

Из предсмертной записки профессора В. Зельдина.

Глава 4

— Бараны ластоногие! Почему, ну почему Господь не дал вам мозгов?! Жопорукие кретины!

Альберто Силва пребывал в состоянии бешенства. Тихо беситься он не умел, поэтому его темпераментный рык был слышен далеко за пределами тренировочной площадки.

— Что значит — зачем?! А зачем ты дышишь? Уж лучше бы не дышал, хоть на удобрение сгодился бы!

Не нами заведено и, даст Бог, не на нас закончится: тот, кто умеет больше, учит тех, кто умеет меньше. Не важно, кто умелец, рядовой или генерал. И кто ученик, тоже без разницы. Не самое первое правило Легиона, но в десятку входит. Факт.

Альберто "Шрам" Силва был из тех, кого называли "клинками". Мастерами фехтования. И для него короткий меч был отнюдь не принадлежностью парадной формы. Особенно если учесть, что форму он впервые в жизни надел всего несколько месяцев назад.

Худо-бедно управляться со спатой умели все легионеры, потому что есть места, где стрельба прямо противопоказана. Поди-ка постреляй в двигательном отсеке корабля. Или на складе кислорода. Или рядом с баками жидкого топлива для старта и торможения. Бронированные емкости хороши на грунте, а в трюмах каждая унция веса на счету. А уж сколько бед при неудачном выстреле способны натворить пуля, луч или сгусток плазмы, скажем, в рубке… А есть еще планетки веселые, с метановой атмосферой, и кто сказал, что людей там не бывает и люди эти друг другу в глотку не вцепляются?

Проблема заключалась именно в "худо-бедно". В "худо-бедно" и откровенном нежелании большинства легионеров повышать свою квалификацию во владении столь архаичным оружием. Конечно, приказ есть приказ, сказано лежать — лежим, сказано бежать — бежим…

Кроме того, толковые наставники в Легионе попадались не слишком часто. "Клинки" встречались, как правило, среди авантюристов всех мастей. Армейская дисциплина Легиона такой публике была нужна, как собаке пятая нога. Да и жалованье, выплачиваемое здесь, не шло ни в какое сравнение с теми суммами, которые были готовы отвалить за обучение своих команд капитаны "джентлей"[3].

Случались, разумеется, исключения. И одним из них некоторое время назад стал Альберто Силва.

"Джентлем" он не был. Ну, как правило. Мало ли, что случалось в молодости? Сейчас Шрам являлся законопослушным гражданином. Опять же, как правило. Во всяком случае, на деятельность "искателей" правительства большинства планет смотрели сквозь пальцы.