Хочу тебя в долг (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 44

Прошлое позади. Ясно. Понятно.

Теперь — почему торможу?

Член на каждый ее взгляд отзывается. Всхлип. Вздох. Вскрик. Каждый звук от нее будоражит. Запах. Тело кожи. Ощущение податливое плоти.

Чувствую себя законченным извращенцем. Чокнутым дрочером. Рад даже мелочи, рад просто подышать рядом, потереться об нее, прижаться, уткнуть заведенный прибор между булками. Сладкими. Сдобными. Так бы и сожрал. Всю бы ее вытрахал и затрахал.

Чем я лучше ее дружка? Тот бывший. Илья. Обоссанный омега. Жалкий. Чмошник. Жмусь по углам, до боли болт наяриваю, слюнями захлебываюсь.

Мрак. Полная безнадега. Жестяк.

Но бляха. Не хочу принуждать. В чем кайф?

Она должна сама прийти. Без страха. Без наркоты. Сама на колени встать, член мой принять. Без слез. Без истерик. Без всякого дерьма. Реально. По своему желанию.

Отлично. Жди. Кретин.

Гребаная западня.

Девчонку трахать нельзя. На других баб стояк опадает. Резко. Сразу в лом становится. Как по кругу хожу. В горящей клетке запираюсь и ключ выбрасываю. Дурею, шалею окончательно.

Глаза прикрываю. Грязные картины разум наполняют. Затапливают. Она в этих плюшевых ушках. Жопой ко мне стоит. Раком нагнута. Тугая. Тесная. Жаркая.

И… нет. С ней так нельзя. Туда не положено.

А как разрешено? Как позволено? Кто эти сучьи ограничения ставит?

Скрип половиц. Едва различимый. Тихий-тихий. Шорох. Шепот шагов.

Ура. Круто. Хоть бы это был грабитель. Наглый говнюк, которого я прямо тут урою, снаружи прикопаю. Зло сорву, тьму выпущу, жажду уйму.

Дьявольщина.

Запах. Звук. Чужого не чувствую.

Родное. Мое. До одури.

Оборачиваюсь.

Она.

Как кипяток. Как кислота. Шпарит. В момент. Без пощады и без жалости.

С лестницы сходит. Соскальзывает. Ближе и ближе подбирается. Подплывает. Сокращает расстояние. Краснеет. На стояк мой пялится.

— Чего? — рявкаю. — Холодно наверху? Замерзла? Чего подскочила? Тебе лежать надо, постельный режим, так что двигай обратно.

— Ничего, — бормочет. — Нормально.

В пижамке. Вся такая милая и домашняя. Безразмерная хрень на ней надета. Еще и рисунок дебилистический. Гребаные мороженки. Цветные. Розовые, фиолетовые, голубые. Тапочки-единорожки. Ну, смехота. Взрослая, а вырядилась черти как.

Хотя я сам велел это говно в чемодан запаковать. Ей же нравится. Прет на такую лабуду.

Зубы до скрипа сжимаю.

Какого хрена?!

Зачем она лезет ко мне? Зачем провоцирует?

Но я мужик. Сдержаться должен. Волю проявить.

Кривлюсь.

— Шла бы ты наверх, — бросаю хрипло.

Башкой мотает. Отказывается. Вплотную подступает. Дрожит, но подходит. Застывает между моими широко расставленными ногами. На стояк уже не пялится. Хуже гораздо. Глаза в глаза.

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, — на одном дыхании выпаливает, за раз всю обойму в меня разряжает. — По-настоящему. До конца.



Глава 36

— Круто ты башкой стукнулась, — выдыхаю рвано.

А у самого в глазах темнеет. В мозгах смеркается. Шалею. От ее запаха. От близости. От тепла, которое даже не дотронувшись под пальцами ощущаю. Аж печет. До ожога обдает. Ошпаривает.

— Я… я правда, — сглатывает. — Ты же сказал…

— Двигай обратно, — приказываю. — Проваливай дрыхнуть.

— Но сегодня Новый год! — возмущается.

Охренеть. Натурально. Глаза как блюдца. Брови к потолку. Еще и плечами дергает. Реально на член нарывается. Сдурела девка. Тот румынский дегроид из нее разум вышиб. По ходу нехило приложил. И вот результат. Ничего не соображает. Доверяй после этого врачам.

— Я действительно хочу, — заявляет она на полном серьезе. — Я уже все для себя обдумала и решила. И вообще… я привыкла отмечать любимый праздник… особенным образом.

— Под елкой трахаешься?

— Что? — будто не слышит, потом замолкает, обдумывает суть фразы и вспыхивает как факел. — Нет, конечно. Я же никогда раньше не… ну то есть я просто стараюсь всякий раз сделать что-нибудь необычное. Приготовить новое блюдо, например. Экзотический рецепт взять и самой в реальность воплотить. Или из ресторана непривычную позицию заказать. Интересный десерт.

— Ясно, — скалюсь. — Сегодня блюдо дня — мой болт? Прежде не распробовала, теперь нагуляла аппетит и требуешь заход по второму кругу?

Даже этот трындеж не помогает сбросить напряг. Не позволяет унять стояк. Член костенеет. Еще чуток и штаны прорвет. Яйца от тяжести пухнут.

— Ну если ты не передумал, — лопочет девчонка.

Дрянь. Как на зло губы облизывает. Юрким языком спешно проходится.

— Если ты… — шумно воздух втягивает. — Если ты не возражаешь против такого предложения.

— Я играть не настроен.

— Это не игра, — еле дышит.

Делает шаг вперед. Последний. Ближе некуда. Разве только прямо на колени ко мне. Развести бедра и на член присесть.

— Я трахаюсь жестко, — ухмыляюсь, видя, как она вздрагивает всем телом, будто уже чувствует удар отбойного молотка внутри. — Грязно. Как животное. Назад дороги не жди. Не отпущу, пока не нажрусь, пока всласть тебя не выдеру. Фокусы не катят.

— Фокусы? — почти всхлипывает.

— Слезы, нытье, размазывание соплей по роже, — вперед подаюсь и накрываю ее между ног ладонью, грубо сжимаю, сминаю через чертову пижаму с мороженками, заставляю мелко дрожать. — Это моя дырка. Только я решаю, как ее драть. Где. Когда. Сколько раз. Отказы не принимаются. Все твои отверстия в свободном доступе. В моей власти. Ты ничего не решаешь. Утоляешь голод. Обслуживаешь стояк. Вбираешь мой член по приказу. Сразу. Без раздумий. Без выкаблучиваний. Без всего этого дерьма. Правила простые. Ноль базара. Голый трах.

— Я думала, будет одна ночь, — шепчет девчонка. — Но ты хочешь дольше? Я думала, мы попробуем, а потом решим, стоит ли продолжать и…

— Я хочу все, — обрываю. — Дни. Ночи. Тебя на свой болт.

Поглаживаю ее между ног. Медленно. Нежно. Подразниваю. Чувствую, как сильно она течет, даже через плотную ткань. Трусы наверняка мокрые насквозь. Хоть выжимай. А уж дальше…

Зубы скрипят. Челюсти от боли сводит. В паху огонь разливается. Похоть под дых бьет. Врезает снова и снова, по всем кругам ада ведет.

Я не могу не представлять это. Как натягиваю плоть на себя. Горячую. Скользкую. До одури податливую. Как всаживаю туда до упора единственным толчком. Вламываюсь внутрь. Вглубь. Еще, еще.

Черт. Перед глазами отплясывают черные точки. Кругом чернота.

Девка мнется. Ломается. Вживую жилы вытягивает.

— Тогда нужно больше времени, — губы покусывает. — Я должна понимать, что именно меня ждет, потому и полагала, мы сначала одну ночь вместе проведем, а дальше…

— Нет, — отрезаю. — Решай.

Отпускаю ее. На кресло откидываюсь. Исподлобья изучаю свою гребаную одержимость. Взыскал долг называется. С кого? Охренеть. С себя.

Она застывает. Даже не моргает. Не дергается. Не облизывается. Как статуя стоит и не колышется. Чуть дышит. Рот приоткрыт.

Хватит. Возьму стерву. В любом случае. Плевать, чего надумает, что в итоге решит. Пусть только двинется. Пусть только рискнет отсюда свалить.

Сама пришла. Поманила. Нехрен дразнить.

Дам ей фору. Пару минут. До лестницы дойти успеет, а там настигну, загну раком и выдеру. Да так, что колени в кровь обдерет. Заставлю орать и кончать раз за разом, доведу до того проклятого одурения, в котором сам сейчас изнываю.

— А ты, — начинает и затыкается, молчит, еще сильнее краснеет, совсем пунцовая становится, наконец выпаливает: — Ты будешь вынуждать меня заниматься этим с другими женщинами?

— Чего? — фыркаю. — Чем — этим?

— Ну сексом, — складывает руки на груди, будто закрыться пытается. — Вроде того, что Лида предлагала. Несколько женщин одновременно. Как я однажды увидела. В доме. Ты сразу двух девушек использовал.

— Нет, — усмехаюсь. — С тобой так не будет.

Разве другую бабу замечу, если эта окажется подо мной? Голая. Готовая. Мокрющая. Разгоряченная. Долбаная зайчишка. Еще бы и жопой к верху. Гребаный идеал.