Хочу тебя в долг (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 102

— В смысле? — истеричное повизгивание. — Пашка и ножом взмахнуть не успел. Только шаг вперед сделал — этот псих ему в глотку впился. Кадык выгрыз. Зубами, мля. Ты раньше такое видел? Видел?! А?

— Кончай ныть. Пашка дебил. Размазня.

— Он его зубами рвал. Зубами! Бешеная псина.

— Цепи крепкие. Очко уйми. Никуда Дудаев отсюда не денется. Пара минут и сдадим его Викингу. Дальше чужая тема, с нас взятки гладки.

Разговор перемежается проклятьями Лютика, который слабо осознает происходящее и мечтает лишь о скорейшей расправе надо мной. Но сейчас никто не придает значения его фразам. Только удачный момент явно на исходе.

План. Нужен план. Срочно.

А не могу взгляд от Амира отвести. Огромный. Опасный. Одержимый. Пусть изранен, однако не сдался. Мой мужчина. Никакая цепь его не удержит.

Меня не пугает, что он человека убил. Еще и таким жутким способом. Совсем не пугает. Ни капли. А может, это адреналин все чувства перебивает?

Пашка. Так того урода с ножом звали. Пашка валяется у ног Амира как бесформенный куль. Лютый рядом катается по полу. Орет, срывая голос до хрипа.

Мы неплохо сработали. Мы?

Я собственного тела не ощущаю. Ни руки, ни ноги не подчиняются моей воле. Спазм выкручивает желудок, вынуждая согнуться.

Хватит думать. Действовать пора. Только… как? Сколько у меня патронов? Этих подонков все равно гораздо больше. И оружие у них есть. Мое хрупкое преимущество подходит к логическому концу, а я понятия не имею, как поступить дальше, как нам вырваться отсюда, спастись и сбежать.

Где чертов Леон-киллер? То по пятам за мной ходил, теперь пропал, точно под землю провалился.

Ладно. Давно понятно, помощи ждать неоткуда. Еще и Викинг подоспеет с минуты на минуты. С этим безумным садистом я меньше всего хочу встречаться. Достаточно тех рассказов, ближе знакомиться отказываюсь.

— Тронешь ее — сдохнешь, — жестко заявляет Амир.

И я отмираю. Пошатнувшись, перевожу взгляд вперед, вижу, как на меня надвигается бандит. Тот, который из авто вытягивал и прежде казался относительно вменяемым. Ну, получше своего дружка с ножом-бабочкой. Но теперь он выглядит угрожающе.

Все. Момент упущен.

Я даже не заметила, когда затихли голоса, перестала следить за обсуждением и ушла в свои мысли. Зря. Очень зря так расслабилась.

Теперь мое тело снова натянуто как струна. Но поздно. Чертовски поздно.

Лязг цепей сливается с тяжелыми ударами крови в груди. Ощущение, будто мое сердце бьется снаружи, а не внутри. Снова больно дышать. Практически невозможно. Никак не вынести, яд разъедает легкие, пронизывает и пропитывает, иссушает.

Я пытаюсь выстрелить. Правда. Очень сильно пытаюсь. Но ничего не выходит, не получается. Пальцы не слушаются. Или пистолет ломается, отказывается работать. Разобраться нереально. Вроде жму, изо всех сил стискиваю сталь. А эффекта нет.

Наверное, что-то заклинивает. Во мне. Или оружие заклинило. Уже не важно. Я понимаю, глупо предупреждать бандита, орать «стой, стрелять буду». Необходимо выпустить пулю, показать всю твердость моих намерений. Но руку будто сводит.

Я не различаю вопли Лютого. Не слышу звона цепей, от которых Амир до сих пор пытается освободиться. Я и собственный пульс теряю. Стыну изнутри. В самом буквальном смысле.

Одна секунда — и боль обжигает тело. Мои запястья перехватывают и жестко выкручивают, принуждая выпустить пистолет. Сталь ударяется о камень.

Бандит отбрасывает оружие подальше ногой.

— Ну что, — хмыкает и кривит губы. — Я труп?

К Амиру не оборачивается. Отпускает меня, но только для того, чтобы ударить по лицу, врезать наотмашь с такой силой, которая тут же отправляет ослабевшее тело вниз, заставляет растечься на ледяном каменном полу.

Уши закладывает. Перед глазами выплясывают искристые точки. Шок сливается с болевыми ощущениями, слегка ослабляет физическое воздействие.

Это же не по-настоящему. Это не может быть настоящим, да?

Все как через вату. Сквозь туман. Не тут. Не теперь. Не со мной.

Дурной сон. Кошмар. Когда я проснусь?

Меня никогда не били. Ни разу. Родители не давали ни подзатыльников, ни затрещин. Телесные наказания пребывали под запретом. Подобное просто не признавалось.

И уж точно меня не били мужчины. При чем настолько жестоко и сильно. Синяки на теле оставил Илья. И то не от удара, от чересчур мощного захвата. А тут… это все до сих пор не выглядит реальным.

Но я не чувствую щеку. Сглатываю кровь. Чувствую, как режет глаза, как ручьем бегут слезы, при этом абсолютно лишаюсь контроля.

— Наигралась? — мрачно спрашивает мужик. — Тупая баба. Смазливая, но тупая. Ничего, я дурь выбью. Прочищу твою башку.

Сжимает пальцы в кулак. Ухмыляется, нависая надо мной. Замахивается.

Тихо. Почему так тихо? Мертвая тишина.

— Она не баба, — чертовски знакомый голос кажется игрой буйного воображения, ощущается, точно хлыст.

Мужик застывает.

— Эй…

— А вот ты баба, раз способен женщину ударить, — следует продолжение фразы ледяным тоном, а еще раздаются тяжелые шаги хищника, звучат все ближе и ближе. — Базарная баба.

— Не понял, — оборачивается. — Ты парень крутой. Согласен. Но эта стерва в Лютого палила. Сука долбанутая. Ее наказать надо. По всем порядкам так полагается.

— Не тебе решать, — ровно, но угрожающе.

— А кому? — напрягается. — Тебе? Разбирайся с Дудаевым, а я разделаюсь с девкой. Все по-честному. По понятиям.

— Нет, — как насмешка.

— Что значит нет? — рокочет.

— Я не люблю, когда обижают женщин.

Секунда. Всего одна секунда — и раздается хруст позвонков. Здоровенный мужик падает как подкошенный. Ему сворачивают шею. Легко и просто, словно речь не о живом человеке, а об игрушке, марионетке.

Тело отпихивают в сторону. Небрежно, отталкивают ногой как мусор.

Тяжело дышу. Смотрю снизу вверх. Настороженно изучаю возникшую передо мной мрачную мужскую фигуру.

— Викинг, — говорит кто-то. — Этот борзый сам полез. Придурок. Мы тебе подарок приготовили. Дудаев и его девчонка. Как решишь, так и будет. Твое право.

— Дай мне деваху, — стонет Лютый. — Хотя бы когда развлечешься, когда закончишь с ней. Дай. Не убивай быстро. Поделись. А я тебе таких блонд зачетных подгоню. Даже девственниц найду. Любую кралю оформлю. Сочную студенточку. Викинг, прошу.

Никакого ответа. Им — никакого.

— Вставай, — черные глаза прожигают насквозь.

Мне протягивают руку. Красиво. Галантно.

Он будто никого другого не замечает, никак не реагирует на фразы остальных. Выделяет одну меня. И от этого муторно.

Я гулко сглатываю, не отваживаюсь ни шевельнуться, ни принять протянутую руку, медленно отползаю назад, однако задаю вопрос:

— Почему тебя называют Викинг? — почти сразу прикусываю язык, вынуждая себя заткнуться и не продолжить нести бред.

Ты же Призрак. Призрак. Или нет?

— Кто знает, — ледяная усмешка расцветает на красивых губах. — Тебе разрешаю звать меня проще — Рустам. Рустам Ахметов.



Глава 67

Викинг представлялся мне диким и безумным зверем, больным на всю голову психопатом, напрочь отмороженным, отбитым. Без тормозов. Без принципов. Повернутый на жестоком насилии. Одержимый маньяк.

Леон отказывался его обсуждать, пресекал любые попытки узнать больше, никак не раскалывался под моим натиском. Зато Лютый устроил отличную рекламу, расписал главные прелести данного экземпляра. Воображение успело нарисовать не самый приятный образ. Дебошир, вооруженный до зубов, размахивающий ножами и топорами. Прямо вижу его дьявольский оскал и сверкающие глаза.

Черт, а ведь и правда вижу. Сейчас. Только сквозь пелену напускного спокойствия. Сквозь непрошибаемый лед жесткого самоконтроля. Вижу и ощущаю предательскую дрожь вдоль позвоночника.

Этот мужчина пугает. Устрашает. Вроде бы метил в друзья, однако явился сюда по приглашению врагов. Помог остудить пыл Ильи, прогнал моего бывшего лишь парой хлестких фраз, но после посоветовал бросить Амира, избавить вожака от слабости. Ясно одно: людям лучше не оказываться у него на дороге.