Космическая катастрофа, или землянки тут ещё не водились (СИ) - Вишневская Вика - Страница 24

***

Тьма не хотела отпускать мое сознание. В себя я приходила долго. Сначала я поняла одно — я жива. И это радовало. Огорчало другое — голова нещадно болела, я по-прежнему не чувствовала ни рук, ни ног, но двигать плечом уже могла. Темно хоть глаза выколи, или это у меня в глазах потемнело. Несмотря на то, что я лежала на чем-то мягком и я была укрыта чем-то теплым меня морозило. Пыталась встать голова закружилась, как на карусели и я грохнулась обратно. Горло сдавило спазмом и хриплый кашель вырвался из горла. Кликнула Нану, думала она лежит где-то рядом, но та не отзывалась. Послала ей мысленный зов — снова тишина, только голова сильнее разболелась.

Лежала я в полной темноте одна — одинешенька, пока глаза не резанул яркий луч света. Боль в голове стала невыносимой. Стук кованного каблука о камень только усиливал эту боль. Резкий запах крови коснулся носа, заставив содержимое желудка подскочить к горлу.

Щелчок пальцами и помещение вновь погрузилось во тьму. Два хлопка — тусклый свет над потолком осветил небольшую пещеру, где мы собственно и находились. Небольшое озеро в дальнем углу, люстру заменяли парящие лампы, шкура, на которой я лежала, большое одеяло и аккуратно поставленные возле стенки оружия убийств от холодного до огнестрельного. А вот хозяина данного жилища я никак не ожидала увидеть. Им оказался мой несостоявшийся убийца. И его взгляд не обещал мне ничего хорошего. Одет он был в обляпанный кровью черный плащ, плотно облегающий фигуру, черные армейские ботинки все в той же крови, и держал окровавленную катану. Резким движением кисти охотник извлек из кармана белый платок и протер им меч. Медленно водя уже не белой ткани по чистому клинку, охотник все не сводил с меня огненного взгляда. И почему этот взгляд кажется мне знакомым? Отбросив подальше платок, охотник со звоном вогнал катану в ножны и поставил в ряд к другим мечам. Следя за мной, охотник рванул ворот плаща и, не заморачиваясь с пуговицами, дернул остальную часть. На оголенном торсе не было живого места, а лишь шрамы и рубцы.

Понимаю, что нахожусь в несладком положении, но откровенно любуюсь голым торсом. Год назад бы я отвела смущенный взгляд. Но сейчас мне как-то все равно — на миссиях с варгаллами насмотрелась. Последние часто щеголяли в одних штанах. Краснеющая я отводила глаза. А те были и рады откровенно поржать. Но Воительницы научили не обращать на такую мелочь.

Раздраженное покашливание отвлекло меня от созерцания столь накаченной части тела. Я без зазрения совести посмотрела в злые глаза охотника. Одна его бровь взлетела вверх. От злости мускулистая грудь резко вздымалась. Мощные руки скрестились на не менее мощной груди и гляделки продолжились. Я облизнула пересохшие губы. Уже вторая бровь полетела вверх. Шумно выдохнув, охотник, широко шагая, оказался возле меня. Рывком он сомкнул пальцы руки у меня на шее, но не с желанием удушить, а с целью пригвоздить к месту. Попытка дернуться ни к чему хорошему не привела — руки, ровно как и ноги, оказались крепко связаны.

— Ты, — выдохнул охотник. — Шел я, значит, по своим делам и вижу, что в реке плавает чье-то тельце. Приборы показали, что это тельце все еще живо. Ну по доброте своей душевной я его вытаскиваю. И кто же им оказывается? — последнюю часть своего монолога охотник прорычал мне в лицо. — Ты! Твое тело было ледяным, но ты каким-то образом была жива. Вам, людишкам, требуется всего -15 градусов, чтоб сдохнуть. Хотел снова выбросить тебя в реку, но тут подумал: «А почему бы и не отомстить ей за провал той миссии?!» И заметь — это был мой ПЕРВЫЙ провал. Вот я и решил притащить тебя сюда, а потом со вкусом, как жизнь учила, — он показал на свои шрамы, — расчленить тебя.

— Ну ничего себе доброта душевная, — прохрипела я. — Тебе бы матерью-настоятельницей при храме работать!

— Закрой свой рот, человек! — охотник занес кулак для удара, но удар пришелся на камень возле моего виска. — Вот что мне в тебе поражает, так это то, что ты перед смертью начинаешь острить. Если ты считаешь, что это отсрочит твою смерть, то ты сильно ошибаешься. Тот раз был просто случайностью. Сейчас же никто тебе не поможет. В этой пещере есть камни, которые глушат любые сигналы. А до эйлы ты не дозовешься — слишком большое расстояние. И так переходим к самому интересному. Что ты предпочтёшь — кинжал или может пистолет. Я бы выбрал кинжал.

И не дожидаясь от меня ответа, охотник пошел к стойке с кинжалами. За его широкой спиной ничего не было видно. А пока он отвлекся, я, подобно гусинице, засеменила к выходу.

— Куда! — возмущенный крик и на моих бедрах сомкнулись мозолистые пальцы, оттаскивая обратно на лежанку.

Перевернув меня на спину, охотник зафиксировал мои связанные руки над головой, а сам уселса на меня. Свободной рукой он поводил кинжалом по моему лицу, приговаривая:

— Далеко ты бы все равно не уползла бы. Зачем же тогда дергаться. А я вот там стоял и думал, с чего бы мне начать. А начну-ка я с этого прекрасного личика, — охатник посильнее надовил на нож, оставляя кровавые царапины. — а потом примусь за отрубание рук и ног, чтобы больше не убежала. Но сначала я вколю тебе эндотрофизол, чтобы ты чувствовала все, но при этом оставалась живой.

Тут мои нервы не сдали — я закричала во все больное горло:

— Уйди, псих ненормальный! Тебе же лечиться надо. Изыди, черт безрогий!

Холодная сталь была убрана от моего лица, но охотник никуда не делся. А наоборот еще сильнее разозлился. Крылья носа раздувались от злости, а глаза налились кровью. Сам же кинжал оказался напротив моего сердца. Рыча, охотник направил кинжал к груди. В страхе я закрыла глаза.

— Братик, не надо! — закричал тоненький детский голосок.

Лезвие остановилось в сантиметре от кожи. С той стороны, откуда доносился голосок, бежал белокурый мальчик. Хлюпая носом и глотая слезы, он накинулся на шею охотника и крепко сжал того в объятиях. На мгновенье помешкав, охотник обнял мальчика в ответ, поднимая свой немалый вес на ноги. Малыш уткнулся ему в шею и сбивчивым шепотом просил о чем-то. Тот гладил мальчика по спутанным кучерявым волосам, шепча успокаивающие слова.

Осторожный стук о камень и в пещеру входит старик в знакомой рясе. Да и лицо старика казалось знакомым. Медленно шагая к охотнику и мальчику, с его лица не сходила улыбка. Та самая улыбка, с которой любящий отец смотрит на свое чадо. С которой он готов прощать все его выходки. А вот глаза охотника, посмотревшие на старика, выражали лишь гнев. Мягко опустив на пол мальчика, охотник поднялся и направился к старику. Схватив того за ворот рясы, охотник прорычал:

— Зачем ты привел его сюда? А если бы вас заметили! Ты же знаешь, что за тобой ведется наблюдение!

— Тише, Рагдан, — успокаивающим тоном, произнес старик. — Наши союзники отводили хвост совсем в другую сторону.

— А ты уверен, что им можно доверять?! И главное — верят ли они тебе?! Как по мне, это было бы подозрительно, заявись какой-то коориянец с заявлением, что он их предводитель. Я бы не поверил. К тому же он был БЕЗРОГИМ, — последнее он прорычал так, что мелкие камешки посыпались с потолка.

— Ты же сам понимаешь, что это было необходимо. Иначе ты бы здесь не стоял! — старик тоже перешел на повышенный тон.

Рык охотника и в стену полетел огненный шар, разломав оную вдребезги. Теплый ветерок заполнил затхлое помещение. Когда пыль улеглась, в просвет стены заглянул пейзаж гор. Многовековые вершины пронзали небо, где светило одно из четырех солнц. В это время года ярчайшие звезды данной Галактики выстраиваются в одну линию. С каждым сезоном они смещаются на одну четверть и в небе видно все четыре солнца. Я долго привыкала к такому феномену.

А вот охотник поразил меня. По его телу пробежали огненные линии и узоры. Точно такие же, как у главного рогатого в тот день. Яркие полосы светились по коже подобно новогодним гирляндам — то на груди вспыхнет, то на руке. Мальчик подошел к охотнику и провел ладошкой по напряженной руке. Охотник сжал кулаки и шумно сделал вдох носом. Потрепав мальчонка по голове, он провел средним и указательным пальцами от сердца к животу, следуя горящим линиям. Рисунок на его теле потух, и сам охотник выглядил успокоившимся.